Расследования Марка де Сегюра 2. Дело о сгоревших сердцах (СИ) - Куницына Лариса - Страница 24

— Как звали ту, вторую? — спросил Марк.

— Барбара. Оказывается, о ней уже знают при дворе, однако почему-то опасаются говорить открыто, лишь шепчутся по углам. Слухи очень противоречивы. Так вот, графиня встречалась с этой гадалкой здесь, в этом доме. По требованию Барбары она ходила к ней одна и вернулась совершенно потрясённая. Она сказала, что не только слышала голос покойного графа Ревиаля, но и видела его. После этого она рекомендовала эту ведьму своим подругам, но Агнесса знает только одно имя, поскольку разговор состоялся в её присутствии. Ей также известно, что та дама тоже встречалась с Барбарой у старой Лафайет, но ходила к ней не одна, а с подругой.

— Кто эти дамы?

— Ну… — Эдам поднял голову и посмотрел на Марка. — Я ведь всё равно не должен от вас ничего скрывать, верно? Вы сами во всём разберётесь.

— Что тебя смущает, мой милый?

— Одна дама — это графиня Блуа, а вторая — ваша супруга.

— Мадлен встречалась с этой ведьмой? — нахмурился Марк.

— Она просто сопровождала графиню, — успокаивающе произнёс Эдам. — Я уверен, что…

— Я иду домой. Меня проводит Шарль, — перебил его Марк, а потом запустил пальцы в уже изрядно полегчавший за этот день кошелёк и достал оттуда несколько монет, которые протянул оруженосцу. — Иди в трактир «Белый пони» и жди. Скоро туда придёт камеристка графини Лафайет Симонетта. Ты её знаешь. Она отдаст там кому-то записку. Меня интересует дальнейший путь этой записки и её адресат. Будь очень внимателен и осторожен. Это дело может быть опасным.

— Благодарствуйте, ваша светлость! — громко воскликнул юноша, забирая монеты и, поцеловав их, пьяно улыбнулся. — Я выпью за ваше благоденствие и к утру буду дома!

Он начал подниматься, опираясь сперва об пол, а потом о подлокотник кресла, и, наконец, медленно выпрямился, после чего, чуть пошатываясь, скрылся за спинами гостей.

— Барбара? Ну, да, я видела её! — пожала плечами Мадлен, с удивлением глядя на мужа.

Он явился домой и, на ходу сбросив на руки подоспевшему слуге плащ и ножны с мечом, прошёл в уютный будуар, где она сидела за столиком, на котором стояло большое зеркало в красивой резной раме, и расчёсывала свои длинные огненно-рыжие волосы. Его резкий недовольный тон задел её, но она и не думала отпираться.

— Что в этом такого, Марк? Катарина Блуа хотела пойти к этой гадалке, но ты же знаешь, она пуглива, как мышка. Она просила меня пойти с ней.

— И ты пошла? К гадалке?

— К ней и до нас ходили многие. Я лишь сопровождала Катарину.

— Но зачем Катарине было идти к ней?

— Я не скажу тебе этого. У женщин свои секреты. Я не обязана раскрывать тебе то, что доверила мне моя подруга. Скажу только, что это не несёт никакой опасности ни ей, ни Антуану.

— И что там было? — немного успокоившись, спросил он и присел в кресло возле столика.

— Ничего интересного. Эта дама была закутана в чёрную вуаль и говорила тихо и глухо. Сначала она пыталась выставить меня, но узнав, что я баронесса, и оценив мой наряд и украшения, успокоилась, видимо, решила, что, может, потом и я обращусь к ней за советом и хорошо заплачу за него. Потом она выслушала Катарину и сказала, что может помочь, но для этого ей кое-что нужно. Ну, и назвала свою цену. Кстати, не скажу, что для графини Блуа это так уж дорого, и всё же, когда мы вышли, я посоветовала ей не связываться с этой особой.

— Почему?

— Она показалась мне подозрительной. Она усиленно скрывала своё лицо и явно пыталась изменить голос. К тому же она велела Катарине принести локон мужа и свой тоже. Я помню, как моя тётка всегда советовала мне сжигать свои срезанные и вынутые из гребня волосы, потому что через них можно навести болезнь и даже смерть. Она рассказывала о какой-то старухе из их городка, которая сначала наводила болезнь, а потом требовала у жертвы деньги за лечение и, конечно, излечивала. Она слыла хорошей знахаркой, но потом её разоблачили и сожгли на костре. Я рассказала эту историю Катарине, и та перепугалась, особенно за Антуана. Ты же знаешь, она так переживает за него. Он может сутками носиться верхом по окрестным лесам в погоне за очередным оленем, а она считает, что у него хрупкое здоровье, и боится, что он заболеет и, ещё хуже, умрёт. Она отказалась впредь встречаться с этой ведьмой. На этом всё и закончилось.

