Амсдамский гамбит - Демченко Антон - Страница 24

Словно чувствуя настроение хозяина, машина нетерпеливо взревела двигателем и буквально прыгнула вперёд, стремясь вырваться из кривых улочек Хооглана на просторные аллеи центрального Амсдама.

Вот промелькнул Синий мост, и «Барро» оказался на Амсдам-илл. Прибавив ходу на полупустой улице, машина обогнала какой-то помпезный лимузин и, заложив вираж, нырнула в тоннель, чтобы уже через пять минут оказаться на центральной аллее Статен-илл, ещё один поворот – и вот впереди уже мост, ведущий к Малому Тайлону. А за ним заречье Дортлана и… порт. Здесь «Барро» пришлось сбросить скорость, уж больно узки улочки двух старейших боргов Амсдама. Но полчаса петляний, и Рид на месте, что подтверждается устроившимся на разболтанной трубе явно не работающей пневмопочты вороном, напряжённо сверлящим взглядом окна одной из старых деревянных пятиэтажек, когда-то для солидности обложенных кирпичом, ныне закопчённым до неопределённого серо-коричневого цвета.

Разбитые тротуары, грунтовая дорога с непросыхающими лужами, стоящие вплотную дома с редкими и узкими проходами меж ними, замызганные чёрные провалы подъездов, из которых тянет сыростью, пыльные стёкла в рассохшихся, давно не знавших краски оконных рамах… И люди. На улице – докеры в грубой одежде, с застарелой усталостью во взглядах, во дворах, среди лабиринтов развешанного на просушку белья, перекрикиваются матроны в платьях, яркая расцветка которых, кажется, пытается бороться с окружающей серостью… Безуспешно. Мелькающие тут и там дети, замурзанные, в старых разбитых ботинках, а то и вовсе босые, не менее крикливые, чем их мамаши, крутятся под ногами, с любопытством поглядывают на замерший у въезда во двор «Барро». Не Дортлан, конечно, но почти, почти. Унылое местечко могло бы быть, если бы не солнечный, не по-амсдамски погожий день… и детский смех.

Порадовавшись, что не стал надевать «сосватанный» рыжей Тарной костюм, в котором он здесь смотрелся бы, как статуя императора в клозете, Рид выбрался из машины и, расстегнув заедающую молнию кожаной куртки, нацепил на голову кепку-восьмиклинку. Забрав из салона старый саквояж, он тщательно запер «Барро» и решительно шагнул к нужному подъезду, указанному духом-в-вороне.

Стоило ему открыть дверь, как в нос ударил характерный аммиачный запах, а из-за двери ближайшей квартиры потянуло чем-то кислым. Где-то рядом слышался бубнёж радиоведущего, а откуда-то сверху доносились крики домашнего скандала. Обстановочка…

Рид вздохнул и шагнул на обшарпанную лестницу. Ему приходилось жить и в худших условиях, но с тех пор прошло достаточно времени, чтобы он позабыл все «прелести» обитания в подобных домах. И напоминание о них ему совсем не понравилось. В результате шесть лестничных маршей, каждый из которых «радовал» новой палитрой ароматов и звуков, ван Лоу пролетел как на крыльях и сам не заметил, как оказался у двери в нужную квартиру. Звонить или не звонить – вот в чём вопрос.

Посверлив взглядом дверь, Рид мотнул головой и отдал мысленный приказ духу-в-вороне. Секунда, другая… и за хлипкой филёнкой послышался чей-то грубый голос.

– Деволова птица! Да уберёшься ты от моего окна или нет?! – И мат, мат, мат…

Пока ворон отвлекал стуком в окно хозяина «апартаментов», Рид осмотрел дверной замок и беззвучно, но от этого не менее презрительно хмыкнув, извлёк из кармана обычный складной нож. Вытащив из рукоятки тонкое шило, Рид аккуратно ввёл его в личинку замка, поджал его плоскостью разложенного клинка, и через пару секунд дрянной замок сдался.

Прислушавшись и убедившись, что хозяин квартиры до сих пор пытается отогнать от окна доставучего ворона, ван Лоу осторожно приоткрыл дверь и проскользнул в тёмную прихожую. Шаг, другой… и аккуратный удар по затылку прыгающего у окна, словно обезьяна, жильца. Крупное тело, наряженное лишь в трусы и линялую майку, грузно осело на грязный, давно не мытый пол, а Рид, наконец, получил возможность осмотреться вокруг. И нет, он не был беспечен. Если бы в квартире был ещё кто-то кроме хозяина, дух-в-вороне непременно предупредил бы своего призывателя. Потому-то ван Лоу действовал столь уверенно. Но оглядеться всё же необходимо, хотя бы ради того, чтобы оценить хозяина дома. Вещи, вообще, могут очень много рассказать о своём обладателе, уж кому как не запретнику это знать… Впрочем, сначала лучше решить вопрос с самим «обладателем». А то очнётся не вовремя, начнёт орать, шуметь, угрожать. Оно кому-нибудь нужно? Вот-вот.

