Хозяйка магического экспресса (СИ) - Милованова Анастасия - Страница 11

— Агата, — он подаётся вперед и на его губах играет лукавая усмешка, — не надо тебе никуда бежать.

— Прекращай играть в великого комбинатора, говори уже, что знаешь? — цежу я в ответ, прищуривая на него глаза.

— Давай начну чуть издалека, — он отодвигает от меня кружку с отваром и, будто из воздуха достав увесистую фляжку, выставляет перед нами две рюмки. — С твоих планов. Потом перейду к важной для нас с тобой информации…

— Я не пью, — перебиваю Маркуса, следя за тем, как он разливает нам какую-то янтарного цвета жидкость.

— Хорошо, — кивает плут, — Давай так. Если после того, как ты меня выслушаешь, ты отменишь своё решение — тогда мы с тобой это дело отметим. Если же я окажусь недостаточно убедителен, то отпущу тебя с трезвой головой и холодным сердцем. Идёт?

Я откидываюсь на спинку диванчика и, запустив ладонь в шёрстку фуршуня, молча киваю, не забывая при этом одарить Фаста скептическим поднятием брови. Что бы ни сказал сейчас этот соловей, меня не переубедить.

— Итак, — начинает Маркус и придвигает ко мне рюмку. — Наверняка, в твоей умненькой и такой благородной головке уже просчитались все возможные действия нашего неуважаемого Рикарда Ремера. И согласно твоей логике, в следующем же мире нас ждёт облава жердей, так?

Мне не хочется в открытую признавать его правоту, поэтому я снова молча киваю.

— Так, — довольно ухмыляется плут. — А что, если я скажу, что никакой засады нам можно не ждать?

— С чего ты так решил? — не удерживаюсь я от комментария. — В интересах Ремера поймать нас как можно скорее.

— В интересах Ремера поймать нас самому! — Маркус поднимает вверх указательный палец и, видя мой недоверчивый взгляд, продолжает. — Поверь мне, за время своих странствий и стычек с этим командором, — на этом слове лицо Фаста искажается презрительной гримасой, — я выяснил одну его черту. Тщеславие! Оно вывело его в ближний круг императора, оно же и погубило.

— И? Чем эта информация поможет конкретно нам?

— А то, что для Рикарда поймать "Торопыгу", тебя и Розмари теперь глубоко личное дело. Тем более после того, как ты покусилась на его мужскую честь. Он не станет выдавать на нас ориентировки командорам других миров. Я в этом уверен на сто процентов!

— Ты натягиваешь Кропалька на поезд, — я отодвигаю от себя рюмку, показывая, что Маркус меня не убедил. Фуршунь, разомлевший от почесываний, при этих словах испуганно икает и благополучно испаряется, прыгая к Розмари. — Все твои доводы притянуты за уши и основаны лишь на твоём личном мнении о Ремере. Эта скотина гораздо умнее и дальновиднее.

— Агата, последние два года я бегал от этого мудака по всем изведанным мирам, — Фаст перестаёт улыбаться и теперь смотрит на меня с пугающей серьёзностью. — Поэтому я не появлялся, поэтому не давал о себе знать. Я не хотел навести его на твой след. И поверь, характер и повадки командора успел изучить так, что могу удивить даже его личного камердинера. Агата, эта тварь перебила всю мою команду и родителей Рози. Мне незачем врать.

Минуту-другую я медлю, размышляя над словами Маркуса. Во мне борются желание поверить этому авантюристу, остаться с друзьями в своём привычном и таком уютном мирке. И голос опыта, который твердит, что Фаст уже обманывал меня и веры ему ни на гран армелита. Где уверенность в том, что всё, что он мне сейчас нарассказывал — не попытка манипулировать, вновь получить желаемое? Ещё бы знать, какую цель тогда он преследует?

Вот эта неизвестность и перевешивает чашу весов. В конце концов, какая выгода Маркусу от того, что я останусь с ними и, в случае, если он врёт, меня схватят в первом же посещённом мире?

— Вечный покой им в межмирье, — произношу я, поднимая рюмку и выпивая залпом её содержимое. Жидкость прокатывается по горлу огненным шаром, но мне удаётся удержать лицо и не поморщиться. — Мне очень жаль твоих ребят, Маркус.

— Поэтому для меня важно, чтобы их гибель не оказалась напрасной, — проговаривает Фаст и разливает новую порцию алкоголя. — И не препирайся, Агата. Нам обоим нужно расслабиться.

— Напиваться — не лучший вариант. Нам нужны трезвые головы.

