Враги (СИ) - Шнейдер Наталья "Емелюшка" - Страница 42

Что она несет? - растерялся Натаниэль. Рядом с мягкими, обходительными манерами банна злое шипение Элиссы казалось неуместно-безумным. Впрочем, как будто бывает уместное безумие. Что с ней?

Элисса вернулась к столу, движения стали резкими, дергаными. Натаниэль сказал бы, что она взбешена, но отчего.

-- Натаниэль, мальчик мой...

-- Я не мальчик и не ваш, - огрызнулся он.

-- Прости, но для женщины моего возраста сын старого друга навсегда останется "мальчиком", несмотря на то, что вырос и возмужал... - Эсмерель покачала головой. В голосе ее звучало искреннее сочувствие. - Но как так вышло, что вместо того, чтобы прийти за помощью к тем, кто по-настоящему тебя любит, ты оказался во власти этой женщины?

-- Вообще-то я здесь, - рыкнула Элиса.

-- Об этом я не забываю ни на секунду. Но согласитесь, тейрна Элисса...

-- Страж-Командор!

-- ...пока вы давали себе труд соблюдать хотя бы видимость приличий, я, со своей стороны, не обмолвилась о вас ни одним худым словом. Но вломиться в мой дом посреди ночи... неслыханно даже от вас, а как Натаниэль позволил себя в это втянуть, я вообще не понимаю.

До чего ж она была спокойна и уверена - словно и не орудуют в ее кабинете двое незваных гостей, вооруженных до зубов. Натаниэль помотал головой. Легко было понимать, что она - враг, вернувшись из Тени, только-только отдышавшись после схватки с настоящим злом, рядом с которым все эти интриги и игры казались такими никчемными. Сейчас, вломившись в чужой дом - как ни крути, они совершали преступление - слушать этот спокойный голос с мягкими, чуть укоризненными интонациями было... невыносимо. Так могла бы журить старая нянька. Он не помнил, чтобы Эсмерель относилась к нему иначе как к сыну сюзерена. Но, может быть... Ведь и Эддельбрек спрашивал то же самое - пусть другими словами. Почему он не пришел к старому... пусть не другу, пусть доброму знакомому. Да, тогда он был уверен, что остался один и никому не нужен - но ошибался. По крайней мере, в отношении Эддельбрека. Эсмерель? Он был уверен, что она разыгрывает собственную партию, когда читал письмо - она и вправду ее разыгрывала, и стрелок на башне - ее рук дело, но до чего ж убедительной она казалась сейчас...

Элисса коротко мазнула по нему взглядом и отвела глаза.

-- У тебя отобрали то, что принадлежит по праву. Опорочили память отца. Ты слепо выполняешь приказы ее убийцы. Мальчик мой, опомнись!

-- Я не ваш...

-- Я вижу, увы. И мне больно смотреть, как ты идешь на заклание. Тебя спишут со счета, как только станешь не нужен - как это уже случилось с несчастным мэриковым бастар...

Элисса могла быть очень, очень быстрой, когда хотела. Натаниэль был готов поспорить - Эсмерель не успела ничего понять прежде, чем сипло вздохнула и обмякла с раной в груди.

Элисса вытерла нож, сунула за пазуху пачку писем.

-- Пойдем.

Голос по-прежнему звучал спокойно и сосредоточенно.

-- Ты сошла с ума, - выдохнул Натаниэль.

Создатель, он любил эту женщину. Он ей верил, что бы там ни говорила Эсмерель. Он убивал по ее приказу. Но сейчас - чем они отличаются от тех, кого Гаревел развешивал по окрестным лесам?

-- Не время и не место.

Она права, прах оно все подери. Не время и не место выяснять отношения - но...

-- В "Короне и льве".

Натаниэль кивнул.

Обратно они выбирались, не перекинувшись ни словом. Чердак, крыша, пропустить очередную смену сторожей, забор, безмолвные улицы Амарантайна - в это время уже и лихие люди все спят.

Элисса задвинула защелку на двери, бросила на стол пачку писем.

-- Алистер мертв, ему все равно. Я - жива, и говорить о нем так при мне...

-- Да о нем половина Ферелдена так говорит, - взорвался Натаниэль. - Всех убьешь?

Создатель, при чем тут Алистер? Зачем она вообще о нем заговорила? Прошлое пусть остается в прошлом. Или... Ох, ну не ревнует же он к мертвецу? Или ревнует?

При чем тут вообще прошлое, если он хотел спросить совершенно не о том?