— Ты действительно думаешь, что эта Барбара обладает такой силой, что может навести сглаз или проклятие? — уже совершенно спокойно спросил он, глядя, как Мадлен встала и бросила в пламя небольшого камина несколько волосков, вынутые из гребня.

— Я проявила осмотрительность, — пояснила она. — Видишь ли, когда мы встречались с ней, она не делала ничего магического. Она не пыталась произвести на нас впечатление, даже не стала рассказывать о нашем прошлом. Графине Ревиаль она наговорила много интересного, чем совершенно сразила старушку. Но если она и могла навести справки о Катарине, то моё появление было для неё неожиданным. И если б я спросила её о своей жизни, ей нечего было бы сказать, вот она и не стала рисковать. Может быть, она что-то и умеет, не зря же она так популярна среди придворных дам, но я не увидела тому никакого подтверждения.

— И ты ничего больше не можешь мне о ней сказать?

— Нет, — Мадлен вернулась к столику и села, развернувшись к мужу. — Пойми, мне было неинтересно. Я пошла лишь для того, чтоб Катарине было не так страшно, и чтоб при случае предупредить её об опасности обмана или чего похуже.

— И много дам обращается к этой Барбаре?

— Не знаю, они редко рассказывают об этом. У них вечно: «я слышала от одной маркизы», «моя знакомая, имени которой я не могу назвать», «насколько мне известно, некая дама, которую мы все знаем» и так далее. Говорят, что эта Барбара может приворожить мужчину, наслать болезнь на соперницу и вернуть загулявшего мужа, но мне всё это ни к чему. Я даже не исключаю, что она сама распространяет эти слухи, чтоб привлечь клиенток. А почему ты спрашиваешь меня о ней? Я понимаю, что обращаться к гадалкам предосудительно, но на самом деле так поступают многие и никого за это не наказывают.

— В данном случае всё гораздо хуже, душа моя, — вздохнул Марк. — В городе есть кто-то, кто берёт заказы на магические убийства.

— Госпожа Гертруда? — тут же спросила Мадлен, чем вызвала у него новый приступ беспокойства. — Нет, я к ней не обращалась, — поспешила объясниться она. — Это тоже неясные слухи. Видишь ли, когда мы были в Храме святой Лурдес на молении, у нас выдалась свободная минутка. Элеонора ушла поговорить с главной жрицей, а нам подали в гостиной травяные настои с сахарным печеньем. Эта ужасная гроза и близость королевской усыпальницы подействовали на нас угнетающе. Вот тогда кто-то из дам и сказал, что недавно случилось нечто странное. Будто бы Клодина Планель обратилась к какой-то ворожее из трущоб, чтоб та извела её мужа, потому что влюбилась в молодого кавалера. Она заплатила ей сотню марок золотом и, поскольку этого было мало, отдала свои серьги с изумрудами. Гадалку звали Гертрудой.

— И что? — спросил Марк.

— Может, это и совпадение, но после этого старик Планель умер от сердечного приступа, а Клодина, не успев снять траур, уже отправилась в салон Аламейры на встречу со своим красавцем де Жаме.

Он задумчиво смотрел на жену, и она забеспокоилась:

— Что-то не так, Марк?

— Идём спать, дорогая, — произнёс он. — У меня завтра будет нелёгкий день.

Вернувшись на утро следующего дня в свой кабинет в Серой башне, он подошёл к окну и, отодвинув гардину, выглянул на улицу. Начинался новый светлый день, который вдруг показался Марку тревожным и беспросветным из-за того, что отправленный им вчера в трактир «Белый пони» Эдам так и не вернулся. Он понадеялся на его изворотливость, поскольку знал, что, потеряв дом и семью, парень несколько лет скитался в лесах, командуя шайкой беспризорников, был ловок и отважен, и попадал в разные переделки, из которых неизменно находил выход. Но к тому же он отличался совершенно неукротимой страстью к авантюрам и смелостью, граничащей с безрассудством. Вдруг в этот раз он угодил в передрягу, из которой не сумел выпутаться, и его тело уже лежит на дне зловонной канавы где-нибудь на окраине города?