Новичок (СИ) - Риддер Аристарх - Страница 31

Редакция главной спортивной газеты Советского Союза располагалась неподалеку от Курского вокзала, в том же здании в Нижнем Сусальном переулке что и пятьдесят лет вперед.

В будущем я был здесь два раза. Один раз после победы над американцами в финале чемпионата Мира, а второй перед той злополучной олимпиадой, в финальном матче которой я получил ту самую травму и в итоге оказался здесь.

Сегодня настал черед третьего раза.

И Москва и переулок и здание и сама редакция за это время изменились неузнаваемо. Во первых меня поразил сам город, и отсутствием какой либо рекламы с надписями на иностранных языках и непривычно пустыми улицами и общим ощущением.

Объективно Москва будущего намного красивее и чище. Но при этом она бездушная, что ли, город-функция.

Нынешняя не такая, да она неухоженная, да еще и с заводами, коптящими небо, но при этом в ней чувствовалось что-то, что заставило меня крутить головой во всек стороны пока мы ехали на такси из гостиницы в редакцию.

Сама редакция тоже была совсем другой.

В будущем большинство печатных СМИ приказало долго жить, и “Советский Спорт” был не исключением, полностью уйдя в сеть за десять лет до Новосибирской Олимпиады.

В той редакции того Советского спорта всё было вполне в духе того времени. Как и в этой тоже.

И приметами этого времени были печатные машинки на столах и сигаретный запах, которым казалось было пропитано тут буквально всё. Может быть это и было не так, но мне, человеку из другого времени именно так и казалось.

Интервьюировал нас уже возрастной журналист Владимир Пахомов, колоритный лысый дядька в очках с толстыми стеклами и в рубахе с закатанными рукавами. Кутергин познакомился с ним еще в бытность игроком ЦСКА, они немного поговорили о старых временах, о том как “Автомобилист” изменился с приходом нового тренер, о том какой Асташев тренер и о том как изменилась атмосфера в команде по сравнению с прошлым, ужасным сезоном.

Ну а потом настала и моя очередь.

ЧТо мне понравилось в этом интервью, так это то что Пахомов оказался действительно разбирающимся в хоккее человеком, и то что он сразу стал разговаривать со мной не делая скидок на возраст.

Впрочем вопросы о возрасте тоже были, как и о родителях и о том что окружало Сашу Семенова до попадания в “Автомобилист”, например о молодежной команде Спутника и его тренере.

Правда, они, эти вопросы быстро закончились и мы перешли к обсуждению настоящего и будущего.

В общем, хорошо поговорили, душевно. И когда этот, практически двухчасовой разговор закончился Пахомов задал свой последний вопрос.

— Саша, тебя в команде все называют жонглером, не расскажешь откуда взялось это совершенно не хоккейное прозвище?

— Тут не рассказывать, а показывать надо, — ответил за меня Кутергин, — думаю, если вы найдёте клюшку и несколько шайб Саша вам всё покажет.

— Это интересно, — заинтересованно сказал журналист, — думаю у нас есть всё необходимое.

Он вышел из комнаты где проходило интервью и через несколько минут вернулся неся под мышкой клюшку и авоську шайб. Кроме него зашёл и еще один журналист. высокий и полный мужик с длинными, свисающими ниже подбородка усами. Одет он был в клетчатую рубашку и мешковатые брюки а на груди у него висел фотоаппарат.

— Давайте мы сделаем сначала несколько снимков, — сказал Пахомов, — а наш юный гость покажет свое умение.

Против фотографий я ничего не имел и через несколько минут можно было приступать к делу.

Повертев в руках клюшку я увидел на крюке автограф, а на другой стороне ещё один.

— Это одна из клюшек Бориса Михайлова, с которой он играл в 1972 году. Это его автограф, — сказал Пахомов, — а на другой стороне крюка расписался Фил Эспозито, капитан канадцев.

Надо же какая реликвия у меня в руках оказалось. А еще я вдруг вспомнил что Эспозито совсем скоро станет одним из отцов основателей Лайтнинг, клуба в котором я провел последние десять лет карьеры в НХЛ. Решив что это добрый знак я улыбнулся и рассыпал по ковру шайбы.

