Во все Имперские ТОМ 12. Финал (СИ) - Беренцев Альберт - Страница 19

— Я говорю голосом бати, забыл? — гаркнул Чуйкин, — Выполнять. Или сам отправишься в печь.

Палачевский молча отвесил поклон, на этот раз короткий и трусливый. Он поглядел на Чуйкина, как обиженный пес, у которого отняли вкусную косточку.

Чуйкин развернулся и, не прощаясь, вышел.

Оказавшись на улице, он прошел через двор центрального управления Охранки, весь заваленный изуродованными трупами — это все были «оппозиционеры», заподозренные в том, что плохо говорили про батю...

Тела лежали здесь штабелями.

Впрочем, они теперь и на улицах Питера лежали — многие умирали от голода, или от казачьей пули, батя только недавно подавил антигосударственный мятеж петербуржцев, а еще некоторые просто кончали с собой от нищеты и отчаяния...

И Чуйкин не видел никакого выхода из сложившейся ситуации. У него самого в кармане лежала смертельная таблетка, на случай, если до Либератора наконец дойдет, что Чуйкин саботирует его приказы.

Ибо попадать живым в лапы Палачевского Чуйкин не собирался.

Конец.

3 ::: Истинный АРИСТО

«Сын — это счастье,

Хотя бы на свете

Отца не застал он;

Не будет и камня

У края дороги,

Коль сын не поставит...»

«Речи Высокого», древнескандинавская поэма,

приписывается Одину

— Я объединюсь с Алёной Оборотнич, — ответил я сестре, — И вместе мы сразим Дьявола. Никто не устоит против союза двух богов.

— С Алёной? — Таня посмотрела на меня, как на безумца, — Братик, ты...

— Прости. Нет времени, — перебил я, — Если я умру — помни, что я тебя любил. И все, что я делал — я всегда делал ради клана. И никак иначе.

Я поцеловал сестру в щеку, Таня вцепилась в меня, явно не желая отпускать.

— Алёне нельзя доверять!

— Знаю. Но моему сыну Рюрику можно.

Я нежно отстранил сестру, а потом кастанул полётовское заклятие.

Мне было все равно лететь или телепортироваться, для меня больше не существовало самого понятия скорости, все ограничения пространства и времени пали, я перемещался мгновенно...

Я взмыл ввысь, как ракета, прямо в северные небеса, обиталище ледяных ветров.

Катер, где остались Таня и Чуйкин, превратился в далекую точку внизу, а потом и совсем пропал из вида. Мои корабли и флот Либератора сверху казались игрушечными...

И я полетел, купаясь в потоках ветра и облаках, окрашенных лучами рассвета.

Я прорвался сквозь мой собственный защитный купол, и тот окатил меня сполохом фиолетовых искр.

В меня, конечно, никто не стрелял. Я был столь быстр, что в мире просто не существовало радара, способного меня зафиксировать.

Меньше чем через секунду я уже был в небесах Европы — древней вотчины Рюрика...

Конунг уже покорил её тысячу лет назад. Что мешает ему повторить всё сейчас?

Мой сын Рюрик не зря вернулся в мир. Он возвратился, чтобы править — тут не могло быть двух мнений. И не для того ли сейчас пришел Либератор, чтобы остановить своего брата Рюрика?

Ибо когда возвращается герой — возвращается и препятствие для него... Иначе и быть не могло.

И все думали и болтали только о Либераторе, все просто забыли про Рюрика. А дело не в Либераторе, дело в моем сыне. В том камне, который Соловьев откопал в Ладоге, в том послании, которое было на камне.

Рюрик отправил это руническое письмо себе самому. У меня сейчас не было с собой камня, он остался в моем самолете в Новгородской губернии. Но я помнил руны наизусть. Они гласили:

«Заклинаю себя самого: когда минут тысячелетия, и Солнцу будет грозит опасность — забудь о нём. Вспомни о сыне. Вот путь к спасению и власти».

Когда Соловьев впервые зачитал мне текст на камне — я не понял ничего.

Теперь же мне открылось наконец ВСЁ.

Всё встало на свои места — Рюрик и был моим сыном. Он знал, он ведал все тайны магии и всё предусмотрел.

