Обретение (СИ) - Блейк Анна - Страница 18

— А если мы решим не возвращать золото?

— Их величество должны понять, что люди и темные существа, живущие на землях янтарных Жрецов, что-то покупают и продают. А янтарные Жрецы не только продают, но и получают золото за охрану торговцев. Все деньги связаны с нашей казной. Если кто-то обещает вернуть долг, но не выполняет обещания, это отражается на всех. Иными словами, их величество рискуют впасть в немилость и остаться без еды и воды. Возможность отношений с торговцами из чужих земель остается, но не мне напоминать вашему величеству о том, как быстро в их среде распространяются сплетни.

Король принял из рук служанки кубок с охлажденным вином.

— Такая глупость могла прийти в голову только сыну Царсины и неизвестного воина. И как же люди и темные существа дают подобные обязательства? Вы верите им на слово?

— Мы ведем записи, ваше величество.

— Кто бы мог подумать, — проронил Ниньяс. — Первый советник умеет писать.

Эрфиан знал, что короли светлых эльфов редко утруждают себя подобными занятиями, полагаясь на помощь слуг, но решил не подавать виду и вежливо кивнул.

Визит к их величеству королю Ниньясу принес первому советнику приступ головной боли и свиток, содержимое которого гласило, что эльфы берут у янтарных Жрецов три средних мешка вампирского золота и обязуются вернуть деньги через две луны. Эрфиан погостил у их величества короля Тимира, получив удовольствие от вежливой беседы с умным существом, заглянул в деревню, где когда-то жил вождь Ламис, и отправился домой. Одна из жен Тимира дала ему платье из тончайшего кружева — королевский подарок предназначался для Энлиль, которая скоро должна была стать женой Наамана. Эрфиан задержался в путешествии и опасался, что опоздает на свадьбу.

По приходу в деревню он не заметил оживления, которое предшествовало большим праздникам, и первым делом заглянул в шатер Нориэля — удостовериться, что торжественный пир отложили по неизвестной причине, или принести свои извинения, поздравить наследника Жреца и преподнести подарок молодой Жрице. Он был готов ко всему, в том числе, и к упрекам Царсины — может, ее советник забыл дорогу в родные края, и поэтому задержался? — но новости застали его врасплох.

У шатра сидел Анигар, младший брат Наамана. Час был ранний, в такое время он обычно спал, а даже если и нет, то не сидел без дела, рисуя в пыли тонкой веточкой. Мальчик выглядел расстроенным.

— Доброе утро, дитя. — Эрфиан присел рядом и обеспокоенно посмотрел на Анигара. — Почему ты плачешь?

Мальчик тяжело вздохнул и откинул со лба отросшие волосы.

— Нааман ушел.

— Что? — не понял Эрфиан. — Куда?..

— Не знаю. Я проснулся, все проснулись — а его нет. Энлиль плакала и ушла в сад Жреца, мама плакала, отец сердился, и они говорили то, чего я не хочу слышать. — Анигар зажал ладонями уши. — Мама говорила, что Нааман ушел в Темный Храм со Сновидцем Дитом! Эрфиан, Эрфиан, что ему делать в Темном Храме, там нет янтарных Жрецов, одни вампиры… там ему будет одиноко! Он говорил Энлиль, что любит ее, а теперь ушел, разве обманывать хорошо?..

Мальчик снова расплакался. Эрфиан обнял его и поцеловал в лоб.

— Полно, дитя. Скоро ты станешь воином, а воины не плачут. Уверен, Нааман вернется и отведет тебя в сад Жреца. Вы будете плавать в реке и кормить новорожденных единорогов.

— Папа сказал, что он не вернется, потому что в Храме его ждет… — Анигар отстранился и наморщил лоб. — Там его предназначение. Я не знаю, что такое предназначение, но Нааману там будет плохо! Разве предназначение дороже мамы с папой, Энлиль и меня?..

— Вот ты где, мой Жрец. Я ищу тебя повсюду.

Аллаат, служанка Наамана и Энлиль, подошла к мальчику, улыбнулась и протянула ему руки.

— Идем-ка, я приготовила для тебя кое-что интересное.

— Не хочу фруктов из сада Жреца, — вздохнул Анигар.

— Это не фрукты.

— Не пойду, если не расскажешь! — заупрямился мальчик.

— Если не пойдешь, это достанется другому, и ты расстроишься.

