Куноичи (СИ) - Лавгуд Виктория - Страница 42

В классе Тен-Тен ожидала не только Сабрина, но и очередной отравленный напиток. Рыжая, завидев вошедшую Хлою, вскочила из-за парты и замахала рукой. Словно Тен-Тен не знала, куда ей идти. Усевшись за парту, Такахаши поставила перед собой коробку и принялась поправлять пучок.

— Я тебе сделала цикорий. Без сахара, но сладкий, с заменителем. Ноль процентов калорий, сто процентов пользы!

Голос у Сабрины на последнем слове дрогнул, но практически незаметно. Тен-Тен ничего не ответила рыжей, продолжая возиться с волосами: за время поездки в лимузине пучок, сделанный ещё утром, превратился в ничто. Его необходимо было перевязать и закрепить намертво.

Рядом с Сабриной сидели её родители, скупо поздоровавшиеся с Хлоей. Шевелюрой рыжая пошла в отца, а вот фигурой — в мать. Отец Сабрины был одет в полицейскую форму, туго обтягивающую выдающийся живот, тогда как мать носила поверх повседневной лёгкой одежды медицинский халат.

Что же, вот ещё одна деталька мозаики. Если мать у Сабрины медик, то рыжей становится намного проще достать какой-нибудь яд. Интересно только, чем она всё же травила Хлою.

Подошёл Андрэ, слегка вернувший самообладание и светлый тон лица. Он с благодарностью принял стакан с цикорием и выпил его практически в два глотка. Ужас на лице Сабрины стоило видеть; если бы Тен-Тен могла, она бы запечатлела это выражение на фото.

Интересно, что ни мать, ни отец Сабрины никак не отреагировали на выпитый цикорий. Не знали? Или им было всё равно? Мать рыжей немного нервно поглядывала на Андрэ, но Тен-Тен на её лице не видела реального страха. Больше было похоже на опасение. Причём боялась женщина не столько Андрэ, сколько чего-то, что было с ним связано.

Тот же взгляд доставался Хлое. Женщина улыбалась и расспрашивала Тен-Тен о самочувствии, но в глазах у неё была привычка бояться. Вечное напряжение тушканчика, который обязан испытывать страх, чтобы выжить.

Смешно, что щёки у матери Сабрины, — да и у самой рыжей, — были действительно хомячиными. Круглыми.

Тен-Тен лениво достала браслет из коробки и принялась вертеть безделушку в руках. Сабрине она запретила даже пальцем трогать украшение. Наверняка Хлоя поступила бы так же: ведь это золотое убожество дал ей любимый папуля! Андрэ настраивал отношение дочери к себе, как сямисэн — по чуть-чуть за каждый разговор. И в итоге струны души Хлои звучали в унисон с его желаниями и прибылью.

Буржуа покровительственно хлопнул отца Сабрины по плечу и улыбнулся — так, чтобы рыжий сразу понял, кто здесь главный, и почему.

— Ну что, Роджер, надеюсь, вы подлатали дыры в отделе?

Названный Роджером нервно рассмеялся и принялся уверять Андрэ, что да, конечно, он за всем проследил. При этом ни Тен-Тен, ни Буржуа, ни даже жена полицейского ему не поверили. Что бы ни натворил Роджер и его люди в «отделе», решено оно не было.

И Андрэ был этим доволен. Вероятно, ему было необходимо влиять на Роджера хоть как-то. Судя по форме, толстячок состоял в полиции… и вряд ли был на последних местах, обычные оперативники никогда не могли похвастаться такими животами. Нет, жирочек появлялся только на сытых, спокойных должностях, а не во время полевой работы.

Словесный водопад был прерван мадам Бюстье. Ну что за засилье рыжих? Натан, Аликс, — в какой-то степени, семья Сабрины, учительница… слишком много огненных волос вокруг.

— Так, все собрались? Хм, вижу. Адриан, ждём ещё пять минут, и начинаем.

Посмотрев на Агреста, Тен-Тен ощутила укол в сердце. Адриан улыбался той самой болью, что она видела на плакатах. Габриэля Агреста рядом не было. Человек, пришедший на благотворительный вечер Андрэ Буржуа, не появился на уроке профориентации собственного ребёнка.

Она встала из-за парты и решительным шагом направилась в сторону Адриана. Ребёнку было необходимо утешение, хоть от кого-нибудь. Рядом, конечно, была Маринетт — слишком слабая, нерешительная, боящаяся лишний раз посмотреть на своего кумира Ледибаг. Ничто без красного костюма в чёрную точку.

