Домашний учитель для чудовища (СИ) - Тулина Светлана - Страница 19

Голос на переходе к длинной и явно мистеробрауновской конструкции почти не изменился, это хорошо. Значит, не транслирует запись, а именно что повторяет, пусть и чужое, но — сам. Старается сам проговаривать. Как ребенок. Это хорошо, это ценно. Четкий показатель активного желания впитывать новое и применять его на практике. Хотя бы эту стену ломать не придется, уже радует…

Гард меж тем продолжал:

— Отец сказал: учительница поможет тебе, мой мальчик, разобраться с тем, что тебе трудно понять.

Он вел разговор с Сандрой, но не отводил взгляда от Викки. И было понятно: если девочка случайно хлебнет воды и начнет тонуть, она даже не успеет испугаться. Киборг сразу окажется рядом и подхватит…

— А что тебе трудно понять, Рэнди?

И опять гард помедлил с ответом, то ли обдумывая вопрос, то ли составляя новые фразы из уже усвоенных слов:

— Трудное понятие «понарошку». Вчера были в саду. Викки сказала: «Это джунгли Иридии, они кишат чудовищами, мы будем на них охотиться». Я просканировал. Отрапортовал: «Агрессивные формы жизни не обнаружены». Викки сказала: «Это же понарошку!»

Сандра не позволила себе улыбнуться. Даже мысленно. Хотя взгляд киборга следовал за девочкой, как приклеенный, это все-таки был киборг, а кое-что про них Сандра уже знала, спасибо глобалнету! Ему вовсе не обязательно смотреть на человека в упор, чтобы его видеть. Ему вообще для этого не обязательно смотреть на человека, даже боковым зрением. Он же ходячий детектор лжи! Легкое изменение гормонального фона — и все, доверие утрачено, контакт потерян. Так что никаких негативных мыслей, никаких внутренних иронизирований и усмешечек — только внимание, только открытость и желание помочь. Словно при работе с эмпатами…

— Садовник резал ветки, — продолжал гард. — Викки сказала: «Джо, на том дереве сидит змеекраб!» Садовник взял ветку. Направил на дерево. Сказал: «Бабах! Змеекраб убит!» Викки сказала: «Какой ты меткий стрелок, Джо!» Я сказал: «На дереве не было змеекраба. Змеекраба нельзя убить веткой». Садовник сказал: «Это же понарошку!»

Стоп… Что это? Интонационная окрашенность? У киборга?..

Сейчас в голосе Рэнди определенно звучала обида, которую ему просто неоткуда было скопировать. Человеческая… нет, не просто человеческая, а детская такая обида. И это очень хорошо, что именно детская, потому что про киборгов мисс Леман знает только то, что успела краем глаза просмотреть в сети, а вот дети — совсем другое дело…

— Викки понимает. Садовник понимает. Отец понимает. Я не понимаю.

Другое дело, да? Ох, мисс Леман, нет ничего опаснее поспешных умозаключений.

«Понарошку»..

Понятие, знакомое любому малышу с ясельной группы. Как объяснить его тому, кто никогда в жизни не играл? Как объяснить это мальчику, знавшему только войну, только реальные боль и смерть — и объяснить так, чтобы дошло, чтобы он мог соотнести его со своим личным опытом? Боевым опытом… На примере фильмов, может быть? Он же наверняка смотрел здесь, в «Зеленых холмах», боевики. Там все палят друг в друга — однако при этом никто из актеров не гибнет…

Но Сандра не успела сказать ни слова: подплыла Викки, по лесенке вскарабкалась на бортик и сразу приказала:

— А теперь пойдем на поле для гольфа. Там смородина такая вкусная, у ограды!

Ну уж нет! Больше Сандра собой командовать не даст.

— Нет, Викки. Мы сейчас не пойдем на поле для гольфа. Тебе отец сбросил на комм расписание дня? Сейчас время занятий, и поэтому мы идем в учебный класс заниматься математикой. И никакой смородины!

***

Тем же вечером Сандра стала невольным (и никем не замеченным) свидетелем еще одного разговора, показавшегося ей не только крайне неприятным, но и весьма примечательным.

То ли новое место было тому виной, то ли сказалось общее перевозбуждение, но она никак не могла уснуть и решила прибегнуть к многократно испытанному действенному методу борьбы с бессонницей — обстоятельной прогулке на свежем воздухе. Тем более что теперь у нее появилась возможность прогуляться не по коридору вдоль длинного настенного газона, именуемого в их секторе «парковой зоной», а по самому настоящему саду с самыми настоящими цветами, травой и даже деревьями. К тому же сегодня, во время поисков бассейна, она с садом уже неплохо ознакомилась. Надо думать, не заблудится даже в темноте.

Сандра уже выяснила, что от ее комнаты, расположенной на втором этаже и в самом краю правого крыла, до боковой лестницы намного ближе, чем до центральной, ведущей в парадный холл первого этажа, да и меньше шансов кого-либо случайно потревожить, а потому предпочла воспользоваться именно ею. И возвращаясь — тоже, когда в охотку пробежалась по извилистым садовым тропинкам, до одури надышалась ароматами ночных цветов, налюбовалась серебристыми струйками фонтана, насиделась на парковой скамейке возле пруда, слегка продрогла и начала безудержно зевать…

Сказка! Настоящая сказка — что днем, что ночью!.. Сандра догадывалась, что сегодня ей будут сниться удивительные сны. Хотя, конечно бы, лучше не видеть никаких сновидений, чтобы крепче выспаться и завтра быть готовой к любым сюрпризам, которые наверняка преподнесут ей многообещающие детишки мистера Брауна…

Голоса Сандра услышала, когда была уже на нижних ступеньках, — и замерла не потому, что хотела подслушивать, а просто не сразу поняв, откуда они доносятся, и побоявшись вклиниться в чужой разговор. Но почти сразу сообразила, что ошиблась, и дважды, — собеседники находились не впереди Сандры, выше по лестнице, а сбоку, за углом веранды. И был это вовсе не разговор, а самый настоящий выговор. Нотация о неподобающем поведении, с точки зрения жены управляющего особенно возмутительном и совершенно недопустимом в присутствии посторонних.

Филлис Нодье в свойственной ей назидательно-безапелляционной манере отчитывала доктора Вайса.

Доктор был добрым и искренним, и уж никак он не заслуживал подобной выволочки, тем более от нахалки, которая годилась ему в дочери. Он нравился Сандре, и девушка совсем уже собралась вмешаться, и даже первый шаг в сторону угла сделать успела (в конце концов, уронить себя в глазах жены управляющего еще сильнее ей уже не грозило, так чего стесняться и мелочиться?), когда выяснилось, что ее вмешательства вовсе не требуется.

Вальтер Вайс, оказывается, умел быть не только добрым и улыбчивым или нервным и сентиментальным. И он не нуждался ни в чьей помощи, чтобы твердо поставить на место зарвавшуюся блондинку.

Обжигающе холодным тоном и с безукоризненно-вымораживающей вежливостью он посетовал на девичью память «миссис Нодье», которая, очевидно, совсем упустила из виду то обстоятельство, что в этом доме по определению нет и не может быть никого из категории «посторонний». И уж тем более не может считаться посторонним любой, допущенный мистером Брауном в ближний круг и приглашенный к совместной и, можно сказать, почти семейной трапезе. После чего, игнорируя попытки опешившей блондинки что-то возразить, доктор тем же ледяным тоном пожелал ей приятных снов и попросил позволения откланяться…

Поднимаясь на цыпочках по узкой лестнице и бесшумно закрывая дверь в свою комнату, Сандра улыбалась.

Значит, не только мистер Браун не считает ее тут посторонней. Милый доктор Вайс тоже принял новую учительницу своей обожаемой Викки. Лестно и весьма приятно… Только вот сентиментальный доктор немножко не в ладах с логикой: Рэнди-то мистер Браун тоже в свой «ближний круг» принял, сыном назначил, куда уж ближе…

Или, с точки зрения доктора, киборги выходят за рамки любого круга?..

Глава 9

12 Будни

Шир, Второй Экваториальный округ, усадьба «Зеленые холмы»

Сандра Леман

Конец первой недели новой работы

Работа с настолько разными учениками оказалась действительно интересной. И действительно сложной.

Как и предполагала Сандра, главные проблемы создавала Викки, девочка избалованная, привыкшая к общему вниманию и с трудом переносящая запреты — кроме отцовских. Сандра сразу постаралась взять ее в ежовые рукавицы, понимая, что это единственный способ. Жесткий распорядок дня, никаких внеплановых прогулок и игр, строгая проверка домашнего задания, холодноватая доброжелательная вежливость. А на уроках больше внимания уделяла Рэнди. Это злило девочку, та явно ревновала, даже во взгляде читалось: мой братик, а не твой!