И отправил сквозь века мне это послание, чтобы отец спас сына.

И теперь, мчась сквозь облака и грозовые тучи, оставляя позади себя моря и страны, я наконец-то постиг смысл Крокодила.

Подумать только, какой туфты наболтал мне Словенов. Про Солнце, про ящеров, про какие-то функции экстренного отключения магии...

Мой самозваный учитель плотно запудрил мне мозги, он чуть не сбил меня с истинного пути.

А на самом деле всё было предельно просто.

Крокодил — не враг Солнца или Рюрика. Крокодил — родич Рюрика, и не просто родич, а отец. Папа. Вот почему в погребальной ладье лежала фигурка Крокодила, как знак уважения к отцу, а еще как напоминание мне.

Я не знал, кем был прошлый Крокодил, родивший Рюрика в девятом веке. Возможно, что даже и не человеком, а настоящим богом. Возможно Рюрик искренне считал себя сыном бога, древнего хтонического Ящера. Может быть именно в этом и была причина МОЩИ Рюрика — поэтому рожденный от Ящера нашел Перводрево. Сама божественная кровь вела Рюрика к победе!

И тысячу лет назад, и сейчас тоже...

Но в прошлый раз у нас не получилось. Что-то пошло не так. И Рюрик погиб. Возможно, он и правда покончил с собой, как гласит масонская Тайна, возможно Рюрику запудрили мозги волхвы — предки Словенова, они затуманили разум конунга своей болтовней, и Рюрик предпочел убить себя.

Впрочем, сейчас всё это уже казалось просто неверно понятым мифом. Зачем Рюрику кончать с собой? Разве ради этого он пришел в мир? Нет, он явился, чтобы взять свою власть.

И теперь у него получится, у нас с ним получится.

На этот раз мы сделаем все правильно, мы не повторим ошибок...

И мир падет к ногам Рюриковичей!

Либератор на этот раз не получит пощады. Отец-Крокодил и сын-Рюрик снова были вместе, и мы были готовы взять свое.

И никто не посмеет нас остановить. Ибо нет никого сильнее моего клана, за мной историческая правота и правота самой магии.

Рюрик всё знал. Он еще тогда задумал вернуться, еще тысячу лет назад спланировал всё до мельчайших подробностей.

Словенов ошибся, перемудрил. А вот Соловьев был абсолютно прав. Он сумел разгадать план конунга! И ныне все свершится...

Крокодил и Рюрик не враги. Они клан, мы клан.

Все исторические ошибки будут исправлены. Мы возродим изначальную Русь, мы пропоем эту сагу так, как нужно. Мы напишем историю нашей МОЩЬЮ...

Да, конечно, я мог ошибаться. Я отлично понимал это, я не был безумцем или фанатиком.

Но я был готов рискнуть. Конечно, может быть я погибну. Но что, если мы одержим победу, леший меня побери?

И за что еще погибать, как не за свой клан и не за своего сына...

Я спустился чуть ниже — морей вокруг теперь не было, только редкие речки и какие-то городки на их берегах, а еще бескрайняя тундра, чуть присыпанная ранним снегом.

Я за несколько секунд пересек тысячи километров и сейчас был где-то в районе Норильска.

Алёнка вроде говорила, что Павловск несколько минут назад был в сотне километров к северу от этого города...

А в Павловске меня уже ждали сын, его мать Алёнка и его брат Либератор.

Время явно поджимало, у меня оставалась лишь пара минут, чтобы сразить монстра.

Я спустился еще ниже...

Здесь был день, с неба падала снежная крупа.

Норильск теперь был прямо подо мной — мелкий игрушечный городок посреди тундры.

Мне не нужны были гугл-карты, чтобы узнать его, хоть я никогда и не бывал в Норильске. Я теперь был, как птица, я ориентировался по магнитному полю земли. Мой духовный Третий Глаз и моя чуйка вели меня. И они работали безупречно — я был божеством, я знал ВСЁ...

И я почуял присутствие врага.

И бросился вперед.

Подо мной стремительно промчалась какая-то река.

Вскоре я наконец увидел Павловск — он парил в нескольких сотнях метрах над циклопическим скальным массивом, прорезавшим тундру.