-- Тех, кто будет достаточно глуп, чтобы повторить это при мне - возможно. - Она стянула перчатки, швырнула их рядом с письмами. - Кажется, старая сука своего добилась.

-- При чем тут она, если я не понимаю, что творишь ты? Кто, как ни ты, говорил, что если целью оправдывают средства - и тому и другому место на свалке? И что теперь? Мы лезем в чужой дом - хорошо, не настолько я щепетилен, чтобы это не пережить. Но убить хозяйку этого дома просто так, потому что тебе этого захотелось? В то, что ты потеряла голову и сорвалась, я не поверю вот ни на столько, уж прости.

-- Кажется, ты забыл, что на этих землях мне указ только Создатель.

-- А, вот как. Знай свое место, значит, - усмехнулся Натаниэль. - И правда, забыл.

-- Я не то имела в виду!

-- Сказала ты именно это.

Он метнулся к окну, уперся лбом. Свинцовый переплет холодил лицо. Элисса шагнула, замерла за спиной - он ощущал ее присутствие всей кожей, куда явственней, чем видел бы глазами. Замерла, протянув руку в половине дюйма от его плеча. Не прикоснулась, хвала Создателю. Отступила, совершенно бесшумно - Натаниэль не знал и не хотел знать, что она там делает.

Старая сука добилась своего.

День был долгим, а ночь еще длиннее, по-хорошему, надо было падать и спать, но раздеться и лечь в одну постель, когда хочется ругаться и проклинать? Замереть, каждый на своем краю, изо всех сил стараясь не коснуться? Да пропади оно все пропадом! Дело ведь не в том, кто главный, она командор и приказы не обсуждаются, тут и говорить не о чем, но...

Но - что?

Старая сука умело попала в больное - у него действительно не осталось ничего, и он действительно выполняет приказы не спрашивая и не раздумывая - хотя до сих пор они казались разумны. У него не осталось ничего, кроме чести, а сейчас, кажется, не осталось и ее. Вот почему он так взвился. Дело не в том, где чье место. Он хотел найти оправдание - ей, а, значит, и себе, раз уж они вместе там были. А ему вместо объяснений велели сидеть молча и слушаться старших.

Или нет? Или она в самом деле просто выбрала не те слова?

Натаниэль развернулся. Элисса сидела на полу в дальнем углу, уткнувшись лицом в прижатые к груди колени. Подняла голову, почувствовав его взгляд.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Потом Натаниэль отлепился от подоконника и сделал шаг. Еще один. Элисса поднялась - медленно и неуверенно - двинулась навстречу. Они замерли на расстоянии протянутой руки, глаза в глаза. Качнулись навстречу одновременно, а миг спустя Элисса молча ткнулась носом ему в грудь, а он гладил ее по неровно обрезанным волосам и, сбиваясь и отчаянно костеря себя за косноязычие, пытался объяснить, что у него и в самом деле нет ничего - только она и честь, но если у него не останется чести, то не останется и его самого, а то, что они совершили - бесчестно, по крайней мере, так ему кажется, а раз так, значит это уже не он, и...

-- Погоди, но при чем тут ты, если я ее убила?

-- Но я же тебе помог. И...

Элисса вздохнула, разжимая объятья.

-- Как сюзерен я вправе судить и миловать, так?

Вот что она имела в виду, говоря, что выше - только Создатель. Ох...

-- Но судить - публично, при представителях дворян и...

-- Скажи, а публично, при представителях и прочая - для чего? Не просто же, чтобы зрелище было пышнее...

-- Чтобы доказать вину.

Она кивнула. Сунула в руки письма.

-- Читай. Я не знаю, какие еще доказательства нужны.

Натаниэль с сомнением глянул на толстенную пачку. Этак до утра можно читать. Но...

-- Снизу начни, - хмыкнула она. - Тебе понравится.

Натаниэль послушно вытащил нижнее, развернул и застыл, увидев почерк отца.

Писем самой Эсмерель, разумеется, не было - что с ними сделал отец, одному Создателю ведомо. Но из того, что он писал, выходило, что банн искусно подогревала его зависть к тейрну Брайсу. Напоминала про то, что Хайевер когда-то принадлежал родичам Хоу и был частью Амарантайна. Про то, что Кусланды всегда были мятежниками - вспомнить хоть их участие в восстании Софии Драйден - против законного короля из династии Тейринов, между прочим - и, кстати, ведь это придя на встречу с тогдашним тейрном Кусландом, София попала в засаду королевских лучников... Про то, что именно Кусланды повесили эрла Тарлтона, отца Рэндона Хоу.