Тень (СИ) - Шмыров Виктор Александрович - Страница 43

Но Ираида Николаевна уже справилась с собой.

— О! Так вы уже подполковник! — она не встала, не шевельнулась даже, лишь голос звенел ироничностью. Она грубила ему напропалую, грубила за то, что он успел разглядеть в ней первую растерянность.

— Мы снова вынуждены беспокоить вас, Ираида Николаевна, — начал допрос лейтенант, когда Малышева уселась в кресло в кабинете подполковника, — так как вы не хотите нам помочь. Я же говорил, что нам еще придется встретиться, и, если вы по-прежнему будете молчать или уходить от ответов, то еще не раз.

— Что я должна вам сказать?

Голос Малышевой утратил звонкую иронию, звучал устало и глухо.

— Кто жил в вашем доме в деревне?

— Я уже говорила. Добавить мне нечего.

— И вас не беспокоит, что мы начнем разыскивать этого человека? Расспрашивать о нем у ваших знакомых? А мы вынуждены будем это сделать.

— А почему? По какому праву вы будете его разыскивать?! Он совершил что-то плохое, преступное? Да вы же не знаете даже, кто он такой! Или меня в чем-то подозреваете?

Малышева разгорячилась, завелась, снова ожила, словно почувствовала неизвестную Кологривову поддержку, апеллировать пыталась не столько к Виктору, безусому, в ее глазах, юнцу, а к сидевшему где-то сбоку, почти за спиной, человеку постарше, видно, самому подполковнику Куницыну, чья фамилия была обозначена в лежавшей в сумочке повестке, даже повернуться к нему попыталась, но новая поза в тяжелом, с высокими подлокотниками, кресле оказалась неудобной, и, сердито поджав губы, она развернулась обратно к Кологривову.

— Где ваш муж, Ираида Николаевна?

— В поле. В экспедиции.

— Подумайте хорошенько, чтобы не оказаться в некрасивом положении, еще раз спрашиваю: где ваш муж?

— Я же сказала — в поле! А где сейчас, не знаю.

Виктор почувствовал, как снова она напряглась. Понял это и молчавший до того Куницын и, помогая Кологривову, заговорил тихо и ровно:

— Ираида Николаевна, вам действительно надо подумать, перед тем как отвечать. Мы вас пригласили официально, и то, что вы сейчас говорите, будет зафиксировано. Виктор Миронович приехал специально встретиться с вами из Перми. А он сотрудник отдела, занимающегося особо опасными преступлениями. И время его весьма ценно. Вы же в третий раз говорите ему неправду, и квалифицируется ваша неправда как дача заведомо ложных показаний и стремление увести следствие в сторону. Сейчас он занят важным делом, и ему нужен ваш муж. Так что думайте.

Он снова замолчал, показав глазами — продолжай.

Виктор выдержал паузу и, когда она натянулась до предела, а Малышева склонила голову, сжавшись в кресле, сказал так же ровно и обыденно, как и подполковник:

— Посудите сами, Ираида Николаевна, — я приезжаю в такую даль, чтобы найти адрес Малышева Павла Петровича, а вас это нисколько не беспокоит. Ладно, при первой встрече вы не знали, не догадывались, кто я такой и откуда, ну а в деревне? Все ведь ясно — милиция ищет мужа. А у вас — никаких эмоций. Затем — все знакомые характеризуют вашу семью как весьма завидную, любящую, а тут такое — неизвестный мужчина... Ну и это ладно — всякое, допустим, бывает. Пойдем дальше. Мы узнаем, что в июне ваш муж был в Ленинграде, причем дважды — в начале месяца и в конце — дома был, а вы об этом ни слова. И в институте не знают. Наши сотрудники, пока я тут с вами неделю бьюсь, весь Северный Урал и Зауралье, все, что значится в задании вашего мужа, перетряхивают, а от него никаких следов — нет и не было. Ни одного человека, который бы видел его там этим летом!

Малышева слушала внимательно, приподняв и несколько наклонив голову, как слушают порой птицы — недоверчиво и настороженно.

— Дальше, мужчина в деревне предъявил участковому удостоверение вашего мужа. Почему оно оказалось там, а не у него в поле? И почему этот мужчина так похож на Павла Петровича? Наш сотрудник уверяет, что фотография была подлинная, а он человек опытный, не первый год на службе, раньше, в войну, в разведке воевал! Наконец, почему этот неизвестный мужчина внезапно скрылся? Вместе с удостоверением, кстати. Так что я еще раз спрашиваю: где сейчас находится ваш муж Малышев Павел Петрович?

