Конторщица 3 (СИ) - Фонд А. - Страница 1

Конторщица-3

Пролог

От автора.

Дорогие читатели! Перед вами третья книга из цикла «Конторщица».

Специфика моей работы и жизни предполагает частые разъезды, экспедиции в труднодоступные места, чаще всего без интернета (согласитесь, откуда интернет, к примеру, на Земле Франца-Иосифа, на оленеводческих и китобойных стойбищах или на мелких островах шельфа?). Поэтому быстро писать я могу не всегда. В среднем, буду стараться выкладывать 1 проду в неделю. Иногда, по возможности, это будет чаще, иногда — реже.

Ваши лайки и комментарии, любая обратная связь, повышает мотивацию и продуктивность автора.

У каждого из нас свои воспоминания о том, как было в СССР. Только вместе мы можем создать самую объективную картину. Ваши советы, воспоминания, рекомендации и комментарии я всегда принимаю с благодарностью.

Собственно, всё

Приятного чтения!

В дверь позвонили. Назойливый такой, противный, длинный-предлинный звонок.

— Лида, открой! — крикнула из кухни Римма Марковна, — А то у меня блины сгорят.

Я открыла дверь и глазам не поверила — на пороге стояла «демоническая» Олечка. В руках она держала увесистый сверток.

— На! Забирай теперь! — она торопливо ткнула сверток мне и сварливо добавила, злобно скривив лицо, — это ты во всём виновата! Ты!

С этими словами она круто развернулась, так что толстая черная коса хищно подпрыгнула и хлестнула по модной джинсовой куртке, и быстро-быстро зацокала каблучками вниз по лестнице.

Я с совершенно глупым видом осталась стоять в дверях.

И вот что это сейчас было?

— Лида, кто там? — Римма Марковна подошла сзади и спросила, — А что это у тебя?

— Ольга приходила, — растерянно ответила я, разворачиваясь, — вот, сунула мне это и убежала.

Сверток внезапно заплакал и зашевелился.

— Ох ты ж божечки мои, — охнула Римма Марковна.

Я торопливо раскрыла и обомлела — из как попало перекрученного кокона одеяльца на меня смотрело сморщенное лицо младенца.

И лицо это было страшного антрацитово-чёрного цвета.

— Что это с ним такое? — окончательно перепугалась Римма Марковна.

— Негритёнок, — ошарашенно ответила я… и проснулась.

И вот к чему этот сон? Предупреждение?

Я села на кровати и посмотрела в окно — весеннее солнышко задорно рассыпало миллионы прыгающих солнечных зайчиков по подоконнику. Середина мая, а деревья уже вовсю зеленые, да и на улице градусов двадцать, не меньше. Я в этом мире уже ровно один год и один месяц. Даже не верится. Что ж, надеюсь 1981 год окажется лучше, чем 1980-й. Хотя бы чтоб без приключений.

— Лида, тебе снова кошмары снились? — в комнату заглянула Римма Марковна, — ты кричала опять. Я тут котлеток нажарила, пойдём лучше котлетки поедим. С пюрешечкой, с маринованными огурчиками, как ты любишь.

— Сейчас приду. Спасибо, Римма Марковна, — ответила я и вздохнула.

Дома я уже с месяц. После того, как Горшков на меня тогда напал и ранил, я остаток осени и всю зиму провалялась в больнице, в тяжелейшем состоянии. Говорят, врачи изо всех сил боролись за меня, но ничего не могли сделать, а потом вдруг я сама очнулась и быстро-быстро пошла на поправку. Уникальный случай. И вот недавно меня отправили домой. На реабилитацию. Сначала планировали в санаторий отправить, но мне не хотелось бросать Римму Марковну и Светку одних. Им и так довелось переволноваться за меня. Тем более, что Римма Марковна сказала, что она мне такую реабилитацию устроит, что всем этим санаториям и не снилось.

И вот я уже месяц занимаюсь исключительно тем, что ем, сплю, иногда недолго гуляю во дворе, а в перерывах играю со Светкой в лото или болтаю с Риммой Марковной о всякой ерунде.

