Цейтнот. Том 1 (СИ) - Корнев Павел Николаевич - Страница 52

Как бы то ни было, столь масштабная акция привела к серьёзному ужесточению охраны транспортных объектов, и на территорию городской воздушной гавани сегодня не пропускали ни извозчиков, ни частный автотранспорт. Не сделали исключения и для машины, приписанной к автопарку РИИФС. Пришлось мне брать в обе руки по чемодану и шагать с ними к зданию аэровокзала.

— А что за реставраторы такие? — спросил я после того, как бдительные караульные проверили у нас документы и разрешили проходить.

— Столичные городские сумасшедшие, — просветил меня Альберт Павлович, слегка покривив уголок рта. — Устраивали себе шествия и награждали друг друга орденами и медальками, серьёзные люди их в расчёт никогда не принимали.

— Такую акцию с кондачка не организовать!

— А они и не организовывали, ими как ширмой прикрылись. Насобирали исполнителей из числа идеологически близкой публики, промыли мозги, посулили горы золотые и отправили на убой. Действовали вербовщики исключительно в столице, а в Новинске активистов сразу расселили по квартирам, где те и сидели тише воды ниже травы, пока приказ на выступление не получили.

— Наверняка их кто-то в полицейском управлении прикрывал, — предположил я.

— Наверняка, — согласился с этим моим утверждением куратор.

— И зачем понадобилась столь масштабная провокация, как думаете?

Но Альберт Павлович строить догадок на этот счёт не пожелал и лишь пожал плечами да буркнул:

— Кто знает?

Я приставать к нему не стал и начал поглядывать по сторонам. На поле для дирижаблей у причальной вышки висел пассажирский гигант, от него расходилась публика, способная оплатить прямой перелёт по маршруту столица — Новинск. Там же я приметил несколько легковых машин, рядом с которыми суетилась бригада носильщиков. Их поторапливал молодой человек в пальто и шляпе, чуть в стороне дожидались окончания погрузки багажа полноватый господин с пышными усами и три барышни.

Барышни были симпатичными, но я только скользнул на ним взглядом, а дальше всем моим вниманием завладел невысокий и кряжистый старик, странно перекошенный на один бок, который выбрался из автомобиля непосредственно у причальной мачты. Только посмотрел на него — и глаза тут же заломило, а в голове неприятная тяжесть заколыхалась, будто изнутри некое давление наметилось.

Или же то наметилось чуть раньше? Быть может, именно из-за него я эту жуткую фигуру и приметил?

— Некоторых и с транспортом запускают! — зло буркнул я.

Куратор моего возмущения не разделил и лишь пожал плечами.

— Это господин Вран с домочадцами, — невпопад сказал он. — Всё же замминистра промышленности! К нему отношение особое.

— Да нет! — мотнул я головой. — Вон у причальной вышки Горский из Общества изучения сверхэнергии!

Альберт Павлович даже шаг замедлил.

— А ведь и верно! Чего это старого волчару в столицу понесло? Он туда раз в пять лет выбирается!

— Может, встречает кого? — предположил я, но тут сопровождавший Горского молодой человек открыл багажник и вынул из него два дорожных чемодана, пришлось от этой своей догадки отказаться. — А, нет! Улетает.

Альберт Павлович задумчиво хмыкнул, понаблюдал за отправившимся на посадку стариком и заторопился.

— Идём! Надо бы мне ещё телеграмму перед вылетом отбить…

С господином Вдовцом мы повстречались уже после того, как Альберт Павлович отстоял небольшую очередь к окошечку почтового отделения и отправил телеграмму; кому и касательно чего — он не сказал, а сам я этим интересоваться не стал. Спросил, когда мы на пару с ним расположились на лавке в зале ожидания аэровокзала, совсем о другом:

— Альберт Павлович, а как вы поняли, что я насчёт содержимого сейфа соврал?

Куратор снисходительно улыбнулся.

— Ты уже, конечно, понемногу выучился торговать лицом, но всё же недостаточно в этом хорош. Говорил складно, а как о сейфе разговор зашёл, сразу сбился и вопросами отвечать начал, время на раздумья выгадывая. К протоколу эту заминку не подшить, но на заметку любой опытный человек возьмёт всенепременно.

