Мера Жизни: Крещение кровью (СИ) - Ласточкин Дмитрий - Страница 14

Естественно, я дал задание ученикам и даже Старейшинам выяснить пути поставки наркотиков, перерезать их и развесить поставщиков и продавцов по городским воротам и стенам, в назидание. С мелкими продавцами дело пошло без проблем, они были из местных, так что о них все всё знали. Но вот с поставщиками расправиться не получилось — эти твари умели быстро открывать крохотные порталы в другие миры и скрываться в них, наглухо запечатывая и затирая все следы.

В конце концов, мне пришлось лично вмешаться и поймать одного из поставщиков, оказавшимся демоном какой-то редкой разновидности. Вскрыв его мозги, я нашел путь в его родной мир, откуда и шел дурман, и наведался туда.

Это оказалась довольно большая планета-пустыня, без единого зелёного пятнышка и уж тем более озера или моря. Там властвовали гигантские плотоядные черви, они ели всё, даже камни и песок, и потом срали огромными кучами. Демоны-аборигены эти дерьмо сушили, измельчали — и из него получался тот самый дурман. Сами они его тоже и нюхали, и жрали, и делали из него много чего ещё, ведь на планете было не так чтоб много ресурсов. У всех, даже у новорождённых малышей-демонят, глаза горели зелёным светом — отличительный признак употребляющих дурман от червяков. Это же дерьмо они стали распространять по многим мирам, меняя его на ресурсы тех миров, рабов, еду, воду и даже системы культивирования и ресурсы для них.

Увидев всё это, я в ярости уничтожил всех демонов на планете, червей и огнём выжег пески на пару километров вглубь, чтоб уж точно ничто не выжило. Вернувшись к себе, я все силы секты направил на исцеление пострадавших, но дурман был слишком силён, выжило буквально десять процентов употреблявших. Многие предпочитали смерть лишению наркотиков — в своих грёзах они летали между мирами, были великими воинами и пророками, и просто не хотели возвращаться к нищему существованию в реальности.

Я раньше не обращал внимания на нищету смертных, мне было в общем-то плевать, как они там живут, размножаются и умирают. В конце концов, за ту тысячу лет, что я развивал секту, сменилось больше тридцати поколений смертных. Поди уследи за ними! Но теперь я решил, что стоило бы и им кое чем помочь. На подконтрольной территории появились лекарни, где ученики Внешней секте с помощью алхимии, артефактов и своих сил исцеляли людей, смертных больше задействовали в экономике секты, нищета отступила и даже призрак голодной смерти, про который часто рассказывали в бреду люди, отступил.

Такое благоденствие длилось ещё лет двести, а потом соседи, решившие, что моя секта настолько супербогата, что даже среди смертных почти не осталось нищих, объединились и вторглись в мои владения. Через девять лет войны моя секта была разрушена, часть учеников и Старейшин погибла, часть перешла в секты-победители. Я же бежал в другой мир, спасаясь от смерти. Потом, конечно, я стал сильнее, вернулся и уничтожил напавшие секты, но с тех пор я решил, что больше не буду создавать свои секты.

И стал ненавидеть пустыни.

А тут, в этом мире, местные жители почему-то любили песчаные просторы. Нет, это не был их любимый рельеф, но всё же пустыни часто показывали в фильмах, мифологизировали их и прочее. Да что там! Уже несколько десятков лет длился киносериал «Галактические войны», в котором слабенькие культиваторы шныряли по разным мирам и творили всякую хрень. Так вот там планеты-пустыни фигурировали чуть ли не в каждом из снятых фильмов! А их было уже десятка полтора. Извращенцы, блин.

С грустью я развернулся и посмотрел назад, в сторону Каспия. Из-за невысоких вершин была видно только небольшая голубая полосочка вдали, но хотя бы не эта пустыня. Вообще побережье Каспия, особенно это, южное, было довольно зелёным и красивым. А тут оно ещё было отгорожено от пустынь цепочкой гор, так что влажный воздух с моря оседал на них ручейками и речушками, превращая побережье между горами и морем в зелёный рай. Как бы я хотел быть там, среди зелени!

Но нас засунули в эту дыру, на отдалённый перевал, через который шло двухполосное шоссе. Стоять здесь, выпускать с побережья всех, не впускать никого. За восемь часов, которые мы тут окапывались, проехало всего с десяток машин, да и то при виде нашего блокпоста они спешно разворачивались и уезжали.

Смахнув пот, я поудобнее перехватил лопату и с новыми силами вгрызся в песок и камни, роя окоп. Как только мы тут оказались, меня сразу же назначили ответственным за рытьё, так что все восемь часов я этим и занимался. Ну, наверное, сам немного виноват, в части я повеселился неплохо. Но начальство явно обиделось.

Я уже размахнулся, чтоб вонзить лопату в песок, как вдруг пахнуло опасностью и чужим убийственным намерением. Ага, всё таки гости пожаловали! Надо бы Бугая предупредить.

Отложив лопату, я пошел к старлею.

Старший лейтенант Бугаев неосознанно скривился, когда Олень бросил лопату и зашагал к нему. Что, мажорчик сраный, задолбался шанцевым инструментом махать? Ничего-ничего! Ты у меня всё время, что мы тут околачиваться будем, будешь работать им от рассвета до заката! Штафирка штатская!

Урод! На следующий же день после своего прибытия, когда сам старлей и сержант Лодочкин засели в совещании, проигнорировав лейтенанта, этот гад устроил натуральное светопреставление. Воспользовавшись шуточным приказом Бугаева про инвентаризацию, Зимородков собрал всех солдат, пошел на склад взвода и устроил там пересчёт всего и вся. И действительно нашел кучу хоть и мелких, но недостач. Хрен знает, откуда они взялись, никто ж особого учёта туалетки или патронов не вёл, но тем не менее.

Новый лейтенант тут же объявил тревогу, вломился вместе с немного ошалевшими солдатами в IT-центр части, где сидели гражданские наёмные спецы, конфисковал записи с камер наблюдения у складов взвода и стал их просматривать, фиксируя всех людей, которые проходили мимо. Мотивировал это всё он приказом старшего лейтенанта Бугаева пресечь кражи со склада.

Насчитав семерых подозрительных личностей, причём почему-то все они оказались офицерами, лейтенант быстрыми набегами захватил их всех, глуша какими-то неизвестными заклинаниями. В результате в казарме были привязаны к стулу и обезврежены заклинательными рунами пять лейтенантов и два майора.

Когда «компьютерщики» из центра и свидетели этого всего очнулись от приказных криков лейтенанта и его поведения, будто у него есть карт-бланш на всё, пока вызвонили охрану, пока охрана поверила, что это не глюки забухавших солдат, пока охрана нашла, где держат офицеров… В общем, лейтенант успел изрядно поиздеваться над офицерами, «выбивая» из них признания в кражах. Самым щадящим было обещание взять переноску с двухсотваттной лампочкой, засунуть её в задницу «господам офицерам» и включить на пару-тройку часов.

Потом был захват казармы, который, к счастью, прошел совершенно бескровно, выволочка у полковника Кудасова всему взводу разом и старлею Бугаю в частности, разборки с обиженными офицерами, которые так и рвались набить морды всем — и Бугаеву, и Зимородкову, и Лодочкину. Хорошо, что со старлея погоны не слетели! А Зимородков удивлённо пожимал плечами и рапортовал, что выполнял приказ старшего лейтенанта Бугаева, отданный ему при первой встрече.

Честно говоря, Бугаев с Лодочкиным просто жаждали набить морду Зимородкову за эту подставу, но тогда бы их точно разжаловали и послали сортиры чистить на годик-другой. Но всё равно полковник Кудасов выполнил своё обещание «засунуть их в самую жопу мира», вот так они все тут и оказались. Другие где-то на побережье ловят местных вояк и гвардейцев аристократов, получат за это медали, тройные боевые и премии, а они тут ящериц пересчитывают, на этом богом забытом перевале!

-Старший лейтенант, можно обратиться? — лейтенант подошел поближе.

-Обращайся.

-Нас атакуют. Я чувствую кого-то, кто хочет нас убить. Близко.

-Серьёзно? — старлей скептически скривился. — А я что-то ничего не чувствую.

-Они под заклинанием невидимости! Я чувствую из-за… родовых техник!