Солнечный зайчик. Шанс для второй половинки (СИ) - Ежов Сергей - Страница 48

Уплывают в туманную даль.

Город ночью застыл, а составы уходят,

Рельсы тихо, как струны, звенят,

Семафоры мигают, поезда выезжают

Параллельно огням автострад.

Поезда побегут

По равнинам, долинам и рощам!

Будет разным маршрут,

Но вернутся они снова на Комсомольскую площадь!

Будет разным маршрут,

Но вернутся они снова на Комсомольскую площадь!75

Чудесную песню написал Олег Газманов. И исполнил её великолепно, в собственной неповторимой манере, но мне пришлось чуточку изменить мелодию и снизить темп. Всё-таки талант и способности Ирины Сергеевны лежат в несколько иной плоскости. В результате получился изумительный концертный номер, который Ирине Сергеевне на бис пришлось повторять трижды.

А после последнего, четвёртого концерта, вежливо постучавшись, в гримёрку вошел кумир миллионов девушек, несравненный Дин Рид. В руках он держал большой букет белых роз. Что там говорить о наших девушках — даже моё сердце пропустило удар. Когда-то, ещё девчонкой, я тоже была влюблена в этого красивого и умного мужчину.

— Здравствуйте — старательно выговаривая звуки неродного языка, проговорил Дин.

— Здравствуйте Дин! — хором ответила молодёжь, а Ирина Сергеевна только пошевелила губами и мило запунцовела.

— Это вам! — и Дин раздал всем девушкам по розе, а нашей учительнице преподнёс остальные.

Повисло короткое молчание, и первым отреагировал я.

— Присаживайтесь, пожалуйста. — сказал я придвигая свободный стул.

— О! Я тьебя знайю, ты Йурий Боброфф!

— Очень приятно, что стал известен такой знаменитости как Вы. — вежливо ответил я.

— Йурий, йя пришел засвидейтелствовать свой восторг Ирине Корнеевой. Я дважды ходил на концерт в этот зал, и нахожусь в восторге от его мастерство.

Дин повернулся к нашей учительнице:

— Ирина, Ви есть великий талант, я хочу предложить тьебе совместный проект. На любых условиях!

Девочки наши впали в какой-то молитвенный экстаз. Сам Дин Рид предлагает совместную работу!!! Ирина Сергеевна тоже растерялась. Я откашлялся:

— Ирина Сергеевна, перед Вами Рауль для «Призрака Оперы», по крайней мере, для концертной версии.

— Ах, и, правда, Юрий! Дин, Вы не хотели бы поучаствовать в постановке нового, очень интересного произведения?

— Я же сказать, что согласен на любые условия. Сейчас я свободен.

— В таком случае, товарищи — решила Ирина Сергеевна — собираемся, и едем в гостиницу. Там мы и поговорим.

С утра пораньше примчался наш дражайший Борис Ильич, и тут же отловил меня, выползающего из душевой.

— Юрий, а где остальные ребята? Где Ирина Сергеевна?

— Ребята ещё спят. Вчера поздно легли, чуть ли не в час ночи. Ирина Сергеевна тоже отдыхает, обещала подняться к девяти часам. А в чём дело?

— Ладно, пусть Ирина Сергеевна отдыхает, ты всё равно её первый заместитель, слушай. Да! Когда вы уезжаете?

— У нас отправление в десять вечера, вещи давно в нашем вагоне.

— Прекрасно. Едете вы не одни, а со съёмочной группой телевидения. Им тоже выделили вагон. С вами едет Дин Рид, ЦК комсомола уже дало добро на эту поездку.

— Ого! Быстро у вас решаются вопросы!

— Заявку на поездку по стране Дин Рид подал давно, но сам понимаешь, отпускать его в одиночку, как-то неправильно. А тут всё прекрасно совпало.

— Да, Борис Ильич, это получится прекрасный документальный фильм об СССР. Может имеет смысл останавливаться в крупнейших городах по дороге? Остановки и прогулки по городам.

— Хорошо придумал, Юрий, скажешь режиссёру, я дам распоряжение, он прислушается. Но я по другому поводу. Вчера на вашем концерте присутствовала Екатерина Алексеевна Фурцева.

— Кажется, она министр культуры? Борис Ильич, Екатерине Алексеевне понравилось наше выступление?

— Очень понравилось. Поэтому вопрос о Дине Риде тут же и решился. Но чуть не возникло недоразумение, причём серьёзное.

— Что такое, Борис Ильич?

— Екатерина Алексеевна похвалила ваш репертуар, и выразила благодарность худсовету, который поддержал вас. И тут я вспомнил, что перед концертом худсовета-то и не было! Мы собирались и утверждали ваши конкурсные песни, а в концерте Корнеевой их как раз и не было. Концерт на две трети состоял из новых произведений, понимаешь?

— Понимаю. Хм. Борис Ильич, раз такое дело, худсовет нужно провести задним числом.

— Правильно соображаешь! Неси сюда тексты с нотами, и мы всё правильно оформим.

— Пойдёмте ко мне в номер, у меня отдельный, никому не помешаем.

ПГТ Троебратский, 10.45. 04.08.1971, среда

В ворота постучали, я пошел открывать. За воротами стоял мужчина лет тридцати, судя по всему, офицер, хотя и одетый в цивильную одежду. У палисадника пристроился красный «Москвич-407», за рулём которого сидел ещё один офицер.

— Здравствуй. Ты Юрий? Меня зовут Николай, а моего товарища Виктор. Нас прислал Шан-Тимес.

— Здравствуйте, я ждал вас. Зовите своего товарища, Николай и проходите. Дома поговорим, я передам то, что должен.

— А у вас уютно. Я наверное тоже сделаю такую комнату в отцовском доме. — сказал Николай, поднявшись ко мне в мансарду.

— Здесь главная проблема в утеплении и отоплении мансарды. — сказал я ему.

— А как вы утепляли и отапливаете?

— Для утепления мы использовали стекловату. Для начала мы её осторожно заворачивали в упаковочную бумагу, чтобы не дышать ею во время работы, а потом крепили между стропил. А отапливается тёплым воздухом через трубы, проложенные в печке. Но мы отвлеклись. Чего хочет Шан-Тимес?

— Полковник Момышулы говорил, что ты написал что-то вроде докладной записки. Читать докладную нам запрещено, я привёз спецконверт.

— Серьёзный подход. Присаживайтесь, товарищи, я сейчас напишу записку товарищу Бауыржану Момышулы, вместе с тетрадкой и положим. Хорошо?

Я достал из примитивного тайника на нижней плоскости столешницы общую тетрадь, взял лист бумаги и быстро написал:

«Дорогой дядя Баука! Посылаю Вам свои записи, как и обещал. Вероятно, у Вас, по мере прочтения, возникнут вопросы, я готов на них ответить в любое удобное для Вас время

Я оценил, как оперативно было приведено в безопасное состояние вредоносное насекомое. Эта операция показала, что Вы обладаете серьёзными связями и возможностями. Полагаю, что я способен в какой-то мере помочь Вам и вашим товарищам, но это следует сделать незаметно для окружающих.

С уважением, Юрий Бобров».

Николай подал мне спецконверт, скорее похожий на толстый пластиковый пакет с клеевым клапаном. Я собственноручно положил записку под обложку тетради, а саму тетрадь в пакет. Николай оторвал защитную полоску с клеевой полосы, завернул пакет под размер тетради, и заклеил его.

— Распишись здесь, Юрий. — показал он рукой на конверт. Я без разговоров взял шариковую ручку из рук Николая, расписался на указанном месте, и он засунул конверт во внутренний карман ветровки.

— Кушать не хотите? Или чаю?

— Нет, спасибо. Мы заехали в столовую и отлично позавтракали. Спасибо за сотрудничество, нам надо срочно ехать.

Не успел отчалить Николай со своим молчаливым напарником, как от соседского забора послышалось призывное шипение. Свистеть Катя так и не научилась.

— Здравствуй, Юрочка! — Катя бросилась мне на шею — Ты не скучал по мне?

— Не успел. — усмехнулся я — Только вечером расстались, полусуток не прошло.

— А вот я соскучилась. Я к тебе просто ужасно привыкла, даже не знаю, как буду дальше без тебя жить.

— Что— то случилось?

— Потом расскажу. — и Катя потащила меня к дивану.

Полчаса спустя, опустошенные мы лежали на диване, Катя гладила меня по лицу и груди, и вдруг заплакала.

— Что-то случилось?

— Случилось, Юрочка.

— И что же?

— Понимаешь, такая новость, она для меня и радость и горе.