Великое избавление - Джордж Элизабет - Страница 47

– Адвоката? Нет.

– Интересно, что вы распорядились отвезти девушку в больницу, но далее не подумали о том, как защитить ее права. Очевидно, вам так было удобнее?

Гибсон сжал челюсти:

– Ну уж нет.

– Можете как-то это объяснить?

– По-моему, тут нечего объяснять, – с вызовом заявил Гибсон. – Мне показалось, что психическое состояние Бобби куда важнее, чем эти ваши проблемы с законом. – Лицо его потемнело.

– В самом деле? И если ее признают невменяемой – а это, разумеется, должно произойти, – вы окажетесь в очень выгодном положении, не так ли?

Гибсон смотрел ему прямо в глаза.

– Еще бы, клянусь Богом! – проревел он. – Заполучу чертову ферму, заполучу чертов дом и буду трахать мою чертову жену прямо на обеденном столе, а Бобби не будет болтаться поблизости. Вы же так думаете, верно, инспектор? – Он воинственно наклонил голову вперед, но Линли никак не прореагировал на вызов, и фермер вновь подался назад, но не умолк. – Мне уже надоело объясняться с людьми, которые думают, что я желаю Бобби зла, которые думают, что мы с Мэдлин будем рады, если ее запрут на всю жизнь. Думаете я не знаю, о чем тут все говорят? Думаете, Мэдлин этого не знает? – Он горько усмехнулся. – Это не ей, а мне нужен адвокат! Конечно же, я надеюсь получить заключение, что она невменяема. Это же лучше, чем тюрьма, верно?

– Значит, вы верите, что она убила отца? – поинтересовался Линли.

Гибсон вяло пожал плечами.

– Не знаю, что и думать. Я одно знаю – Бобби уже не та, что была, когда я уезжал из Келдейла. Та девчушка и мухи бы не обидела. А эта, новая… она мне как чужая.

– Может быть, это как-то связано с исчезновением Джиллиан?

– Джиллиан? – Гибсон рассмеялся. – По мне, Джиллиан оказала всем нам услугу, когда ушла из дому.

– Почему?

– Скажем так – она была чересчур развита для своих лет. – Мужчина быстро оглянулся на свой дом и прибавил: – По сравнению с ней Мэдлин – непорочная Дева Мария, ясно я говорю?

– Вполне. Она вас соблазнила?

– Сразу быка за рога, а? Дайте сигаретку, и я все вам расскажу. – Он прикурил и поглядел в сторону поля, примыкавшего к немощеной улице. По ту сторону поля между деревьев вилась дорожка, уводившая к болоту Хай-Кел-мур. – Мне было всего девятнадцать, когда я удрал из Келдейла, инспектор. Я не хотел уезжать. Как перед Богом – мне этого вовсе не хотелось. Но я знал: если не уеду, всю жизнь придется расплачиваться.

– Однако вы спали со своей кузиной Джиллиан до отъезда?

Гибсон фыркнул:

– «Спал» – не то слово, когда речь идет о такой девице, как Джилли. Она хотела взять верх, и ей это каждый раз удавалось, инспектор. Она такое могла с мужчиной проделать… ни одной шлюхе не под силу. Она заводила меня по четыре раза в день.

– Сколько ей было лет?

– Ей едва сровнялось двенадцать, когда она впервые не по-сестрински взглянула на меня, и тринадцать, когда она… до меня добралась. А потом она два года подряд имела меня, как хотела.

– Вы хотите сказать – вы бежали от нее?

– Такого великодушия от меня не ждите. Я бежал от Уильяма. Это был вопрос времени – когда он нас застукает. Я не хотел этого. Я хотел положить всему конец.

– Почему вы не рассказали Уильяму правду? Гибсон широко раскрыл глаза.

– С его точки зрения ни одна из его девочек не была способна ни на что дурное. Как я мог сказать ему, что Джилли, зеница его ока, зазывает меня, ровно кошка в охоте, и трахается со мной, как последняя шлюха? Он бы все равно мне не поверил Я сам порой переставал в это верить.

– Она уехала из Келдейла через год после вашего отъезда?

– Да, так мне сказали. – Гибсон далеко отбросил свой окурок.

– Вы с тех пор встречались?

– Нет, никогда, – проговорил Гибсон, отводя взгляд. – И слава богу.

