Фрейд и психоанализ - Юнг Карл Густав - Страница 5

[37] Если «Исследования» Брейера и Фрейда получили известное признание (хотя, несмотря на заверения Райманна[11], еще не стали частью науки), эта теория Фрейда была принята в штыки. Сомнения вызывала не столько распространенность сексуальных травм в детстве, сколько их исключительно патогенная значимость для нормальных детей. Фрейд, разумеется, пришел к этому выводу отнюдь не на пустом месте; он просто сформулировал некоторые наблюдения, сделанные им в ходе анализа. Во-первых, он обнаружил в памяти следы пережитых в младенчестве сексуальных сцен, которые во многих случаях были совершенно определенно связаны с реальными событиями. Кроме того, он заметил, что, хотя в детстве травмы не оказывали особого действия, после полового созревания они становились главными детерминантами истерических симптомов. В результате Фрейд был вынужден признать реальность травмы. По моему личному мнению, он сделал это потому, что еще находился под влиянием первоначальной гипотезы, согласно которой истерик «страдает от реминисценций». Если так, причину и мотивацию симптома следует искать в прошлом. Очевидно, что подобный взгляд на этиологические факторы не мог не вызвать явного сопротивления, особенно со стороны лиц, имеющих опыт лечения истерии: большинство практикующих специалистов привыкли искать движущие силы истерического невроза не столько в прошлом, сколько в настоящем.

[38] Данная теоретическая точка зрения, сформулированная в 1896 году, была для Фрейда не более чем переходным этапом. Впоследствии он отказался от нее. Открытие половых детерминант в истерии стало отправной точкой для обширных исследований в области сексуальной психологии в общем. Проблема детерминации ассоциативных процессов привела его в сферу психологии сновидений. В 1900 году Фрейд опубликовал свой фундаментальный труд о сновидениях, сыгравший исключительно важную роль в развитии его взглядов и техники. Лишь тот, кто досконально знаком с фрейдовским методом толкования сновидений, может понять концепции, разработанные им в последние годы. В «Толковании сновидений» изложены основные принципы фрейдистской теории и ее применения на практике. Без знания технических приемов, которыми пользовался Фрейд, невозможно не только понимание его нынешних взглядов, но и верификация полученных им результатов. Это обстоятельство вынуждает меня рассмотреть природу психанализа более подробно.

[39] Первоначальный катартический метод стремился обнаружить травматический аффект, лежащий в основе симптомов. Это позволяло поднять аффект до уровня сознания и абреагировать его обычным образом; то есть лишить его травматической потенции. В определенной степени метод опирался на внушение – аналитик брал инициативу на себя, в то время как пациент занимал по существу пассивную позицию. Помимо этого недостатка, оказалось, что выявить следы реальной травмы не всегда возможно. У многих пациентов все эмоциональные конфликты, казалось, проистекали исключительно из болезненной фантазии. В таких случаях катартический метод был бессилен.

[40] Согласно заявлениям Фрейда, сделанным в 1904[12] году, с тех пор метод подвергся существенным изменениям. Всякое внушение теперь исключено. Пациенты больше не следуют за аналитиком; их ассоциациям предоставлена полная свобода, вследствие чего можно утверждать, что в действительности анализ проводит пациент, а не аналитик. Фрейд довольствуется тем, что фиксирует и время от времени указывает на возникающие связи. Если интерпретация ошибочна, ее нельзя навязать пациенту; если она верна, результат виден сразу и проявляется во всем поведении больного.

[41] Нынешний психаналитический метод Фрейда гораздо сложнее и позволяет проникнуть гораздо глубже, чем первоначальный катартический метод. Его цель – довести до сознания и тем самым разорвать все ложные ассоциативные связи, порождаемые комплексом. Пациент постепенно постигает суть своей болезни, а также получает возможность объективно взглянуть на собственные комплексы. Данный метод можно назвать воспитательным, ибо он трансформирует все мышление и чувствование больного, благодаря чему его личность освобождается от компульсии комплексов и может принять независимую установку по отношению к ним. В этом смысле новый метод Фрейда имеет некоторое сходство с методом Дюбуа[13], несомненный успех которого главным образом объясняется тем, что разъяснения и убеждения, лежащие в его основе, заставляют пациента изменить отношение к своим комплексам.

