Великое избавление - Джордж Элизабет - Страница 14

На пороге комнаты возник паренек. Он выглядел довольно неуклюже в пижаме, прикрытой вместо халата смокингом, в котором поместилось бы двое таких ребят. В руках парень держал костыли, принадлежавшие Сент-Джеймсу. Он кашлянул, стараясь привлечь к себе внимание.

– В чем дело, Эдди? – рявкнула миссис Бер-тон-Томас. – Ты отнес багаж наверх?

– Там еще это было, тетя, – кротко ответил он. – Это тоже нести?

– Разумеется, дуралей!

Юноша поспешил скрыться с глаз. Тетя укоризненно покачала головой ему вслед,

– Я жертвую собой ради семьи. Можно сказать, я христианская мученица. Пошли, молодежь, провожу вас в комнату. Наверное, вы уже с ног валитесь. Нет-нет, бренди мы возьмем с собой.

Они двинулись вслед за хозяйкой из столовой в каменный холл, а оттуда через другую дверь попали на лестницу. Отполированные и не покрытые ковром ступени вели в верхнюю часть дома, где царила тьма.

– Роскошная лестница! – Миссис Бертон-Томас одобрительно хлопнула рукой по широким деревянным перилам. – Таких нынче не делают. Пошли, нам сюда.

Поднявшись на второй этаж, они свернули в едва освещенный коридор, где семейные портреты чередовались на стенах с фламандскими гобеленами. Миссис Бертон-Томас кивком указала гостям на гобелены.

– Давно пора убрать их отсюда. С какой стати они тут висят аж с тысяча восемьсот двадцать второго года? Прабабушка никого не желала слушать, сколько ей ни твердили, что на эти штуки лучше любоваться издали, а не впритык. Традиция – и все тут. Как я это выдерживаю? Ну вот, мы пришли. – С этими словами она распахнула дверь. – Оставляю вас наедине. Все современные удобства. Полагаю, дверь в ванную вы найдете. – И во мгновение ока она исчезла, только полы розового халата взметнулись вокруг изящных лодыжек да прошлепали по каменному полу вновь обретенные тапочки.

Они вошли в спальню. Весело полыхал огонь в камине. Едва переступив порог, Дебора решила, что более красивой комнаты она в жизни своей не видела. Великолепные дубовые панели, обольстительные женские лица улыбаются с двух портретов Гейнсборо, повешенных друг напротив друга. Накопленные столетиями радушие и уют. Небольшие настольные лампы под розовыми абажурами наполняли комнату мягким, рассеянным светом, отблески играли на спинке и изголовье огромной кровати красного дерева. Высокий шкаф отбрасывал вытянутую тень на стену, на туалетном столике сверкали брильянтовыми гранями флакончики духов и блестели серебряные щетки. У одного окна, на столике с витыми ножками, были расставлены букеты лилий. Дебора подошла к столу, коснулась пальцем изогнутого края цветка.

– Тут и карточка есть. – Она вынула записку и прочла. Глаза ее наполнились слезами. Женщина обернулась к мужу. Саймон отошел к камину и пристроился возле него в мягком кресле. Он следил глазами за своей молодой женой, привычно сдержанный, молчаливый, но взгляд выдавал его чувства.

– Спасибо, Саймон, – прошептала она, засовывая карточку обратно в букет и с трудом сглатывая слезы, которые не могла скрыть. С усилием она заставила себя вернуться к более легкомысленному тону: – Как ты разыскал это местечко?

– Тебе здесь нравится? – вопросом на вопрос ответил он.

– Невозможно даже вообразить, чтобы где-то могло быть лучше. Ты ведь сам это знаешь, правда же?

Муж не ответил. В этот момент послышался стук, и Саймон с улыбкой обернулся к двери. Он явно наслаждался всем происходящим.

– Войдите, – пригласил он.

Это явилась племянница хозяйки, Дэнни, с охапкой одеял в руках.

– Извините. Забыла одеяла. У вас уже есть пуховые, но тетя считает, если она сама мерзнет, то уж все остальные и подавно. – Девушка вошла в комнату, дружелюбно и покровительственно поглядывая на гостей. – Эдди уже принес ваши вещи? – поинтересовалась она, открывая гардероб и без особых церемоний запихивая туда одеяла. – Он у нас малость туповат, что есть, то есть. Вы уж его извините. – Она вгляделась в свое отражение в матовом стекле, прикрепленном изнутри к дверце шкафа, прикоснулась рукой к волосам, приведя непокорные пряди в еще больший беспорядок, и тут поймала на себе взгляды супругов. – Главное, остерегайтесь крика младенца, – торжественно предупредила она. Казалось, она произносит заученную реплику из пьесы, не хватало только, чтобы псы откликнулись ей дружным воем.