— Если ты приготовила это для меня, то не можешь отдать другому! — Он вскочил и пошел следом за служанкой, пытаясь ухватить ее за подол платья. — Аллаат, Аллаат, расскажи!

Советников в шатре не было. Нориэль и Царсина сидели на своих местах и завтракали. Точнее, завтракал Жрец, а его супруга не притрагивалась к еде, лишь изредка делая глоток-другой из стоявшего перед ней кубка с вином. Одного взгляда на их лица Эрфиану хватило для того, чтобы понять: первым заговаривать о Наамане не стоит. Впрочем, этого и не потребовалось. Нориэль заговорил сам.

— Полагаю, новости ты уже слышал.

— Не знаю, что и сказать, мой Жрец. Это… странно и неожиданно.

— Он весь в тебя, Нориэль, — нарушила молчание Царсина. — Тихони делают то, чего от них никто не ожидает. Ты вбивал ему в голову ерунду насчет обруча Жреца и заставлял сидеть на советах!

— Мой свет, прошу тебя. Ты расстроена.

— Если бы не ты, он бы не ушел. Ты не позволял ему быть ребенком, Нориэль! На его месте я бы поступила точно так же, если бы во мне видели только наследницу и янтарную Жрицу!

— Замолчи, женщина, — начал злиться Жрец. — Не тебе рассказывать мне о том, как нужно воспитывать наследников.

Царсина отставила кубок и поднялась.

— Да простит меня мой Жрец, но я не собираюсь выслушивать эти речи.

Нориэль проводил взглядом жену, скрывшуюся за ведущим в сад Жреца пологом, сплел пальцы и посмотрел на стоявший перед ним кубок вина.

— Она не слышит, — сказал он.

Затянувшееся молчание прервала одна из служанок: она проверила, не опустели ли кувшины, посетовала на то, что к фруктам так и не прикоснулись, спросила, не пожелают ли Жрец или первый советник горячего травяного отвара, услышала вежливый отказ и удалилась. Нориэль вздохнул, сделал пару глотков вина, поморщился и отставил кубок.

— В глубине души Царсина верит в то, что он вернется, — обратился он к Эрфиану. — Сила, имени которой он не знает, зовет его прочь, он слышит ее голос, но не властен над ней. Она уводит все дальше и дальше. Вряд ли его нога снова ступит на эту землю.

— Мне жаль, мой Жрец.

Нориэль взял с блюда финик, но после секундного колебания отложил его.

— Отец говорил, что дети, рожденные от одного лика луны — наказание, ниспосланное первыми богами. Но боги не карают. Они преподают урок. Я должен об этом подумать.

— Не буду мешать, мой Жрец. Под вечер я должен созвать совет, мы поговорим о светлых эльфах и людях. Если ты хочешь поразмышлять в одиночестве, встреча пройдет в моем шатре.

Нориэль помедлил с ответом.

— Нет. Пусть соберутся здесь. Я давно не говорил с советниками.

— Как будет угодно моему Жрецу.

— Ты можешь идти. Хотя… нет. — Нориэль поднял руку, останавливая Эрфиана. — Хочу тебя кое с кем познакомить.

Девушка походила на до смерти напуганного детеныша дикой кошки. Бледная, с ясными черными глазами, казавшимися неправдоподобно большими на изящном личике, маленькими аккуратными губами и длинными, до колен, волосами цвета воронова крыла. Нориэлю, который был немного выше Эрфиана, она едва доходила до плеча.

— Познакомься, — заговорил Жрец. — Это Онелия. Она будет твоей служанкой.

На бледных щеках эльфийки появился румянец.

— Доброе утро, первый советник.

Голос у нее был под стать внешности — тихий, высокий и чистый. Эрфиан отложил свиток, подписанный рукой его величества Ниньяса, и жестом попросил эльфийку приблизиться. Она сделала пару шагов и посмотрела на Жреца. Нориэль кивнул и вышел из шатра, не проронив ни слова.

— Ты голодна, дитя?

— Нет, первый советник… мой господин.

Онелия окончательно смутилась, опустила голову и провела ладонями по складкам платья.

— Не первый советник, и уж тем более не твой господин. Меня зовут Эрфиан.

— Я знаю… первый советник.

Щеки эльфийки из розовых превратились в пунцовые.

— Садись, дитя.