Марша Фицалан оказалась скрюченной, сморщенной старушкой. Ее лицо напомнило Линли американских кукол, вырезанных из яблока: тоненькая сеточка морщин покрывала щеки до самых глаз. Глаза были голубые. Они освещали все лицо, сияя живым интересом. Всякий, взглянув на эту женщину, понимал, что состарилось лишь ее тело, а душа осталась молодой.

– Доброе утро, – с улыбкой приветствовала она гостя. – Или, вернее, добрый день, – поправилась она, бросив взгляд на часы. – Вы, значит, инспектор Линли? Я так и думала, что рано или поздно вы ко мне зайдете. Я испекла лимонный пирог.

– Специально для меня? – удивился Линли.

– Вот именно, – подтвердила она. – Заходите.

Хотя мисс Фицалан жила в одном из небогатых домиков по Сент-Чэд-лейн, ее коттедж разительно отличался от обиталища Гибсонов. В садике были разбиты аккуратные цветочные клумбы: весной и летом здесь цвели примула и бурачок, рань и львиный зев. Сейчас клумбы уже приготовили к зиме, корни каждого растения были заботливо укрыты землей. На ступеньках у входа были насыпаны небольшие кучки семян для птиц, У окна висели жестяные колокольчики, легонько позванивавшие на ветру, их не заглушали даже вопли проживавших по соседству Гибсонов.

И внутри все было иначе, чем у Ричарда с Мэдлин. Аромат душистых трав, наполнявших саше, напомнил Линли долгие вечера в бабушкиной комнате в поместье Хоунстоу. Крошечная гостиная обставлена скромно, но элегантно, две стены от пола до потолка занимают полки с книгами. У окна небольшой столик с фотографиями. Над старым телевизором висело несколько вышивок.

– Пройдемте в кухню, инспектор, – предложила Марша. – Принимать гостя в кухне, конечно, дурной тон, но, по-моему, там гораздо уютнее, Друзья говорят, все потому, что я выросла на ферме, а на ферме кухня – главная часть дома, верно? Думаю, это во мне осталось навсегда. Прошу вас, сэр, присаживайтесь к столу. Кофе с пирогом? По-моему, вы проголодались. Наверное, еще не женаты? Холостяки всегда плохо питаются.

И вновь Линли вспомнилась бабушка, ее нерассуждающая, всеобъемлющая любовь. Старушка быстро накрывала стол для чая, Линли любовался уверенными движениями ее надежных рук, понимая, что здесь он найдет ответы на многие вопросы.

– Расскажите мне о Джиллиан Тейс, – попросил он.

Руки хозяйки замерли над столом. Марша обернулась с ласковой улыбкой на губах.

– Джилли? – повторила она. – С удовольствием. Джиллиан Тейс была таким прелестным существом.

11

Чайную посуду мисс Фицалан подала на подносе, хотя особой необходимости в этом не было: буфет в крошечной кухне находился не более чем в двух шагах от стола. Но старая учительница придерживалась правил этикета, к тому же поднос, вопреки тесноте и скудости, создавал впечатление уюта. Старинная кружевная салфетка покрывала поднос, на ней стоял изящный фарфоровый сервиз. На тарелках виднелись трещины, но чашки и блюдечки сумели прожить все эти годы без единого шрама.

Осенние листья в глиняном кувшине оживляли стол соснового дерева, на который Марша Фицалан выложила все свои сокровища: тарелки, столовое серебро, тонкие льняные салфетки. Она разлила по чашкам дымящийся кофе, добавила себе молока и сахара и только тогда начала рассказ.

– Джилли была вылитая мать. Я и Тессу когда-то учила. Какой ужас – это сразу же выдает мой возраст. Что поделать! Почти все жители деревни прошли через мои руки, инспектор. – С лукавой усмешкой она добавила: – За исключением отца Харта. Мы с ним принадлежим к одному поколению.

– Никогда бы не подумал, – торжественно заверил ее Линли.

Марша рассмеялась:

– Как это очаровательно, когда мужчина сразу угадывает, что дама нуждается в комплименте! – Она с явным удовольствием откусила кусочек пирога, тщательно прожевала и продолжила: – Джиллиан была миниатюрной копией своей матери. Такие же чудные светлые волосы, те же прекрасные глаза, та же душа, та же легкость. Правда, Тесса была склонна к мечтательности, а Джилли обеими ногами стояла на земле. Тесса вечно парила в облаках. Такая романтичная. Оттого-то она и вышла замуж совсем рано. Она ждала своего героя, высокого, загадочного рыцаря, который в один прекрасный день предстанет перед ней. Уильям Тейс в точности соответствовал этому образу.