Живём мы, между прочим, опять на улице Ворошилова. Ещё когда я была в больнице, Римма Марковна вернулась сюда, так как больница была совсем рядом. Кроме того, все Светкины кружки и секции тоже находятся неподалёку. После смерти Валеева её некому стало возить на машине, а общественным транспортом — далеко и долго.

Но я подозреваю, что истинная причина заключалась в том, что здесь контингент соседей пришелся Римме Марковне по душе, одни литературные бои с Норой Георгиевной чего только стоят. А там ей было банально скучно.

В дверь опять позвонили. Теперь уже реально. Неужели это был вещий сон, и «демоническая» Олечка таки принесла негритёнка? Сейчас я ей задам! Я подхватилась и метнулась к двери, чтобы опередить Римму Марковну.

Но вместо негритёнка на пороге стоял Альберт, помощник Ивана Аркадьевича, и широко (но очень уж ехидно) улыбался:

— Приветствую, Лидия Степановна. Как твоё самочувствие?

— Н-н-нормально, — ответила я, от неожиданности тупо пялясь на него.

— Значит, пора ехать в «Монорельс». Прямо сейчас. Иван Аркадьевич прислал за тобой машину. Это ненадолго. Но срочно. Важный разговор будет.

Но это оказалось надолго. Если в двух словах — то теперь Иван Аркадьевич стал директором депо "Монорельс», а на своё место он поставил меня.

В общем, лучше бы был негритёнок!

Глава 1

— Наталья Сергеевна, вызовите ко мне всех работников моего подразделения. Минут через двадцать, пожалуйста, — попросила я секретаря, плотную пергидрольную женщину средних лет, которая заменяла сейчас уехавшую в отпуск Аллочку.

Женщина поправила пластмассовые клипсы, пристально взглянула на меня сквозь очки с толстыми стёклами и продолжила меланхолично печатать на машинке.

Я спустилась обратно в кабинет. Раньше он принадлежал Ивану Аркадьевичу. Да-да, тот самый полуподвальчик, тот самый кабинет, где не раз вершились судьбы сотрудников депо «Монорельс», и моя в том числе.

Иван Аркадьевич переехал теперь в просторный кабинет директора на втором этаже, а мне в наследство оставил свой. Нет, он предлагал и другие варианты, попросторнее, но мне нравилось, что этот полуподвальчик такой вот уединенный и тихий.

Вчерашний разговор получился неоднозначным. Иван Аркадьевич и слышать не хотел, что я ещё не готова, что не оправилась после своей болезни и после смерти Валеева, и всё остальное.

— А кому мне ещё это поручить, если не тебе? — просто сказал он тогда, и на этом разговор был окончен.

Вроде как заставил меня. Но на самом деле, я внутренне сама чего-то эдакого давно хотела. Возвращаться обратно на роль простой конторщицы, пусть даже «и.о. Щуки» — мне уже было скучно. Возможно потому я и затянула процесс реабилитации почти на месяц, убедив врачей (с помощью Симы Васильевны) продлить мне больничный.

Я осмотрела кабинет: в наследство мне досталось весь архив, старая мебель, и даже тщедушный полузасохший фикус в кадушке, которая сиротливо примостилась в углу.

Алевтина Никитична, конечно, убралась тут по мере понимания — вытерла пыль, вымыла полы и окно, но здесь же надо приводить всё в порядок кардинально, обживаться — в общем, работы ещё и работы.

Я взглянула на часы — двадцать минут давно прошло, а народ что-то задерживается. Мда, нерасторопная у Ивана Аркадьевича секретарша. Скорей бы уже Аллочка вернулась из отпуска, но она уехала на экскурсию в Ленинград, а это точно недели полторы-две, не меньше. Иван Аркадьевич, как ушел директором, Аллочку и Альберта с собой забрал. На мой робкий вопрос «а как же я?», ответил — «собирай свою команду сама». Но до тех пор, пока я подберу себе подходящих людей, мы договорились, что месяцок-другой я поработаю с его секретарем.

Прошло уже тридцать минут…

Тридцать пять… сорок…

Да что же это такое!

Я выскочила из кабинета и взлетела наверх. Секретарша сидела за столом и всё также меланхолично отстукивала на машинке.

— Наталья Сергеевна, вы мою просьбу выполнили? — спросила я, еле сдерживая эмоции.