Сняв с руки тяжёлый кастет, Рид усадил бесчувственное тело жильца на стул, связал выуженной из саквояжа, предусмотрительно прихваченной «на дело» верёвкой и затолкал в пасть пленника подобранный с пола старый носок. Вот теперь можно спокойно, не отвлекаясь на возможную истерику и ругань, заняться осмотром квартиры.

Глава 2. Незваный, не названный…

Марка ди Бенья родился в Талоде, столице одноимённого княжества, входящего в Унию Городов Тиррена – государства, раскинувшегося на восточном и южном берегах Лисского моря, северный берег которого безраздельно принадлежал империи. Несмотря на столичный статус, Талод был маленьким небогатым городком, подавляющее большинство жителей которого промышляло рыболовством и устричным фермерством. Схожая судьба ждала и самого Марку, но уродившийся со склонностью к огненной магии отпрыск оскудевшего древнего рода, когда-то правившего доброй половиной нынешнего княжества Талод, с детства возненавидел море, рыбу, устриц… и соль, сопровождавшую жизнь талодцев от первого младенческого крика до скрипа прибиваемой гробовой доски. Юный ди Бенья не желал тратить годы своей жизни на ненавистный труд рыбака, к которому его с упорством, достойным лучшего применения, пытался приобщить старший брат – Йерима. Кто знает, может быть, у того, при посильной помощи их матери, и вышло бы переупрямить шебутного младшего братишку, да только перед глазами Марки всё время маячил пример отца, и он вовсе не способствовал принятию юнцом уготованной ему судьбы.

Арно, глава семьи Бенья, высокий, не по-тирренски массивный жгучий брюнет, сам не терпел «просоленных голоногих вонючек», как он презрительно называл рыбаков и устричных фермеров, и воспитывал в том же духе Марку… Ну, когда не был занят проворачиванием очередной аферы, призванной облегчить карманы гостей Талода. Слава Вечности, что из-за авантюрного характера и постоянных отлучек взросление старшего сына и младших дочерей прошло без участия Арно, как говаривала матушка Марки. Но возникшие у главы семьи Бенья разногласия с некоторыми личностями за пределами княжества однажды вынудили его вернуться в родной город на весьма долгий срок, и произошло это как раз в тот момент, когда его второй сын уже достаточно вырос, чтобы как губка впитывать любые знания, независимо от их источника. И Марка впитал, да… Кровь отца в юном шалопае и без того была сильна настолько, что если бы не рыжий цвет волос, доставшийся ему от матери, окружающие скорее приняли бы Марку за младшего брата Арно, нежели за сына – настолько они были похожи лицами, повадками и характерами. Нужно ли удивляться, что едва Марка ди Бенья, с подачи отца, узнал о способах извлечения прибыли, не требующих каждодневного труда в море, то тут же сбежал с принадлежащего брату траулера, поклявшись больше никогда не возвращаться на его палубу?

И ведь не вернулся же. Хотя помотало его по княжеству изрядно, а после – и по всему Тиррену. Результатом стало недолгое заключение в одной из тюрем, побег, обвинение в трёх вскрывшихся мошенничествах и повисший над головой заочный приговор, суливший бессрочную каторгу на Змеиных каменоломнях. А кроме того, Марка, не рассчитав своих сил и умений, перебежал дорогу весьма влиятельным в стране людям. В принципе, если бы не висящий на нём приговор, он мог бы укрыться в том же Талоде, как когда-то в схожей ситуации поступил его отец, но, увы, старый князь, благоволивший Арно ди Бенье, давно помер, а наследник никаких дел с их семьёй не имел и иметь не желал, как бы ни намекал отец на выгоду от сотрудничества. Не помогло. Пришлось Марке бежать за пределы границ унии прибрежных городов. Не в империю, нет. Старый договор о выдаче коронных злодеев, некогда заключённый между Тирреном и Тавром, никто не отменял, а имперские шуцманы куда более проворны и умелы, чем ленивые карабинеры подавляющего большинства тирренских городов.