Пять лет спустя (СИ) - Богдашов Сергей Александрович - Страница 52

Ответ дожидаться не стал, так как у меня зазвонил ещё один телефон.

— Ваше Сиятельство, прибывает три дирижабля. На борту одного из них ваши жёны и дети. На остальных охрана и архимаги сопровождения, — доложил мне диспетчер.

— Пилоты код опасности не передавали? — тут же задал я вопрос из-за вспыхнувшей вдруг паранойи.

— Никак нет. Все три сообщения чистые, — спокойно ответил диспетчер.

Хм-м... Непонятно, но всё равно поеду встречать, прежде озаботившись охраной. Странно другое — никаких звонков, предупреждающих меня об этом визите не было. Неужели что-то случилось?

На лётное поле я ехал, полный мрачных предчувствий...

— Привет милый! Я соскучилась! — выпорхнула Дарья из гондолы, стоило только трапу грохнуться на землю.

И пока я открывал рот, собираясь от всей души ей высказать, что я думаю по поводу её легкомысленного поведения, как следом за ней на трапе появилась Алёна.

— Дорогой! У меня хорошая новость. Я нашла тебе деньги на твой проект! — заявила она мне прямо с трапа.

Рот я захлопнул.

Сами понимаете, бывают в жизни такие моменты, когда воспитательную беседу лучше отложить на потом.

На минуточку, денег мне нужно много. Не один десяток миллионов. Неплохая цена за то, чтобы немного помолчать, не так ли? И дело вовсе не в жадности. Не карманы же я собрался набивать.

Деньги — это воплощённые мечты и реализованные проекты. А они у меня нешуточные. Прошли те времена, когда я был обычным боярином, и сто — двести тысяч рублей казались мне фантастической суммой. Я рос, росли и масштабы запросов. Ага, как тот поросёночек. Тот тоже рос себе рос, пока не закабанел...

Но вопрос денег меня сейчас всерьёз взволновал, правда, не настолько, чтобы я не смог с умилением оценить, как два моих старших сына помогали ещё троим моим детям спускаться по трапу.

Нормальные парни у меня растут. Они ещё не знают, что отец ради них несколько серебряных чайных ложек спёр, пусть и из старого набора, которым мы года два, как не пользуемся.

Испокон веков среди рыбаков ходит легенда о необычайной уловистости блёсен из серебра.

Я её впервые услышал ещё ребёнком. Тогда отец одного из моих деревенских друзей — сверстников рассказал нам, как он в голодный год, будучи подростком, семью от голода спас. Почти половину зимы он по несколько щук в день домой таскал, которых ловил на самодельную блесну, сделанную из куска серебряного оклада иконы. Но потом на неё покусилась такая матёрая хищница, что снасть не выдержала и порвалась. Каких только блёсен он потом не делал, но ни одна из них даже в подмётки не годилась той, серебряной. По его словам, бабка, когда весной его святотатство обнаружила и причину узнала, даже слова не сказала. Только молиться стала вдвое пуще прежнего.

Короче, блёсны я сделал сам. По тому образцу и подобию блесны — самотряса, которую взял на вечер под честное слово у одного самого удачливого рыбака из местных. У Светки в сарае есть небольшая мастерская. Там и наждак имеется, и сверлильный станок, и паяльник с оловом. Из пяти ложек у меня получилось четыре блесны. Первый блин, как всегда, пошёл комом.

Своих сыновей я ждал на недельку позже, но так даже лучше получилось. Окунь сейчас, по слухам, на самотряс дуром идёт. Порой такие лапти проворачиваются, почти под килограмм весом. Нет, на слово я бы не поверил, так ведь рыбаки не поленились, притащили мне с десяток таких горбачей, что ух...

Признаюсь — это был удар ниже пояса. Вот тогда-то я и занялся изготовлением блёсен.

Наверняка кто-то хмыкнет, узнав, что князь собственноручно ерундой занимается.

Блёсны в сарае ваяет.

Скажет, что не княжеское это дело. Но мне как-то плевать.

Пётр Первый тоже любил на токарном станке поработать время от времени. А куда деваться, если порой чувствуешь зуд в руках.