[42] Поскольку психаналитический метод всецело базируется на эмпирической практике, его теоретические основы по-прежнему весьма туманны. Надеюсь, мои ассоциативные эксперименты сделали доступными для экспериментального исследования по меньшей мере несколько пунктов, хотя таким способом удалось преодолеть далеко не все теоретические трудности. На мой взгляд, главная сложность заключается в следующем. Если, как предполагает психанализ, свободные ассоциации ведут к комплексу, Фрейд приходит к логическому заключению, что этот комплекс связан с отправной точкой или исходной идеей. Можно возразить, что установить ассоциативную связь между огурцом и слоном не так уж и трудно. Однако при этом мы забываем, во-первых, что в анализе задана только начальная точка, а не цель; а во-вторых, что сознательное состояние – это состояние не направленного мышления, а расслабленного внимания. Здесь можно было бы заметить, что комплекс и есть главная мишень и что, в силу независимого чувственного тона, ему присуща выраженная тенденция к воспроизведению, в результате чего он «всплывает» самопроизвольно, а затем, словно по чистой случайности, оказывается связанным с исходной точкой.

[43] Это, безусловно, возможно в теории, однако на практике все происходит иначе. Комплекс, по сути, не «всплывает» свободно; он заблокирован в высшей степени интенсивными сопротивлениями. Зачастую вместо него «всплывают» на первый взгляд совершенно непонятные промежуточные ассоциации, в которых ни аналитик, ни пациент не видят никакой связи с комплексом. Когда же мы анализируем всю цепь, ведущую к комплексу, значение каждого отдельного звена становится очевидным, часто самым поразительным образом, так что никакой специальной работы по интерпретации не требуется. Любой, кто достаточно долго практикует анализ, может убедиться, что в таких условиях воспроизводится не просто что-то, а всегда нечто, имеющее отношение к комплексу, хотя эта связь не всегда ясна априори. Необходимо свыкнуться с мыслью, что даже в этих последовательностях ассоциаций случайность заведомо исключена. Так, если в цепи ассоциаций обнаруживается непреднамеренная ассоциативная связь – иначе говоря, если обнаруженный комплекс ассоциативно связан с исходной идеей, – то эта связь существовала с самого начала; другими словами, идея, которую мы взяли за отправную точку, уже констеллирована комплексом. Посему мы имеем полное право рассматривать первоначальную идею как знак или символ комплекса.

[44] Этот взгляд согласуется с уже известными психологическими теориями, согласно которым психологическая ситуация в данный момент есть не что иное, как следствие всех предшествующих ей психологических событий. Из них наиболее важную роль играют аффективные переживания, то есть комплексы, которые по этой причине обладают наибольшей констеллирующей силой. Любой сегмент психологического настоящего содержит все предшествующие индивидуальные события, при этом аффективные переживания будут занимать передний план, в соответствии со степенью их актуальности. То же относится ко всем элементам психики. Следовательно, воссоздать констелляции из каждого элемента теоретически возможно. Именно это и пытается осуществить фрейдовский метод. В процессе работы велика вероятность, что вы наткнетесь на ту аффективную констелляцию, которая находится к вам ближе всего, и не только на одну, но на многие, даже очень многие, в зависимости от их констеллирующей силы. Фрейд назвал это сверхдетерминацией.

[45] Психанализ, соответственно, держится в рамках известных психологических фактов. Этот метод чрезвычайно труден в применении, но ему можно научиться; правда, как справедливо подчеркивает Левенфельд[14],требуется несколько лет интенсивной практики, прежде чем начинающий сможет применять его более или менее уверенно. Уже по одной этой причине всякая поспешная критика выводов Фрейда исключена. Равным образом исключена и возможность использования этого метода для массовой терапии в психиатрических учреждениях. О его преимуществах как научного инструмента может судить лишь тот, кто пользуется им сам.