В царстве тьмы. Оккультная трилогия - Крыжановская Вера Ивановна "Рочестер" - Страница 103

Веджага-Синг поднял руку, и тогда стало видно, как из окаменелого сердца взвилась фосфорическая лента, как она раздвоилась и одним концом захлестнула шею тигра, а другой конец чуть не зацепил князя, но лишь скользнул по нему. Тигр со стоном упал. В это время из раны баядерки сверкнула широкая огненная нить, молниеносно коснулась обеих лент и соединилась с ними.

Князь глухо вскрикнул, откинулся назад и мертвенно побледнел.

Но лезвие магического меча словно воспламенилось в руке мага, с треском сверкнуло в воздухе и рассекло фосфорические нити, которые со свистом, точно змеи, свернулись и исчезли. Веджага-Синг взял с подушечки сердце, казавшееся вполне свежим, будто его только что извлекли из тела, и бросил его баядерке. Вмиг окровавленный кусок мяса исчез в открытой ране, которая тотчас закрылась, а на месте, где должен был быть рубец, появился фосфоресцирующий треугольник, словно запечатавший рану.

Оплотненный дух был ужасен. Гибкое тело извивалось и покрылось черными пятнами, руки скрючились наподобие когтей, искаженное судорогой лицо и налитые кровью глаза дышали дьявольской злобой, на открытых устах появилась кровавая пена.

— Ты получил обратно свое сердце, зловредный дух, а теперь исчезни, вернись на место своих преступлений и не смей впредь ни покидать его, ни приближаться к обоим только что освобожденным мною существам, — повелел маг, чертя в воздухе каббалистический знак, который вспыхнул и засиял всеми цветами радуги, а затем потух.

Тело баядерки заволоклось темной дымкой и скоро исчезло, а огонь на треножниках погас.

Когда Ковиндасами унес бывшие в употреблении магические предметы, Веджага-Синг повернулся к друзьям и сказал:

— Алексей, иди сейчас же выкупайся в ванне и переоденься.

— У меня есть платье, которое ему будет впору, так как мы почти одного роста, — заметил Заторский.

Они оба вышли из залы, а Мэри, не отрывавшая глаз от неподвижно лежавшего тигра, тревожно сказала:

— Взгляните… что с Пратисуриа? Не умер ли он? — Она хотела броситься к животному, но Веджага-Синг удержал ее.

— Нет, он жив, но ошеломлен возвратным ударом перерезанной нити, а окутывающий его пар — это ядовитые флюиды, которыми его наполнили.

Действительно, из тела Пратисуриа выходили клубы тонкого и прозрачного газа, образовав над ним точно купол темно-фиолетового цвета. Около четверти часа спустя по телу тигра пробежала дрожь, и он привстал, но глаза его смотрели тускло, а ноги дрожали. Однако на призыв Веджага-Синга он пополз к нему и положил морду ему на колени.

Маг сделал несколько пассов над его головой, и в какие-нибудь несколько секунд тигр, казалось, окреп; глаза заблестели по-прежнему и взглянули на индуса разумным взглядом. Как раньше Уриель, Веджага-Синг стал что-то говорить ему на ухо. Это были такие же странные, свистящие и гортанные звуки, но ритм и интонация были другие, и тигр слушал его с глубоким вниманием. Когда маг кончил говорить, Пратисуриа полизал его руку и направился к Мэри, которую лизнул в щеку, а затем растянулся у ее ног. Обрадованная Мэри поласкала зверя и поцеловала его в лоб.

— Вы приобрели друга в бедном животном, освободившемся наконец от пагубных чар Вайрами. А чтобы вознаградить вас за заботу о низшем существе, которое обязано было уничтожить вас, а между тем благодаря чудесной силе привязанности стало вашим спасителем, Пратисуриа впредь останется вашим защитником. Он не покинет вас, а то, что для вас останется невидимым, он будет видеть, уже издали чуя дьявольщину, которая будет преследовать вас во время вашего очищения, и предупреждать об опасности.

В эту минуту вернулся Заторский.

Веджага-Синг жестом подозвал его к себе и, взяв руку Мэри, вложил ее в руку доктора.

— Я возобновляю вашу помолвку, друзья мои, но свадьбу вы сможете отпраздновать только после того, как Мэри очистится — когда будет снято тяготеющее над ней страшное проклятие. Мужайтесь, дочь моя, ибо жених ваш стоит, чтобы вы потрудились быть вполне достойной его. Он доказал свою любовь, неустанно и горячо молясь перед вашим изображением; именно ему вы обязаны тем, что избежали величайшего из поруганий.