— В поле, — сразу же, не задумываясь, откликнулась Малышева.

Тут вновь не выдержал и вмешался Куницын:

— Ну, знаете ли, Ираида Николаевна! Мы ведь с вами серьезно! Неужели вы не отдаете себе отчета, где находитесь? Мы ведь все равно найдем вашего мужа и неизвестного мужчину установим. Все станет ясно, а у вас неприятностей прибавится.

— Я правду говорю, — голову Малышева держала прямо, и голос звучал хоть и тихо, но ровно. — В поле Павел. Вчера уехал.

— А до того?

— Жил в деревне.

— Почему?

— Писал...

— Что писал?

— Диссертацию писал.

— Диссертацию? — Куницын с Кологривовым переглянулись.

— Да. Это я виновата. Будьте добры, дайте, пожалуйста, сигарету.

Куницын протянул ей пачку сигарет, зажигалку, подвинул пепельницу, потом снова уселся, но не на прежнее место за ее спиной, а напротив, рядом с Кологривовым.

— Подробнее, пожалуйста, Ираида Николаевна. Не совсем понятно, почему диссертация вместо экспедиции.

— Ну, у них иногда так делают. Считаются в поле, а сами... отчеты там, статьи... Павел раньше никогда... А в этом году тетка дом оставила, вот я и подумала... Зимой ему все времени не хватает, плановая тематика, прочее...

— Понятно, понятно. А в институте об этой практике, что же, выходит, знают?

— Не-ет. Не всегда.

— Это как — не всегда?

— Ну, иногда руководство само предлагает освободить на месяц-другой за счет полевого сезона, в других случаях просто глаза закрывают.

— А ему предложили?

— Нет, он сам.

— Ну и ничего? Никто не догадывается?

— Не знаю. Однажды, это когда он в конце июня домой заезжал, материалы какие-то забыл, так тогда в троллейбусе Федорова видел.

— Замдиректора по науке?

— Да.

— А тот заметил вашего мужа?

— Не знаю. Павел сказал, что Федоров глядел в другую сторону, в окно, но до конца не уверен. Испугался, в институт сходил, сам финансовый отчет сдал.

— А как с заданием? Он же отчитаться должен.

— У него с прошлого года задел есть. А потом он собирался осенью там поработать.

— Ну, а документы, печати и подписи?

Ираида Николаевна при упоминании о документах смутилась, замолчала, склонившись над столиком, долго разминала окурок в пепельнице. Молчали и Куницын с Кологривовым.

— У него в Тюмени в геологическом управлении товарищ работает, Коля Сазонов. Он и отметил ему вместе со своими, — проговорила наконец, не подымая головы.

— Но если ваш муж в этом году не был в поле, то откуда у него финансовые документы? Наряды откуда, трудовые соглашения?

— Чистые бланки, рабочими подписанные, у него еще с того сезона остались. Они в институте все так делают, подписывают на всякий случай.

— Хорошо. С этим понятно. — Куницын встал и прошелся по кабинету.

— Куда он теперь уехал? — спросил Виктор.

— Куда-то в Свердловскую область. Должен письмо сразу же прислать, как определится.

— Теперь об его удостоверении. Дело в том, что у нас есть второе такое же. Тоже на Малышева Павла Петровича и под тем же номером. Вы что-нибудь об этом знаете?

— Он его потерял.

— Как потерял?

— Украли. В июле ездил туда, к Сазонову, за документами, в поезде бумажник у него и украли.

— Расскажите поподробнее.

— Встретил в поезде знакомого — тоже геолога, учились когда-то вместе — Балакова Сережу. Много лет не виделись, вот и пошли в вагон-ресторан, ну и перебрали видимо. Раньше, лет десять назад, он к нам иногда заходил, когда в Ленинграде бывал, а потом работу сменил. А утром хватились — бумажников ни у того, ни у другого. У Павла-то там хоть денег было немного, а у Сережи несколько сотен.

— В милицию заявляли?

— Нет. Павел боялся, что разбираться начнут, почему не в поле, куда ехал... Надеялся, что документы подбросят, так ведь, говорят, обычно делают, вы, наверное, знаете.