Тень (СИ) - Шмыров Виктор Александрович - Страница 54

Колесниченко замолчал.

— Ну и... Он встречался с Олиным?

Капитан снова пожал плечами.

— Ну и что? Обычная судьба.

— Вроде и обычная. Но два года назад мы получили информацию, исходящую от врача одного из госпиталей, где периодически лечится или обследуется Поликарпов. Этот старый, опытный доктор, еще с довоенным стажем и фронтом за плечами, обратил внимание на один из его рубцов. Считает, что оперировал немецкий хирург. Сложно все это: различные хирургические школы, направления... Зыбко очень, но мы все же решили проверить.

— А как это объясняет Поликарпов?

— Мы, разумеется, сами спросить его не могли. По его объяснениям докторам — операция была старая, довоенная, сделанная в одной из районных больниц Брянска — извлекали осколок разорвавшегося газголдерного баллона. Проверить трудно — во время войны все архивы райздравотдела сгорели, так что не исключено, что мог быть в этой больнице хирург-немец.

— Еще кто-нибудь его смотрел?

— Только в госпитале да на осмотрах в поликлинике. Но в том-то и дело, что определить, кто делал операцию, могут очень немногие хирурги. Асы. Все это нас насторожило, прошлись внимательно по его биографии и нашли несколько не совсем ясных мест. Самое главное — он избегает контактов с прошлым: не ездит на родину и в Белоруссию, не встречается с фронтовиками. В общем-то, и то и другое вполне объяснимо — там он потерял самое близкое, на фронте же был в самом пекле — резерв есть резерв, кидали туда, где сложнее, за три года перехоронил стольких друзей! Но есть еще... разыскали его пионеры из детдома того, несколько писем написали — не ответил. Это уже странно. Мы стали присматриваться к нему внимательнее. Выяснилось, что, несмотря на безупречную репутацию адвоката, живет он явно не по средствам — по два-три месяца в году проводит в Крыму, на Кавказе и в Прибалтике, всюду на дачах, которыми владеют всякие темные личности, держится там полным хозяином. Кроме того, всплыли кооперативные, на подставных лиц оформленные квартиры в Москве, Ленинграде, Таллине. Сначала мы не предполагали, что все это его, там и другие бывают, но недавно нащупали и некоторые связи, для адвоката не самые лучшие. Всех мы, конечно, не знаем, но обнаружили несколько вас интересующих — Зубов, например, Композитор, арестованный вашими свердловскими коллегами. Так что есть все основания предполагать, что Поликарпов и есть разыскиваемый вами Хозяин, он же Тень.

— Вот как? И давно вы это знаете? — спокойствие, с которым излагал информацию Колесниченко, ту самую информацию, которую они с трудом великим тянули второй месяц, вздернуло Никитина.

Капитан госбезопасности понял и это.

— Нет, Евгений Александрович, недавно. Если точнее, то в один клубок все увязалось лишь позавчера, когда в ответ на ваш запрос мы получили информацию из Москвы. До этого Поликарпов был у нас на подозрении, мы подумывали о передаче материалов в ваше ведомство, но тут ваш запрос, данные УБХСС, справки об Олине, вот все и связалось.

— При чем тут Олин?

— А вот при чем! — Колесниченко веером разбросил на столе фотокарточки, лежавшие до того стопкой возле папки:

— Это все Поликарпов!

Их было не так-то и много, этих снимков, около десятка, самых разных, от копий темных довоенных фото с изображением стриженного ежом угловатого парня в модной некогда рубашке на шнуровке, до современных портретов респектабельного седоголового мужчины в массивных очках. Они были чем-то похожи, персонажи довоенных и послевоенных снимков, но все же это были разные люди. Особенно это бросалось в глаза при сравнении с немецкими снимками Олина.

— М-да... интересно, — пробурчал полковник, раскладывая их перед собой в хронологической последовательности, в два ряда. — Выходит, Поликарпов и есть Олин? Когда же он им стал?