Я это к тому веду, что скоро Новый год. И пусть жёны меня потом поедом съедят, но в подарках для моих парней уже предусмотрен набор напильников и набор резцов по дереву. Пусть приучают руки к работе, в жизни всякое может пригодиться. Мне, к примеру, как-то раз во время гонок пришлось аварию на дирижабле устранять. До сих пор гадаю, как бы моя судьба сложилась, если бы я те гонки не выиграл?

Вот ведь вопрос...

Глава 25

Глава 25

— Дорогая, ты мне хотела что-то про деньги рассказать? — не вытерпел я окончания хлопот по размещению всех прибывших, отловив Алёнку возле детских комнат.

— В зал пойдём или к тебе в кабинет? — ловко вытащила жена плоский портфельчик из груды багажа, дожидающегося сортировки.

— Лучше в кабинет, — проводил я взглядом стайку детей, с визгом помчавшихся вниз по каким-то своим, очень важным делам.

— Им сказали, что Найда месяц назад ощенилась, — перехватила жена мой взгляд.

— А-а, ну тогда конечно, — усмехнулся я, понимая, что дети для нас на полдня потеряны.

Найда, русская гончая семи лет, была у детей любимицей и позволяла делать с ней всё, что их душе угодно. Она возила санки, на ней катались верхом, и дети даже засыпали порой, используя её вместо подушки на коврике перед камином.

— С деньгами всё очень просто. Императрица Маньчжурии назначит наш банк эмиссионным центром маньчжурских юаней. Ты поручил нам разослать очень многим банкам предложения стать нашими субагентами по международным переводам. Откликнулись почти все. Понятно, что утряска договорных условий займёт какое-то время, но наличные юани продавать они могут хоть завтра.

— Так. А их мы напечатали с запасом, — с трудом удержался я, чтобы не почесать затылок.

Ну, а как... Пермская денежная фабрика Госзнак печатает деньги для целого ряда стран, а не только для России. Вот я и сделал им заказ на перспективу. Миллионов на двести пятьдесят, если в рубли перевести. Из них, дай Бог, сейчас миллионов сто тридцать — сто сорок в ходу, опять же, если на рубли переводить, а остальные пока лежат в хранилище.

— Сомневаюсь, что движение наличных денег превысит даже хотя бы десять — пятнадцать процентов от оборота векселей и безналичных переводов, — мягко улыбнулась Алёна, поглаживая свой портфельчик.

— Тогда о каких деньгах мы говорим? — осторожно поинтересовался я, понимая, что мой уровень финансовой грамотности не всегда позволяет объективно оценивать некоторые предложения, с которыми я раньше никогда не сталкивался.

Просто нет у меня соответствующих знаний и опыта. Да и откуда бы им взяться?

— Ты мне говорил, что тебе нужен год, а то и полтора, чтобы скопить деньги и запустить твою техномагию так, что конкуренты останутся далеко за бортом. Я правильно тогда тебя поняла?

— Да так оно и есть... — приготовился я было к объяснениям, сколько и чего мне надо построить, но Алёнка прижала к моим губам палец, заставляя замолкнуть.

И получилось у неё это настолько мило, что я разом потерял весь свой запал и заулыбался.

— О какой сумме шла речь? Ты тогда её не озвучил.

— Как минимум, миллионов пятьдесят, а лучше, семьдесят. Естественно, в рублях, — озвучил я давно считанные и пересчитанные цифры.

— Ты тогда мельком упомянул, что производство планируется в Маньчжурии.

— Если мы говорим про электровозы, то да. С автомобилями и тракторами я пока не определился. Там Япония и Россия в основных претендентах.

— Можно сделать так, чтобы не меньше восьмидесяти процентов будущей продукции продавалось только за юани? — с абсолютно серьёзным лицом спросила Алёнка, и я понял, что это для неё один из контрольных вопросов, а награда за правильный ответ на него хранится в её маленьком плоском портфельчике.

— Если честно, то вряд ли, — помотал я головой, не в силах представить, чего, кого и сколько нам придётся перевозить в Маньчжурию, — От силы сорок — пятьдесят процентов осилим, если мы говорим про первые два — три года. Теоретически, заводы в Маньчжурии можно успеть построить, но люди... Их с места просто так не сорвёшь, хоть у нас, хоть в Японии. И жить им где-то надо. Нет, всё в Маньчжурии сделать не получится. Кадры...