В царстве тьмы. Оккультная трилогия - Крыжановская Вера Ивановна "Рочестер" - Страница 26

Нас привели в одно из прилегающих к пагоде зданий и предложили прохладительные напитки. Обращались с нами вежливо, но с большой осторожностью: в нашей просьбе осмотреть пагоду изнутри наотрез отказали, и нам пришлось ограничиться наружным осмотром древнего сооружения. На паперти сидели факиры-нищие, а на лужайке, у статуи Кали, виднелась кучка молодых и большей частью красивых женщин — то были, вероятно, баядерки при храме. Вечером один из браминов предложил нам взглянуть на пляску священных танцовщиц, и мы, конечно, согласились, зная, что такое зрелище стоит дорого и составляет доход браминов. Мы поужинали и курили, лежа на циновках. Вдруг закрывавший дверь занавес поднялся, и появились четыре женщины; две сели на полу с музыкальными инструментами — у них было нечто вроде тамбурина и деревянный обруч с натянутыми на нем струнами, напоминавший гитару. Танцовщицам было от тринадцати до пятнадцати лет, т. е. они были в самом расцвете красоты, но на одну я тотчас перестал обращать внимание и любовался другой, которая танцевала, казалось, исключительно для меня.

В молодости индусская женщина вообще красавица, особенно по формам, потому что тело ее развивается на свободе, но юное создание, стоящее передо мной в восхитительной позе пластической грации, действительно казалось оживленной статуей. На шее, руках и ногах сверкали каменья, а одеянием ей служили лишь газовая вуаль с золотой бахромой да бесподобные по красоте волосы, падавшие ниже колен. Я встречал в жизни много красивых женщин, но ни одна не могла сравниться с этой баядеркой. Ни разу еще не видел я такой величины глаз, к тому же полных особенного огня. Словом, это было олицетворение искушения… Не буду останавливаться на подробностях, но достаточно сказать, что Вайрами — так звали баядерку — околдовала меня. Потому, когда назавтра мы не без удивления узнали, что наши слоны не вполне здоровы и надо повременить с отъездом два-три дня, я вовсе не рассердился на это… Сумма, уплаченная за танцы, вероятно, удовлетворила браминов, а мое обещание пожертвовать втрое на храм, в знак благодарности за гостеприимство, было принято без возражений.

Мне беспрепятственно позволили наслаждаться обществом Вайрами, но каждый раз, когда она подавала мне чашу вина, меня охватывало страстное исступление, да и Вайрами воспылала ко мне страстью, ни глубины, ни упорства которой я не подозревал: обыкновенно эти жрицы храма и любви хоть и очень сладострастны, но не влюбляются. Однако, когда страсть утихала и рассудок вступал в свои права, я чувствовал себя прескверно. Такая любовь запрещалась ученику «Братства восходящего солнца», и я не знал, что сказал бы учитель, узнав о моих похождениях. А больше всего меня беспокоило то обстоятельство, что в первый же раз, когда баядерка танцевала передо мной, крест на груди сделался холоден как лед, а однажды утром он исчез вместе с кольцом. Кроме того, несмотря на необыкновенную красоту Вайрами, в ней было что-то отталкивающее, а порой ее глубокие, как бездна, глаза загорались зеленоватым фосфорическим светом, и их выражение становилось хищнически жестоким, приводившим в трепет. В такие минуты она страшным образом походила на своего неразлучного спутника — королевского тигра, присутствие коего внушало мне, признаюсь, страх и отвращение.

Огромное животное играло подле Вайрами роль комнатной собачки. Тигр слушался ее голоса и взгляда, точно понимал ее слова, валялся с нею, как котенок, по циновкам, а на меня всегда смотрел с лютой ненавистью и скрежетал зубами при моем приближении.

Когда я высказал Вайрами отвращение к ее спутнику, она со смехом ответила:

— Я взяла Пратисуриа сосунком и воспитала его, но он кроток как ягненок. Если я прикажу — он будет лизать твои ноги, но также и разорвет тебя, если я этого захочу. Поэтому, сааб, люби меня и не покинь бедную Вайрами: она умрет от этого!

В эту минуту ее глаза положительно походили на глаза тигра, и я вздрогнул, когда после нескольких слов Вайрами грозный зверь с рычанием подполз ко мне и стал лизать мою руку.

Мы находились в пагоде уже дней десять, а наш отъезд все откладывался под самыми разнообразными предлогами. Несмотря на мой любовный угар, я стал чувствовать себя пленником и приписывал отсрочки влиянию Вайрами, за обладание которой меня собирались заставить раскошелиться. Я передал свои подозрения барону, но он только посмеялся надо мной, а сам был в восторге. Ему показали развалины вблизи пагоды, он делал раскопки и чувствовал себя так хорошо, что не имел желания уезжать.

Глава IX

Однажды ночью Вайрами не пришла под предлогом служения при храме, а оставленного ею вина я не пил, заметив, что оно возбуждает меня и погружает в мертвый сон. Не могу сказать почему, но меня преследовало ощущение неведомой опасности. Вдруг среди полной ночной тишины я ясно расслышал сначала шаги, а потом гул голосов. Я вскочил с постели и пробрался к выходу, а там, спрятавшись в тени, увидел небольшой караван: нескольких индусов, двух всадников-европейцев и фургон с багажом. То были два молодых англичанина, которые громко болтали по-своему и с трудом объяснялись с браминами. Но более всего меня удивил яркий, красный отблеск со стороны леса, где находилась статуя Кали. К великому моему недоумению, именно в эту сторону вели обоих англичан, а около каждого из них шли по два индуса, оживленно разговаривая с ними.

Охваченный внезапным подозрением, я вышел и, прячась в тени деревьев, следовал за группой, подходившей к статуе Кали. Лужайка освещалась плошками, в каменных вазах горел деготь, а фигура отвратительной богини казалась залитой кровавым светом. Перед идолом танцевала Вайрами, некоторые баядерки украшали подножие статуи, а другие пели и играли.

Вайрами была очень нарядно одета и сверкала каменьями, но на этот раз я был холоден к ее красоте, а ужас при виде того, что потом произошло, парализовал меня. Продолжая танцевать, баядерка уже дважды покружилась вокруг англичан, и те громко выражали свое восхищение; когда же она оказалась подле них в третий раз и была за спиной одного из них, то быстро выхватила из-за пояса длинный красный шелковый шнур с мертвой петлей и накинула ему на шею. Один из индусов, стоящий около англичанина, схватил конец шнура, другой — ноги жертвы, и я видел, как несчастный, опрокинутый навзничь, хрипел, отбиваясь от врагов. Та же участь постигла и его товарища: тот тоже пал. И страшная правда раскрылась передо мной: мы попали к тугам, ужасным индийским душителям, и они принесли в жертву своему божеству несчастных путешественников.

Я повернулся и пустился бежать, но в эту минуту страшный рев потряс воздух и раскатился эхом, а в нескольких шагах от жилища меня настиг тигр; ударом лапы он повалил меня на землю и, продолжая рычать, стал передними лапами мне на грудь. Последней моей мыслью был Веджага-Синг: после отчаянного призыва к моему учителю я потерял сознание. Очнувшись, я увидел, что нахожусь в полутемном подземелье. Маленькая лампа на стене еле освещала часть комнаты, конец же огромного подземелья с толстыми колоннами, которые поддерживали потолок, терялся во мраке. Неподалеку от меня, закрыв лицо руками, лежал человек, и я с грустью узнал в нем барона. Когда я тронул его за руку, он выпрямился и сказал загробным голосом:

— Мы погибли, потому что находимся в руках тугов, а если еще живы до сих пор, то только благодаря доброй Вайрами: как она вас любит!

Барон рассказал, что, разбуженный ревом тигра и дикими криками, он кинулся к выходу и увидел меня лежащим на земле. Вокруг стояло несколько браминов и других индусов, которые в бешенстве потрясали ножами, по всей видимости намереваясь убить меня. Но подле, прикрывая своим телом, стояла Вайрами, а впереди нее — тигр, видимо готовый броситься, на кого она укажет.

Звонкий металлический голос баядерки господствовал над общим гвалтом; хотя барон и не понял, что они говорили, но бешенство браминов как будто утихало.

— Что они решили относительно нас — не знаю, но конечно, ничего хорошего ждать нельзя. Знаю только, что двое из темнорожих чертей подняли вас и понесли сюда, меня также схватили и потащили вслед.