Ра - Хейердал Тур - Страница 38

- Кирта, - произнес Мусса.

- Ганагин, - перевел Умар Абдулле на чадско-арабский диалект и радостно улыбнулся.

- Папирус, они говорят, - это настоящий папирус, - объяснил Абдулла по-французски.

Слава богу. Папирус оказался первоклассный. Вместе мы присмотрели ровную площадку около палаток, потом я отмерил 15 метров в длину, 5 в ширину и начертил палочкой на песке контуры лодки.

- Вот такая кадай мне нужна.

- А где вода? - спросил Мусса; Умар кивнул.

- Вода? Разве вы не видели бочку с водой на кухне?

- Где озеро, - сказал Мусса, настороженно глядя на теряющиеся вдали дюны. - Чтобы вязать лодку, надо намочить папирус.

- Но ведь ты сам говорил, что папирус должен сушиться на солнце три недели, чтобы им можно было пользоваться! - воскликнул я.

- Ну да, свежий папирус ломается, - подтвердили наши чернокожие друзья. - Его надо высушить, тогда он станет крепким. А потом намочить, чтобы его можно было согнуть, не то он будет ломаться, как сухие прутья.

Вот тебе на. Наш лагерь лежит в песках. Ближайшая вода - в горбах у верблюдов и в бочке с краном. Далеко в долине протекает Нил. В него сливаются все нечистоты. От нынешней нильской воды папирус, наверное, сгниет вдвое быстрее, чем во времена фараона. Ну что бы этим ребятам предупредить нас. У них в Боле кругом вода, вода и плавучие острова, уходящая вдаль озерная гладь с кромкой пустыни.

- Где озеро? - Мусса напряженно глядел на нас, и Умар тоже забеспокоился. Что-то надо придумать.

- Мы его привезем!

Выбора не было. Переносить лагерь и запасы папируса поздно. К тому же Нил загрязнен, а мочить папирус в море нам пока совсем не хотелось, ведь специалисты утверждали, что морская вода разъедает клетчатку растения. Место для строительства было выбрано неспроста: пирамиды олицетворяют Древний Египет, а на фресках и рельефах в погребениях очень удобно по ходу работы над новой лодкой изучать детали конструкции старых. И климат пустыни гарантировал, что папирус будет сухим, как нас учили и в Чаде, и в Эфиопии.

- Абдулла, объясни им, что мы поехали за водой! И мы с Корио покатили на джипе через песчаный гребень вниз, в ближайший арабский квартал. Здесь мы купили кирпич и цемент, нашли безработного каменщика и договорились с одним водителем, что он будет возить нам через день 12 железных бочек приличной воды на своем тракторе. Потом мы отвезли наших чадских друзей в универмаг: здесь, на севере, они зябли в одних тогах на голое тело. Заодно Умар начал лечиться.

Каменщик выложил в песке перед палатками прямоугольный бассейн, и на следующий день мы поместили туда первые связки папируса. Вот когда мы по-настоящему узнали, как хорошо папирус держится на воде! Три человека вскочили на связку и долго прыгали на ней, прежде чем удалось ее утопить, а всего у нас было пятьсот таких связок. Сунешь стебель толстым концом в бочку с водой, потом отпустишь - он выскакивает и, словно копье, летит по воздуху.

Два ученых мужа, два улыбчивых бородача с живыми глазами внимательно наблюдали, как мы приступаем к делу. Оба покачивали головой, не зная, что и думать. Один был египтянин Ахмед Юсеф, он как раз в это время реставрировал деревянный корабль фараона Хеопса у подножия самой большой пирамиды. Второй - швед Бьерн Ландстрем, лучший в мире знаток древнеегипетских лодок. Он приехал в Египет, чтобы внести в каталог и зарисовать все суда, изображенные на стенах многочисленных гробниц Нильской долины. Ландстрем не верил в мореходные качества папирусной лодки и неделей раньше поделился с прессой своими сомнениями, но встреча с нашим папирусом и экспертами из Чада поколебала его взгляды, и он решил задержаться в Египте, чтобы строители могли воспользоваться его знаниями.

Союз теории и практики сразу принес свои плоды. Ландстрем не знал особенностей папируса и тонкостей вязки, превращающей снопы в лодку, зато он мог подсказать важные детали там, где кончался опыт будума: обводы кораблей фараона, конструкция и расположение мачт, снастей, парусов, каюты и рулей. Не теряя времени, он в два счета набросал для нас папирусный корабль и сделал рабочий чертеж с точным указанием всех размеров. Мусса и Умар покатились со смеху, они в жизни не видели лодки с двумя загнутыми вверх носами, однако сразу взялись за дело.

Строительство лодки, которую мы задумали испытать в океане, началось с того, что четыре стебля связали вместе веревочкой с одного конца. Затем внутрь этого пучка стали всовывать все новые стебли, в точности, как в Чаде, при этом и сноп, и веревки становились все толще. Когда конус достиг семидесяти сантиметров в поперечнике, а веревки стали толщиной с мизинец, он перешел в цилиндр, который перехватывали веревками через каждые 60 - 70 сантиметров. Теперь и Абдулла смог встать рядом со своими товарищами, работа развернулась полным ходом. Мы поехали в арабские кварталы набирать еще помощников. Абдулла переводил, как мог, европейскую речь на чадско-арабский диалект.

- Бут, - дружно кричали египтяне, требуя папируса на своем языке.

И закрутился наш конвейер. Два человека висели на концах бревен-рычагов, топя в кирпичном бассейне упорствующие папирусные связки. Двое других обрезали прелые корневища и относили двум подручным намоченные снопы, а подручные подавали стебли по одному ребятам из Чада, которые, напрягая все силы, втискивали их в растопыренную оконечность того, что должно было стать лодкой, так что веревки натягивались, словно обручи на бочке. Абдулла сразу вошел в роль бригадира, он лихо работал и так же лихо распоряжался. Египетские рабочие поначалу склонны были глядеть свысока на ребят из африканской глуши, чернота которых превосходила все, что они когда-либо видели в своей печи, но Абдулла с его великолепной головой быстро утер им нос, а за ним и братья завоевали общее уважение своим нерушимым спокойствием, веселым нравом и смекалкой. Два сторожа-балагура в тюрбанах, вооруженные старыми ружьями, повар-кудесник и смешливый, жизнерадостный поваренок вносили свою лепту в уютную атмосферу нашего лагеря - палаток, папирусного склада и стройплощадки, символически огражденных канатом. За длинным столом в столовой звучала английская, арабская, итальянская, будумская, норвежская, шведская и французская речь, а ведь интернациональный экипаж экспедиции еще не был в сборе.