– Крика младенца? Разве американцы привезли с собой ребенка? – спросила Дебора.

Темные глаза девушки сделались еще шире. Она внимательно поглядела на обоих слушателей.

– Вы ничего не знаете? Вас никто не предупредил?

По поведению девушки легко было догадаться, что потрясающая повесть не заставит себя ждать. Перед тем как приступить к рассказу, Дэнни вытерла обе ладони о подол своей юбки, пошарила взглядом в углах комнаты, словно там мог притаиться кто-нибудь и подслушать, и выбрала в качестве трибуны оконную нишу. Несмотря на ночной мороз, она дернула шпингалет и настежь распахнула окно.

– Вам никто не говорил об этом? – Театральным жестом она указала куда-то вдаль, в темноту.

Дебора и Сент-Джеймс понимали, что обязаны посмотреть на «это». Подойдя к окну, они разглядели сквозь туман призрачные руины полуразрушенного аббатства.

– Аббатство Келдейл. – Дэнни отчеканивала каждый слог. Теперь она сочла возможным переместиться к очагу и усесться там для мирной вечерней беседы. – Крик младенца доносится оттуда.

Сент-Джеймс затворил окно, задернул плотные шторы и вместе с Деборой вернулся к очагу. Муж опустился на стул, жена примостилась на полу у его ног, наслаждаясь теплом, радуясь жаркому дыханию пламени на своей коже.

– Полагаю, речь идет о призраке младенца? – уточнила она.

– Разумеется! Я слышала крик своими ушами. Погодите, вы тоже его скоро услышите.

– С призраками всегда связаны легенды, – мечтательно протянул Сент-Джеймс.

Дэнни откинула голову на спинку кресла, явно радуясь подсказке.

– И с этим призраком тоже, – торжественно подтвердила она. – Келдейл был на стороне короля – в смысле, в ту войну, – Она говорила так, словно семнадцатое столетие завершилось только накануне. – Все до последнего были верны королю. Вся деревня Келдейл – она в миле отсюда, если идти по дороге. Вы проезжали мимо нее.

– Боюсь, мы выбрали несколько иной путь, – усмехнулся Сент-Джеймс.

– Обходной маневр, – вставила Дебора. Дэнни не позволила сбить себя с толку.

– Итак, – продолжала она свою повесть, – это случилось в самом конце войны. Старый мерзкий негодяй Кромвель, – сразу было видно, кто давал девушке уроки истории, – как-то прослышал, что северные лорды готовят восстание. И он как ураган пронесся по нашим долинам; его солдаты захватывали поместья, резали скот, сжигали деревни роялистов, Келдейл был хорошо спрятан от чужих глаз.

– Нам тоже так показалось, – пробормотал Сент-Джеймс.

Девушка кивком подтвердила его слова. – Жители деревни заранее узнали о приближении кровожадных круглоголовых. Старого негодяя Кромвеля интересовала не сама деревня – нет, он искал ее жителей, всех, кто был верен нашему королю Чарли.

– Он хотел убить их? – подхватила Дебора, едва рассказчица остановилась, чтобы перевести дух.

– Истребить их всех до последнего! – откликнулась Дэнни. – Когда разнеслась весть, что Кромвель направляется в Кел, жители деревни придумали свой план. Они, все до единого, решили уйти с семьями и скотом и всем добром и укрыться в подвалах аббатства. Пусть круглоголовые приходят – они найдут Келдейл, но в нем они не застанут ни одной живой души.

– Довольно громоздкий план, – усомнился Сент-Джеймс.

– Но он должен был сработать! – с гордостью возразила девушка. Ее глаза ярко разгорелись, щеки покрылись румянцем, но теперь она понизила голос и заговорила печальней. – Если б только не ребенок. – Она наклонилась вперед, кульминация приближалась. – Явились круглоголовые, и все произошло в точности, как надеялись жители деревни. Они нашли пустые дома, тишину, густой туман – и нигде никого, ни единой живой души, ни одного живого существа. И тут, – Дэнни окинула взглядом свою аудиторию, убедилась, что внимание слушателей не ослабевает, – и тут в аббатстве, где прятались все жители деревни, заплакал ребенок. О боже! – Она ударила себя кулачком в грудь. – Какой ужас! Они ускользнули от Кромвеля – и только для того, чтобы младенец их выдал. Мать старалась успокоить малыша, давала ему грудь, но все напрасно. Бедное дитя плакало и плакало. Все пришли в ужас, в отчаяние, они боялись, что и псы тоже начнут выть и тогда поднимется такой шум, что Кромвель непременно найдет их. Они стали зажимать бедному малышу рот. И они задушили его!