Взволнованная Мэри со слезами бросилась в объятия жениха, благодаря за его глубокую привязанность, спасшую ее.

Они перешли в другую комнату, где к ним вскоре присоединился князь. Радуясь счастью друзей, он поздравил их, и все продолжали дружески беседовать, причем решено было на другой же день попросить барона оказать на несколько недель гостеприимство Мэри, чтобы она могла привести в порядок свои дела: в дом Ван дер Хольма она не могла и не хотела вступать. Князь взялся объяснить по возможности дело барону и Лили, а также объявить о помолвке Мэри с Равана-Ведой, так как барон продолжал считать Заторского индусом.

Задумчиво слушавший их доктор внезапно повернулся к Веджага-Сингу и спросил, нельзя ли ему открыть барону свою действительную личность, связав его, конечно, безусловной тайной.

— Мысль, что он мой убийца, мучает его, я знаю. Мне хотелось бы избавить его от напрасных угрызений совести. Он уже достаточно пострадал по моей вине, — с волнением сказал доктор.

Веджага-Синг без колебаний изъявил свое согласие.

На другой день Елецкий отправился к Козенам и сообщил им о приезде Веджага-Синга, помолвке Мэри и просьбе мага принять к себе на несколько недель его молодую ученицу. Что же касается сатанинской части в истории Мэри, он рассказал лишь самое необходимое, чтобы как-нибудь объяснить нежелание Мэри жить в собственном доме. Барон обрадовался неожиданному приезду ученого индуса, которому был обязан своим спасением, хотя его обидело и огорчило, что Веджага-Синг остановился не у него. Он хотел тотчас отправиться в убежище, но так как князь сказал, что маг выехал по делам, то барон поручил Елецкому пригласить к обеду Веджага-Синга с женихом и невестой, присовокупив к этому, что Мэри всегда будет желанной гостьей на сколь угодно долгое время, а мага умолял провести у него те несколько дней, что он останется в Петербурге.

Лили принялась весело хлопотать об обеде. Она была польщена и счастлива тем, что в разговоре с глазу на глаз князь сообщил ей гораздо более, нежели барону; значит, он считал ее достойной доверия, отчасти «посвященной» в оккультную науку, и сознание этого наполняло ее простодушной гордостью.

Кроме того, любимый человек смотрел на нее с таким выражением, одно воспоминание о котором волновало ее душу жутким страхом и надеждой. Вся в белом, с пучком роз у пояса, она с нетерпением ожидала гостей, особенно интересуясь знакомством с Веджага-Сингом.

Наконец большой автомобиль князя остановился у подъезда, и через минуту гости появились в зале. Пока барон радостно приветствовал ученого индуса, Лили улучила минуту шепнуть Заторскому:

— Поздравляю, дядя Вадим, и желаю теперь одного — открыть папе, что ты жив.

— Вполне разделяю твое желание и надеюсь, что оно скоро исполнится, — улыбаясь ответил Заторский, пожимая руку Лили, которая одна узнала его сердцем, несмотря на изменившуюся внешность.

Мэри и юная баронесса горячо расцеловались, и Лили объявила, что комната для дорогой гостьи готова.

Обед прошел весело. Веджага-Синг, блестящий собеседник, оживил всех своими остроумными и интересными рассказами, а затем все радостно выпили за здоровье помолвленных.

После обеда Заторский попросил барона уделить ему несколько минут, и они прошли в кабинет хозяина дома.

Веджага-Синг начал серьезный разговор с Мэри, а Лили, воспользовавшись этим, потихоньку ушла в небольшую смежную гостиную и села у окна.

Через несколько минут к ней подошел князь и сел рядом на диванчике. Вынув у нее из-за пояса букетик роз, он заменил его принесенными свежими померанцевыми цветами.

— Что вы делаете, Алексей Андрианович? — спросила Лили, удивившись и сконфузившись.

— Украшаю вторую невесту в этот счастливый для Мэри и Вадима день. Или я ошибся, Лили, прочтя в ваших глазах, что вы отвечаете на мою искреннюю любовь к вам и согласны стать моей женой, ангелом-хранителем моего очага? — Он нагнулся к ней и любящим взглядом посмотрел в ясные, поднятые на него глаза девушки.