— Твоя трезвая голова не способна сейчас генерировать дельные планы, — парирует Маркус. — Давай перезагрузимся. В конце концов, если я не прав — то это наша последняя ночь на свободе.

— Боги всех миров, зачем я только тебе поверила? — устало восклицаю я, потирая переносицу. — Хорошо, но я требую, чтобы ты рассказал мне всё начистоту. Кто родители Рози? Из какого мира? Как получилось так, что Ремер вцепился в вас фуршуньей хваткой? И куда мы везём девочку?

— Встречное условие, — тут же выдвигает свои требования Маркус, вмиг превращаясь в привычного всем плута и авантюриста. — Ты выпиваешь за ответ на каждый вопрос. Договорились?

— Пф-ф-ф, — закатываю я глаза. — Если надеешься таким образом о чём-то умолчать, то дохлый номер. Уж четыре рюмки я выдержу.

— Я бы на твоём месте поостерёгся. Буллевийский виски и здоровенных бугаев вроде Освальда с пары рюмок укладывает, — усмехается хитрец. — Но раз ты согласна, то начну с последнего вопроса. Рози мы везём в специальную школу для такие одарённых, как она.

Успев к этому моменту пригубить рюмку, я, к своему позору, разбрызгиваю напиток. Мало того — от удивления часть виски идёт у меня носом. Под тихий смех Маркуса принимаюсь устранять последствия своего шока, бросая на шутника скептические взгляды.

— Какая школа, Маркус? Ты где такого бреда наслушался?

— Агата, то, что тебя некому было учить, не значит, что учителей в природе не существует. В Аркадосе существует тайная Школа Скользящих. Эрик и Аврелия, родители Рози, долгое время собирали информацию о ней. Это единственное безопасное место для таких, как ты и малышка.

— Аркадос?! Столица Доминиона? Ты в своём уме, Маркус? — я вовсе перестаю понимать друга. — Целая школа для Скользящих под носом у императора? Да это бред сивого… м-м-м, как же его? Фуршуня! Вот!

Почему-то мой язык начинает заплетаться, а сидящий напротив Фаст и вовсе как-то размывается. Да и в целом всё, что мы сейчас с ним обсуждаем, начинает казаться мне какой-то нелепостью и очень весёлой глупостью.

— Хочешь что-то спрятать, помести это на видное место, — пожимает плечами Маркус и залпом осушает свою рюмку.

— Это хорошо звучит в теории, — я бессовестно зеваю, широко раскрывая рот и еле успеваю прикрыться ладонью. — В скучной, бессердечной теории. Такой же бессердечной, как и ты, Маркус Риглер Фаст! — ощущая, как в моём сознании спадают все зажимы, рамки, в которые сама себя загнала, я тороплюсь высказать бывшему всё, что так давно лежало грузом на душе. — Вот как ты мог бросить меня тогда, а? Вот совсем бессовестный… И ещё денег не оставил… Ещё и наглости хватило, снова прийти. А ты ведь ни на грамм не изменился…

Образ Фаста плывёт перед глазами, я будто вижу его во сне. Он улыбается, слушая мою несвязную речь, и даже кивает, соглашаясь со всеми обвинениями.

— Вот все такой же… — я пытаюсь подобрать какой-то красочный эпитет, но в голове такой расслабляющий туман, что мысли дрожат в ней, как студень у Мири в кастрюле, — такой же самодовольный болван, но такой обаятельный…

— О, быстро же тебя перемкнуло, — Маркус поднимается и шагает ко мне. — А говорила, выдержишь все ответы. Давай, фуршунька, отведём тебя в купе.

— Ой, иди ты, я, может, впервые в жизни говорю то, что у меня на душе! — я отмахиваюсь от Фаста и неловко заваливаюсь на стол. А что, очень удобная тут столешница, однако! — И вообще, я тут останусь, ни разу ещё не спала в столовой! Это же весело, да, Маркус? Быть свободным от любых норм морали? Делать, что хочешь, спать, где хочешь, с кем хочешь…

— Ну, милая, тебя понесло, — мне чудится некая забота в его голосе. — Пойдём.

— Что с ней? — слышу я испуганный голос Мири на самом краю сознания.

А сама куда-то уплываю. Мне хорошо и тепло, будто кто-то окружил меня коконом, в котором я в полной безопасности. Сквозь это странное состояние ощущаю, что меня куда-то несут. Но это сейчас не вызывает никакой тревоги. Скорее, наоборот — я в полном спокойствии. А потому, когда путешествие заканчивается, и неведомый источник тепла отстраняется, я возмущаюсь и притягиваю его обратно. Как там говорил Маркус? Я слишком от много отказываюсь. Так вот — только не сегодня.