А потом начал жонглировать меняя стороны крюка при каждом подбросе шайбы вверх. Сначала одна, потом вторая, третья и финалом четвертая.

— Действительно жонглер, — сказал Пахомов, — Олегыч, — пихнул локтем в бок в бок фотографа, — ты чего стоишь разинув рот. Снимай давай! Видишь какое тут волшебство творится! — тот тут же опомнился и защелкал своим фотоаппаратом.

Покрасовавшись секунд двадцать, на стук шайб о крюк клюшки сбежалось к тому моменту человек десять я стал озираться по сторонам в поисках чего-то, с помощью чего можно было поставить эффектную точку.

Таковым мне показалась коробка наполовину полная какими-то бумагами, которая сиротливо стояла в углу комнаты. Пожонглировав шайбами еще пять секунд я начал ловить их на крюк и зашвыривать в эту корзину. Одна, вторая, третья и четвертая! Готово!

Окончание моего циркового номера собравшиеся встретили громкими аплодисментами которые прервал окрик главного редактора газеты, Валерия Георгиевича Кудрявцева, как мне потом его представили. Тот тоже был среди зрителей и тоже аплодировал, но когда всё закончилось тут же призвал своих подчиненных вернуться к работе и когда все, кроме Пахомова ушли он протянул мне руку, представился и когда я её пожал попросил меня:

— Саша, а ты не мог бы подписать нам эти шайбы, думаю что скоро они займут достойное место в нашей коллекции.

— Конечно, Валерий Георгиевич, — ответил я.

Закончив эту автограф сессию мы с Кутергиным попрощались с Пахомовым и вышли на улицу, мелкий противный дождь, моросивший в Москве с утра наконец-то закончился и выглянуло солнце. Виктор закурил и я спросил его.

— Сейчас куда? В Цум или Гум?

— Да нет, зачем? — ответил он выпуская клубы дыма в сторону от меня, — делать там нечего. Есть у меня идея получше. Твои деньги у меня с собой, как и мои. Вон там я вижу телефон автомат, сейчас я позвоню кое-кому, и если всё выгорит, заедем сначала в одно место, а оттуда в “Березку”. Если повезет можешь разжиться заграничными шмотками.

— Полный порядок, — сказал Виктор когда закончил разговор и вышел из телефонной будки, — сейчас едем на Новый Арбат, а оттуда на Большую Дорогомиловскую.

В итоге я расстался с премией за победу над Торпедо, на которую купил у знакомого Кутергина обменные чеки.

Которые в свою очередь потратил на джинсы, кроссовки и колготки для мамы, чуть ли не в последний момент вспомнил о родителях и решил что будет некрасиво если я всё потрачу на себя.

Виктор, когда посмотрел на мои покупки усмехнулся и спросил пьёт ли папа. Когда я ответил утвердительно он подошёл к прилавку и купив бутылку виски отдал её мне.

— Держи, это отцу от меня.

— Зачем? Не нужно. я не возьму.

А я сказал возьмешь. Без тебя не было бы этих премий, и будущих тоже не будет. Так что всё честно. А если не хочешь брать просто так, так возьми в долг. Привезешь мне в следующем что-нибудь из Калгари, когда со сборной туда полетишь.

На таких условиях я согласился и забрав бутылку, сказал:

— Договорились.

Вот такое у меня получилось первое свидание с Москвой конца восьмидесятых. С одной стороны мы скатались сюда вхолостую, а с другой, это была очень полезная поездка, хоть и изрядно облегчившая мне кошелёк.

Но я ни о чем не жалел, впереди будет еще много игр в которых можно будет одержать победу, забросить и отдать результативные передачи. Еще будет возможность заработать.

Глава 16

Мы вернулись из Москвы в Свердловск вечерним рейсом. Четырехмоторный ИЛ-86 взлетел из аэропорта Домодедово точно по расписанию в 21:35 чтобы приземлиться в аэропорту Кольцово в 00:10

Согласно календарю следующие три игры у нас были домашними, сначала игра с горьковским Торпедо а потом две спаренные с Крыльями Советов, Пожалуй это будет первая настоящая проверка на прочность нашей команды, как ни крути, но до этого уровень соперников был совсем другой, даже Рижское Динамо не дотягивало до Крылышек.