Однажды в грозу… - Джордж Кэтрин - Страница 28

— Касси, я хочу тебя, с ума схожу. Я дождусь свадьбы, хоть умру, но зачем ты так оттянула срок?

Касси посмотрела на него затуманившимися глазами.

— Можно… отменить…

Алек насторожился.

— Что такое?

— Можно отменить срок. Если невозможно ждать, — добавила она, оживляясь.

— Ты мог бы перенести бронь в отеле на Сейшельских островах, а если фирма ресторанного обслуживания не успеет, я подыщу другую… Конечно, священник согласится перенести срок. Ты мог бы оформить срочное разрешение… — Она замолчала, увидев его изумленное лицо. — Что, это слишком много?

— Неужели это говорит моя давно знакомая, любимая Касси Флетчер? — спросил он хриплым голосом, сжимая ее в объятиях. — Ангел мой, как я рад, что ты готова. Это правда?

— Да, правда, — уверила она его. — Ты однажды сказал, что жизнь — не генеральная репетиция. Так приступим к действию!

Последовала суматоха переоформления заказов, телефонных звонков, поспешных покупок для невесты и ее матери, и наконец Кэтрин Куин Флетчер и Александер Мерри Невиль сочетались браком на Новый год в маленькой нормандской церквушке Пресвятой Девы Марии поселка Комб-Астон. Кортеж составили брат Алека с семьей, приехавшие из Шотландии; шафером был товарищ Алека по Кембриджскому университету — психолог; еще несколько друзей и сотрудников жениха и невесты собрались позже на устроенном на скорую руку приеме в Бофорт-сквер, чтобы поднять тост за счастливую пару.

— Касси, я никак не пойму, что тебя заставило так неожиданно перенести срок, — сказала Кейт, когда они остались одни, перед тем как ехать ночевать в Комб-коттедж.

— Просто вдруг показалось бессмысленным тянуть время, — ответила счастливая Касси. Она посмотрелась в зеркало» висевшее в спальне, в которой они с Алеком вместе проведут ночь. В зеркале отразилось сияющее улыбкой созданье в кремовом шерстяном платье, со счастливыми глазами на разрумянившемся лице, с затейливой прической, украшенной мелкими белыми цветками из шелковой ткани. — Мы ведь уже не какие-нибудь подростки, мама.

— Сказать правду, — сухо ответила Кейт, — ты выглядишь помоложе, чем когда была подростком. И я очень этому рада. Будь счастлива, дорогая! Желаю тебе замечательно провести время на Сейшельских островах! Когда вернетесь, приезжайте к нам с Алеком, как только сможете выбраться.

Мистер и миссис Невиль собирались провести брачную ночь в Бофорт-сквер, а на следующий день сесть на самолет и отправиться в поисках солнца в трехнедельное свадебное путешествие. Коттедж решили продать. Касси с удивлением заметила, что вполне философски относится к тому, что кто-то другой станет его хозяином: с момента ее бракосочетания Комб-коттедж стал как бы законченной главой ее жизни.

Алек был поражен, узнав об этом, когда они, наконец наедине, сидели на диване перед подносом с шампанским и закуской, вспоминая завершившийся день. — Я думал, что ты не вынесешь одной мысли о том, что твой любимый коттедж станет чужим, — с расстановкой сказал он, гладя ее распущенные волосы. Оба уже переоделись: Касси в новую кремовую атласную ночную рубашку и алый бархатный халат, а Алек — в один из тренировочных костюмов, в которых он совершал пробежки по парку в случае прилива энергии.

— Я тоже так думала, — призналась она и улыбнулась ему. — Может быть, я научилась ценить то, что у меня есть.

Алек довольно потерся щекой о ее щеку.

— Я не ошибусь, если подумаю, что речь и обо мне?

— Прежде всего о тебе, — подтвердила она. — Многие ли имели возможность восстановить утраченное? Ах, Алек, до чего мне везет, хоть я и далеко не сразу сумела понять это.

— Это мне повезло, ангел мой, — возразил он и посадил ее к себе на колени. — Мы прошли такой долгий путь, чтоб дойти до этой минуты, Касси. Мне просто не верится, что наконец мы с тобой вместе.

— Попробую уверить тебя, — прошептала она и потянулась губами к его губам, обхватив руками его голову. Нежность его поцелуя мгновенно уступила порыву страсти. Он не пытался обуздать его, а Касси с такой нескрываемой пылкостью откликнулась на его чувство, что он подхватил ее на руки.