— Видимо, в сорок шестом, — ответил чекист. — Дороги их встретились или во время поисков Поликарповым семьи, или же по пути на Урал. Но сюда с документами Поликарпова прибыл Олин.

— Какой же ему в этом резон: Олину, купеческому сыну, немецкому разведчику, и на Урал, в глубину страны?! Не шпион же он!

Колесниченко снова пожал плечами. Любил он ими пожимать. Но Никитин не сдавался:

— Столько лет с войны, да и деятельность его преступная, бандитизм. Не вяжется со шпионажем.

— Но ведь это же у вас родилась идея — Тень-Олин, — парировал контрразведчик. — Мы только нашли ей подтверждение. А вы теперь вместо радости — удивляетесь. — Потом посерьезнел: — Неясного здесь, конечно, много. Этим делом уже занимаются наши товарищи на Украине и в Белоруссии, но возможно, что мы узнаем тайну раньше.

Полковник собрал снимки, огладил стопку рукой и протянул капитану:

— Так что же, готовить дело к передаче?

Тот улыбнулся:

— Рано. Мы его вместе до конца доведем. Поликарпов последнее время проявляет нервозность, беспокоит его что-то. Кроме того, подходит срок его путевке в средиземноморский круиз. Надо его активизировать, вызвать на действие и взять. У вас, насколько мы знаем, есть канал к нему?

УВД Пермского облисполкома

Кафедрой геологии и научно-исследовательским сектором горного факультета Пермского политехнического института по заявке УВД в июле 1974 г. было произведено рекогносцировочное обследование бассейна р. Кутай с целью выявления перспектив золотоносности.

Разведка производилась методом шлихового опробования с лотковым способом обогащения аллювиальных толщ долины р. Кутай. Всего было сделано 45 проб, в том числе: с русла — 11, косы — 21, борта — 8, террасы — 5.

Результаты обследования: пустых проб — 22, единичных знаков — 21, знаков — 2. Весового золота получено не было.

Поскольку в настоящее время считается необходимым для формирования аллювиальных россыпей наличие двух непременных условий: 1) вскрытия и достаточной эродированности в процессе рельефообразования коренных источников золота, 2) динамического состояния рельефа, обеспечивающего освобождение и концентрацию золота в аллювии, а аллювиальные отложения Колво-Вишерской впадины, сформированные в эпоху среднего, верхнего плейстоцена и голоцена, не отвечают этим условиям, то результаты опробования являются закономерными и свидетельствуют, что долина р. Кутай, как и долины всех рек Колвинско-Вишерской впадины, промышленного золота не содержат и содержать не могут.

3 августа 1974 г.

7. Поликарпов Вадим Николаевич. 6 августа 1974 г., г. Чердынь.

Крашенный вместо позолоты веселой желтой бронзой узорчатый крест Иоанна Богослова, накренясь, легко и плавно плыл в клубящемся темнеющем небе. Собиралась гроза. Тихо и неслышно наползала она сзади, с запада, с камских берегов, на притихший, рассыпавшийся низенькими домиками городок, окружала со всех сторон толпами взвинченных мрачных туч, как несколько столетий до того окружали эти холмы неприятельские орды, застилала просторный небосклон черным рыхлым одеялом. Только впереди, за колвинскими лугами, за далью расстилавшейся перед Чердынью тайги, там, где дыбилась среди зеленого моря громада обычно темного, а теперь высветленного насквозь Полюд-камня, горела, купаясь в искристо-золотых солнечных лучах, полоса чистого неба.

Свежевыбеленный невинно-чистый куб старинного храма высветился внутренним светом в предгрозовом сумраке, обрел особую рельефную четкость, стал просторней и выше — тоже, казалось, поплыл белым кораблем несбыточных надежд в сером море людских скорбей и печалей из столетий минувших в века грядущие.

Где-то, не справа и не слева, а как-то кругом, пророкотал еще далекий и устало-ленивый гром. Вадим Николаевич, отрешенно стоявший перед храмом, лишь тогда поднял глаза и, повернувшись, заспешил по заросшей травой улочке наверх, к машине.