Хотя, может, Тен-Тен просто была раздражена на девочку из-за её чёрно-белого мировоззрения. Ну и ещё Маринетт ассоциировалась у Такахаши с болью: уже две акумы, с которыми должна была справиться Дюпэн-Чэн, практически убили попаданку. Плохо же Ледибаг справляется с обязанностями супергероини.

Адриан со своего места выдернулся, как морковка. Тен-Тен протащила парня за собой прочь из класса, и изо всех сил захлопнула дверь. Потом она развернулась к растерянному мальчишке, упёрла руки в бока и наклонилась вперёд.

Агрест отпрянул, но совсем немного. Тен-Тен прищурилась и цокнула языком.

— Тебе срочно надо начинать пить антидепрессанты, если непоявление дяди Гейба так на тебя влияет.

В Агресте после этих слов словно выключили лампочку: опустились плечи, стухла искорка в глазах. Губы сложились сначала в улыбку, но затем уголки дрогнули раз, другой…

Тен-Тен схватила Адриана за руку и потянула на себя. Парень не сопротивлялся, когда она обняла его. Только скрючился ещё больше, чтобы уткнуться лицом в чужое плечо — мальчишка пошёл в отца и был на полголовы выше Хлои.

Он не плакал, только очень глубоко и размеренно дышал и жмурился. Тен-Тен гладила Адриана по спине и пыталась хоть как-то облегчить чужую боль. Но что может быть хуже боли предательства от человека, которого ты любишь?

— Он обещал… он ведь обещал, Хло.

Тен-Тен вздохнула.

— Все они обещают. Мой папаша вообще пришёл сюда бизнес налаживать, а не из-за меня. Твой хотя бы не играет добренького простофилю.

Адриан так вцепился в кардиган Тен-Тен, что девушка чуть было не попрощалась с удобной мягкой вещью. Теперь плечи Агреста тряслись не от сдерживаемых слёз, а от более дурного настроения — злости или, может быть, даже ненависти.

С этим надо было что-то делать. Вряд ли, конечно, Адриан акуманизируется: во-первых, Габриэль, — если он-таки Бражник, — всё же худо-бедно заботился о своём сыне и не стал бы впускать в него демона; во-вторых, Адриан слишком привык к жизненным разочарованиям, раз его боль вплелась даже в тень от его улыбки.

Тен-Тен слегка освободила руки и положила ладони на чужие бока. Потом слегка пошевелилась кончиками пальцев, проверяя реакцию. Удостоверившись, что мышцы сокращаются даже от небольшой стимуляции, Тен-Тен с демоническим хихиканьем принялась щекотать Адриана под рёбрами.

Парень икнул, попытался вывернуться и заржал, как молодой жеребёнок. Тен-Тен не переставала щекотать изворачивающегося Агреста, пока тот не стал молить о пощаде и икать. На всё-про всё — чуть больше двух минут. И плохого настроения как не бывало.

Адриан пытался отдышаться и улыбался. В его глазах снова появилась искорка, кончики ушей покраснели, а выбеленные зубы сверкали не хуже золотого браслета Андрэ. Вот только тон лица как был — так и остался идеально-ровным.

— Тон? — удивился вопросу Агрест. — Так макияж же… корейская косметика.

Тен-Тен почувствовала, как у неё дёрнулась бровь. Взгляд Адриана упал на девичье плечо — то самое, о которое он тёрся лбом в попытке успокоиться. И Такахаши была уверена: если бы не пресловутая корейская косметика, она бы увидела, как Агрест побледнел.

— Я оплачу химчистку.

— Это не спасёт тебя от скоропостижной смерти. Мой бежевый кардиган!

— Ну, посмотри на это с другой стороны. Мой тон практически совпал с ним по цвету!

Не слушая ответных возмущений, он быстренько открыл дверь класса и скользнул внутрь. Тен-Тен ухмыльнулась на такое ребячество и, вздохнув, зашла следом.

Мадам Бюстье уже вовсю вела урок профориентации. Судя по довольным лицам Алекс и Натана, их родители успели представить собственные профессии. Интересно, что рассказал отец Куртцберга. Вряд ли он упоминал про дополнительный доход от своей знаменитой галереи.

Тен-Тен села рядом с Сабриной, поймав очередной запуганно-обречённый взгляд её матери. После краткого столкновения взглядов мадам Ренкомпри улыбнулась, словно ничего не происходило. Вполне вероятно, настоящая Хлоя это бы проглотила.