— Досадно.

— Не переживай, — похлопал меня по плечу куратор. — Главное, что не сболтнул лишнего. Значит, не безнадёжен.

— Ну спасибо… — пробурчал я, но Альберт Павлович эту мою реплику пропустил мимо ушей. Он вскочил на ноги, сдёрнул с головы шляпу и помахал ею вошедшему с улицы Вдовцу. — Филипп Гаврилович! Мы здесь! — После толкнул меня в плечо. — Петя, ну что же ты сидишь? Помоги же Филиппу Гавриловичу с багажом!

Заведующий первой лабораторией отправился в командировку с двумя немалых размеров чемоданами, ещё и кейс тащил под мышкой — немудрено, что раскраснелся и запыхался: от ворот сюда путь неблизкий, а на размещённых тут и там плакатах говорилось о недопустимости оперирования сверхсилой на территории воздушной гавани.

— Чёрт-те что! — возмутился Вдовец, вытирая лицо носовым платком, когда я донёс его чемоданы до нашей лавки. — Вот запретили въезд автотранспорту и не разрешаете сверхспособности использовать, так неужели сложно бригаду носильщиков организовать? Бардак!

— Именно так! Везде бардак! — поддакнул Альберт Павлович и достал из портфеля авиабилеты, раздал их нам и дополнительно вручил каждому выправленные в Республиканском идеологическом комиссариате разрешения на временное пребывание в столице, после чего уточнил: — Паспорта никто не забыл?

С документами у нас оказался полный порядок, а там и на посадку в самолёт пригласили. Я думал, теперь придётся волочь на своём горбу сразу четыре клятых чемодана, но нет — багаж погрузили на тележки местные носильщики, а ручную кладь мои спутники понесли самостоятельно. Перехватив выразительный взгляд Альберта Павловича, я, правда, предложил Вдовцу помочь с увесистым на вид кейсом, но тот ответил отказом.

Ну и здорово! Нашим легче!

Места моему куратору и заведующему лабораторией достались соседние, они принялись что-то негромко обсуждать, а я сел наособицу с каким-то клевавшим носом господином средних лет, ничем внешне не примечательным. На взлёте привычно заложило уши, но за последние полгода мне столько раз доводилось подниматься в воздух, что грядущий перелёт протяжённостью без малого пять тысяч километров таким уж волнующим приключением отнюдь не казался. С парашютом прыгать не придётся — и то хлеб.

Я даже подрёмывать стал поначалу, а потом будто шум в голове стих. Как моторы гудят — прекрасно слышу и голоса соседей тоже, но такое спокойствие снизошло, что словами и не передать. Это мы зону активного излучения Эпицентра покинули, вот и отпустило.

Хорошо? А как же!

Ведь впереди эдакой благодати не день и не два, а почти две недели! Захочу потенциал удерживать — и буду, пожелаю в резонанс войти — и войду! И как страшный сон можно позабыть необходимость к чуждому ритму адаптироваться. Ничего не потрескивает в голове, ничего нервную систему не подтачивает. Здорово? Да ещё как!

Расслабившись, я поудобней устроился в кресле, потянулся к сверхэнергии и принялся набирать потенциал. Действовал на пределе своей мощности в пятьдесят пять киловатт, и Альберт Павлович, как видно, нечто такое уловил, поскольку обернулся и пригрозил пальцем, но этим своим жестом меня нисколько не впечатлил. Я ответил беспечной улыбкой и продолжил оперировать сверхсилой.Втягивал в себя энергию и равномерно распределял её по организму, втягивал и распределял — и так на протяжении пяти минут, пока в моём распоряжении не оказалось полутора десятков мегаджоулей.

Продолжать и дальше наращивать потенциал я не рискнул, поскольку удержание под контролем эдакой прорвы энергии потребовало бы предельной сосредоточенности или даже погружения в медитацию, а подобную степень отрешения от окружающей действительности реально достичь разве что на занятиях сверхйогой. А я сейчас не в зале, я сейчас в салоне аэроплана на высоте нескольких километров над землёй — ну как отвлекусь и упущу малую толику потенциала?

Малая-то она малая, только иллюминатор вынести или дыру в обшивке пробить и тысячи сверхджоулей за глаза хватит.