— Теперь уже можно не ждать! — с внезапно разгоревшимся чувством сказал он и направился к лестнице.

Касси приникла головой к его плечу.

— Теперь можно!

Алек рассмеялся. Поднявшись в спальню, он положил ее на кровать и торопливо снял с себя тренировочный костюм, затем опустился перед ней на колени, чтоб развязать шелковый шнур, которым был перепоясан ее халат. Пренебрегая его великолепием, он швырнул на пол алый бархат, лег рядом с ней и стал ласкать сквозь атлас, перед тем как окончательно раздеть. Чувство Алека все росло, он целовал Касси, вторгаясь в ее рот языком, а та с радостью принимала его, и его руки блуждали, лаская и заставляя страстно трепетать ее тело. Она стонала, ее тело, уже неподвластное ей, извивалось от уверенных прикосновений его пальцев, неумолимо толкающих ее на грань экстаза, и наконец, поддавшись собственному чувству, он овладел ею, и обоюдное наслаждение, острое как боль, привело, их к вершине физической гармонии.

Обессилевшая, Касси забылась было в объятиях Алека, но его руки заскользили по ее телу, его губы впились в нее, заставляя очнуться и с жаром ответить на его ласку. Лишь под утро, все еще крепко обхватив друг друга, они наконец погрузились в глубокий, без сновидений, сон.

Как только серый рассвет слабо забрезжил за занавесями, Касси проснулась, ничего не понимая, ощущая его волосы на своем обнаженном плече и тяжелую разгоряченную руку на животе. Она слегка пошевелилась, деликатно отстраняя руку, и резко вдохнула: стало ясно, что плохо не из-за тяжелой руки Алека. У нее свело поясницу и живот. Ничего не понимая, она скрежетала зубами. Ее организм, и так не слишком крепкий, вот-вот был готов подвести ее самым постыдным образом. Ерунда, успокаивала она себя. Алек — врач, он все знает о женщинах и об этих женских штучках. Вдруг она с испугом заметила, что это не обычные «женские штучки». Поясницу сковала невыносимая боль, а живот пронзила продолжительная, жуткая схватка.

Касси поползла к краю кровати, опасаясь не успеть добежать до ванной, но, когда она привстала, у нее перехватило дух от пронзительной боли, и она издала слабый стон.

Алек подскочил, мгновенно проснувшись.

— Дорогая, что с тобой?

— Мне что-то не по себе, — пробормотала она и попыталась улыбнуться, глядя на него через плечо. — Так неудобно. Обычные женские неприятности, доктор… — У нее перехватило дыхание, и она подавила хриплый стон.

Алек вскочил с постели, накинул халат и поспешил к ней. Касси сгорбилась, обхватив руками живот. Струйки пота текли по ее лицу.

— Дай руку, — приказал Алек и стал смотреть на часы, считая пульс, но она рванулась с места, забыв о своей наготе, пробежала несколько шагов и скрылась в ванной. Алек дал ей побыть одной, потом без церемоний открыл дверь, заставил ее встать и обернул махровой простыней. Касси судорожно вцепилась в него, когда ее тело скорчилось в новой схватке. Он прижал ее к себе, дожидаясь, чтобы схватка прошла, потом поднял на руки и бережно опустил на кровать.

— Тебе всегда так плохо? — с беспокойством спросил он. — Пойду заварю тебе чаю…

— Нет! Не уходи, — взмолилась Касси и в ужасе уставилась на него. Еще схватка, но едва она успела вдохнуть, как схватка возобновилась, и еще, и еще раз. Алек больше не отходил от нее, он только подкладывал под нее полотенца и ухаживал за ее хрупким телом, корчившимся от безумной боли на той самой кровати, на которой всего несколько часов назад оно соединялось с его телом, чтобы с замиранием сердца испытать блаженство.

Позднее, вечером, Касси лежала как изваяние в палате больницы Сент-Джон. Она почти успокоилась, но ужас еще не совсем покинул ее мысли. Алек ненадолго забежал к ней с работы. Он провел рукой по ее спутанным волосам и сказал, что придет еще раз позже. Она лежала, устремив взгляд за окно, и не могла смириться с тем, что потеряла ребенка. Какая же я дура, в полузабытьи думала она. Организм ее был непостоянным, у нее часто бывали сбои, она не придала значения этим ставшим привычными признакам. В последнее время она потеряла аппетит и похудела, но все отклонения отнесла на счет спешки в работе над книгой, беспокойства из-за взлома и прочих треволнений последнего времени — всего чего угодно, только не беременности.