Иди за мной (СИ) - Семёнова Екатерина - Страница 2

Ещё мы брали книги в городской библиотеке и много читали. Мама хотела, чтобы я, как и она, была грамотной и образованной. Любила повторять: «Знание — это путь, чем больше знаний, тем больше открытых путей». Мне нравилось учиться. Некоторые сведения о том, как устроен мир, приводили меня в неподдельное восхищение. Высшая магия, вечные деревья, алмазные дожди, Остров Несмирившихся, искусственный свет, древние манускрипты, вода, сама бегущая по трубам в дома, большие города, страшно подумать, с тысячами жителей — сколько же всего удивительного вокруг нас.

Настроение было ужасным. «Так, не унывать!» Решила подбодрить себя любимым способом — повозиться со снадобьями. Достала свою обожаемую мисочку для смешивания трав, старую видавшую виды деревянную ложку (травам нужна обязательно деревянная!) и поставила греться воду.

В шкафу у окна я хранила всё своё нехитрое имущество — несколько платьев, пару ботинок, кое-какие мелочи. Я усмехнулась, не много же я нажила за столько лет работы на Ильву. Моё самое главное богатство умещалось на одной полочке — небольшая книжица с мамиными и моими записями и миниатюрные мешочки с травами, корешками и снадобьями. Давненько я не баловала себя ритуалами красоты.

Я с наслаждением вдохнула резковатый густой аромат порошка из лесных трав и насыпала в миску. Добавила к нему ярких лепестков солнечных цветов, пару капель ароматного масла и немного воды.

Помешивая ложечкой, я наблюдала, как набухает, темнеет смесь. Мама называла её «Эликсиром красоты». Пока мама была жива, за этим и другими порошками иногда приходили горожанки и покупали за монетки. Травки придавали свежесть коже, блеск и силу волосам. А если добавить ещё парочку ингредиентов, то и окрашивали волосы. Главное, знать, какая трава на что способна. Мама знала и пользовалась этим, чтобы зарабатывать деньги на всякие приятные мелочи для себя и своей малышки. Я тоже теперь владею травяными секретами, но воспользоваться знаниями пока не сумела. Я так была подавлена смертью мамы, что выпала из жизни, ничего мне не хотелось. Вот и растеряла маминых клиенток. Но в душе я лелеяла мечту — накопить достаточно денег, перебраться из нашей деревушки в город и открыть свою лавочку снадобий.

Смесь, уже достаточно настоявшаяся, выглядела не слишком привлекательно. Но ради изумительного эффекта можно и потерпеть. От привычных действий, любимых запахов я успокоилась, вернула себе расположение духа и мыслями унеслась в свои мечты.

2

2

Проснулась я, как обычно, рано. Из открытого окна тянуло утренней прохладой. Совсем недалеко могучей зелёной стеной возвышался Лес. Исполинские деревья устремляли ветви в небо, плавно покачивали ими в такт ветру. Пение невидимых в густой листве птиц смешивалось с тихим шумом Леса. Свежий запах листьев и хвои непреодолимо манил убежать в густые заросли, почувствовать упругий мох под ногами, полакомиться ягодами, поваляться на мягкой траве, глядя в бездонное голубое небо.

Но дела не ждут. Надо заполнить вчерашний журнал и отдать Ильве, пока снова приступ привередливости у неё не случился.

Кроме мелкой работы по дому, значительную долю моего времени отнимали заполнение, переписывание документов. Ильва была не шибко грамотной, не любила, как она выражалась, писанину, вот с радостью и спихнула на меня ведение документации, как только я освоила грамоту. Да я и не возражала: возиться с бумажками и чернилами приятнее, чем мыть полы или стирать бельё.

Прыгая через ступеньку, я сбежала по лестнице и отправилась на кухню завтракать. Запах свежеиспечённых булочек был умопомрачительным. Не знаю как там в кондитерской лавочке Грацие́тты, а вкуснее пирожков Нуны быть не может. Вкусный аромат привлёк не только меня. Три дочки Нуны, про себя я их называла нунятами, вертелись на кухне. Смешливые подвижные рыжеволосые, они очень напоминали хитрых пронырливых лисичек. Девчушки были ещё маленькие, старшей и десяти лет не исполнилось, а младшей накануне стукнуло пять.

Нуна с дочерями и мужем не жила в доме Ильвы, а каждое утро приходила на работу в кухне. Иногда, как сегодня, брала дочек с собой. За работу кухаркой в постоялом дворе Ильвы получала Нуна мало. Жили они бедно. Но иногда перепадало девчонкам по пирожку или булочке, если, конечно, Ильва позволяла.

Нунята, как только я вошла в кухню, бросились ко мне. Всё тут же закрутилось и завертелось. А сколько визгов! Я любила возиться с девчоночками. Они, как маленькие солнышки, всегда умели развеселить и отвлечь от проблем. Даже чёрствая Ильва прощала им почти все шалости.

Поедание пирожков с визгами и беготнёй вокруг стола пришлось прекратить, когда вошла Нуна.

— Доброе утро, Лиатрис! — почему-то необычно серьёзно сказала она. — А тебя хозяйка Ильва зовёт. Зайди к ней в кабинет.

Нуна мяла передник дрожащими пальцами и была сама не своя.

— Доброе утро! Ильва опять злится? Из-за денег? — прямо спросила я.

— Ты лучше иди, милая, не бойся, — со вздохом произнесла кухарка. — И вот ещё, давай-ка, мы тебе причёску поправим, вот туточки прядочка выбилась.

Бережно поправив мои волосы, Нуна оценивающе оглядела меня, помогла привести в порядок платье и завязала пояс красивым бантом.

— Нуна, ты чего? — Я засмеялась. — В кабинете Ильвы конкурс поношенных платьев?

Но она даже не заметила шутку, и, подталкивая меня в спину, серьёзно добавила:

— Золотко, ты только молчи. Улыбайся да смотри кротко. Глядишь, всё и на лад пойдёт.

В полном недоумении я дошла до кабинета Ильвы. Непонятные слова Нуны смущали. «Разгадка же за дверью, сейчас всё и узнаем», — размышляла я.

На стук в дверь вышла сама Ильва.

— А вот оно наше сокровище, — елейным голоском протянула она.

Я, опешив от этих слов, так и застыла на пороге.

— Проходи-проходи, не стесняйся, — пригласила она меня. — Лиатрис у нас такая скромница! — с деланной улыбкой сообщила Ильва кому-то в кабинете.

Хозяйка схватила меня за руку и затащила в комнату. За столом, уставленном чашками, выпечкой и сладостями, сидели двое мужчин. Их я узнала, и сразу стало сильно не по себе. Гостями Ильвы оказались хозяин мясной лавки мар Элайд Хорти и его сын, Теодор. Тот самый любитель стихов. Никогда раньше в наш постоялый двор они не заходили, поэтому я терялась в догадках, что же они тут делают.

— Присаживайся, птичка моя, — проворковала Ильва. От этого сюсюканья стало страшнее, чем от её криков. Она усадила меня напротив мужчин и продолжила: — Почтенных мара Эла́йда и мара Теодо́ра ты, конечно, знаешь. Их все в городке и округе знают. — При этих словах пожилой Хорти важно надулся и погладил пышные седые усы. Высоким визгливым голосом Ильва объявила: — Тянуть не будем. Всё уже обсудили. Лиатрис, тебе выпало огромное счастье, молодой мар Хорти согласен жениться на тебе.

Я ошеломлённо посмотрела на предполагаемое счастье в виде сына мясника не в силах вымолвить ни слова. Теодор с довольной усмешкой смотрел на меня, гордо задрав подбородок.

— Что?! Нет! Я своего согласия не давала! — выпалила я и вскочила на ноги.

— Да она не в себе от счастья, — глупо захихикала Ильва и попыталась опять меня усадить.

Я вырвалась, отбежала подальше от стола, Ильвы и свалившегося мне на голову жениха.

— И вовсе я не не в себе! Ну то есть я в себе. — От волнения мысли и слова путались. — Я в порядке и прекрасно соображаю. При всём уважении, замуж за мара Теодора я не собираюсь, — на одном дыхании протараторила я.

Ильва подошла ко мне, больно схватила за локоть и как змея зашипела:

— Ты что, дурочка, творишь? Удачу такую упускаешь. Это же прекрасная партия: живут в достатке, стол не пустует, лавка не где-нибудь, а в центре города. Да и нравишься ты ему, сама же говорила, стихи тебе посвящает. Вот я и взяла на себя смелость устроить ваше счастье, пригласила уважаемых маров на смотрины.

«Так это её идея!» Я задохнулась от возмущения наглостью Ильвы, попыталась возразить, но она перебила: