Смотри, но не трогай (СИ) - Никандрова Татьяна Юрьевна - Страница 17

— О, пиявка проснулась, — мы сталкиваемся чуть ли не нос к носу, и Алаев с отвращением морщится. — Так ты не только страшная, но еще и слепая?

Это он, видимо, про мои очки. Сегодня утром я торопилась, поэтому не надела линзы.

— А ты не только грубый, но еще и тупой? — отзываюсь ему в тон. — Не в курсе, что при слепоте очки бессильны?

— Да пошла ты, — огрызается лениво и, задев меня плечом, продолжает свой путь наверх.

Какой же он мерзкий. Черт в кожаной куртке.

Оказавшись на первом этаже, растерянно замираю перед Анваром Эльдаровичем. Мужчина оперся на перила и кажется глубоко опечаленным. Я впервые застаю момент его душевной слабости, поэтому не знаю, как себя вести.

— Эм… Все нормально? — робко интересуюсь я.

— Да, Лера, все в порядке, — он вскидывает голову и немного натянуто улыбается. — Ты готова ехать на учебу? Борис уже ждет.

— Да, готова. Выхожу.

— Погоди, а как же завтрак? — легонько придерживает меня за локоть.

— В институте поем. А то боюсь опоздать.

— Точно? Может, лучше сейчас? Хотя бы пару бутербродов.

Ловлю внимательный взгляд черных глаз, и сознание пронзает смутное подозрение. Кажется, мама и впрямь рассказала Анвару Эльдаровичу о моем недуге. Уж слишком он беспокоится из-за несостоявшегося завтрака.

— Нет, все же в столовой будет удобней, — мягко настаиваю я. — Первой парой у нас крайне ответственная лекция.

— Ну как знаешь, — мужчина уступает. — Удачного тебе дня.

— Спасибо, и вам, — вскидываю руку в прощальном жесте. — До свидания.

С Анваром Эльдаровичем мы неплохо ладим. Разумеется, между нами витает определенная неловкость, свойственная людям разных поколений, но в целом мне нравится этот строгий, собранный и совсем капельку мрачный мужчина. В отличие от сына, он не имеет проблем с воспитанием и, кажется, действительно хорошо ко мне относится. Разве можно мечтать о большем?

Вопреки опасениям, в институт я приезжаю вовремя и даже успеваю заправить желудок купленной в столовой сосиской в тесте. Диляра, как и обещала, ждет меня в первом ряду. Прямо напротив кафедры, с которой через минуту-другую будет вещать наш общий любимчик.

Когда Анисимов наконец показывается на пороге, в аудитории как будто становится светлее. При виде душки-преподавателя девчонки приосаниваются, а парни лениво рассаживаются по местам.

— Бли-и-ин, какой он классный! — пищит Диляра мне на ухо. — Как думаешь, у него есть девушка?

— Романы с преподами запрещены, — напоминаю я, хотя и сама, говоря по правде, была бы не прочь закрутить с этим сладким красавчиком.

Какие у него чувственные губы. А какие глаза… Невозможные, потрясающие глаза цвета только-только собирающейся в небе грозы. Так и хочется утонуть в них навечно.

— Есть такой закон? — удивляется подруга. — Ну, о запрете романов?

— Ну закона, может быть, и нет, но это точно порицается с позиции этики и морали.

— Пф… Подумаешь этика, — беззаботно пожимает плечами. — Ради вот этих рук на талии можно забыть о принципах.

Она мечтательно вздыхает, а я молча разделяю ее восхищение. Александр Владимирович и впрямь шикарный.

Полуторачасовая лекция проходит за мгновение, в течение которого я то строчу, то любуюсь. То любуюсь, то строчу. А затем раздается звонок на перемену, и Анисимов, сделав пару шагов вперед, устремляет ясный взор прямо на меня:

— Вы же Валерия Грановская, верно?

Его внезапное обращение столь неожиданно, что первые секунды я лишь потрясенно моргаю.

— Да, это я, — удается выдавить наконец.

— Мы могли бы отойти на минутку? Я хотел с вами поговорить. Наедине.

Периферическое зрение подсказывает, что Диляра, сидящая рядом, распахнула рот от изумления. Да я и сама пребываю в легком шоке.

Александр Владимирович хочет поговорить со мной? Да еще и наедине?

Мамочки! Ущипните меня! Я точно не сплю?

— Конечно, — спешно сгребаю тетрадки в сумку.

Анисимов отходит к своему столу, демонстрируя намерение вести диалог именно там. И я с шумно колотящимся сердцем направляюсь за ним следом. ___

Глава 18

Лера

Студенты небольшими группами покидают аудиторию, и шумный гомон разговоров постепенно стихает. Останавливаюсь в полуметре от преподавательского стола и негромко произношу:

— Александр Владимирович, о чем вы хотели поговорить?

Анисимов, опирающийся бедром на столешницу, озирается по сторонам, будто хочет убедиться, что нас никто не слышит, а затем фокусирует взгляд на мне.

— Валерия, я не знаю, как тактично сформулировать свой вопрос, поэтому спрошу прямо, хорошо?

— Эм… Хорошо, — в замешательстве соглашаюсь я.

— Это ваши фотографии? — преподаватель разворачивает свой телефон экраном ко мне, и я с ужасом наблюдаю на нем собственные полуголые снимки в антураже институтских стен.

Пульс подскакивает до критических значений. В горле пересыхает. Желание провалиться сквозь землю превращается в потребность.

Долбаные соцсети! Мне никогда не отмыться от этого позора!

— Д-да, мои, — пищу еле слышно.

Анисимов вздыхает. Тяжело и как-то устало.

— Если я попрошу объяснить ситуацию, вы сможете это сделать?

Он смотрит на меня внимательно, но без осуждения. Именно поэтому мне все же удается отлепить одеревеневший язык от нёба и выдавить:

— Думаю, смогу.

— Прошу вас, Валерия, — Александр Владимирович как бы подбадривает.

— Пока я принимала душ после физкультуры, мои вещи были украдены из раздевалки. Мне пришлось пройтись по университету в одном нижнем белье, чтобы забрать их.

Серые глаза Анисимова удивленно расширяются, однако уже через мгновенье он возвращает контроль над мимикой.

— Вы знаете, кто это сделал? — спрашивает, потирая переносицу.

Я замираю, не торопясь с ответом. Стоит ли говорить правду? Если сдам Алаева преподавателю, не сделаю ли хуже? Хотя… Куда уж хуже? Тимур и так перешел все границы. Вряд ли он сможет выкинуть что-то похлеще этого.

— Знаю. Это Тимур Алаев.

— Вы… Вы с ним не ладите? — догадывается Александр Владимирович. — Или это какая-то нелепая шутка?

— «Не ладим» — это еще мягко сказано. Он меня ненавидит.

Изумление снова проступает на красивом лице мужчины. И он снова довольно быстро с ним справляется.

— Вы точно уверены в виновности Алаева, Валерия?

— Конечно, — хмыкаю. — Он мне сам признался.

— А эти фотографии?.. Это тоже его рук дело? — допытывается преподаватель.

— Фотографии сделал не он, — отрицательно качаю головой.

— А кто?

— Просто какие-то мимо проходящие студенты, — пожимаю плечами. — Сами знаете, когда с человеком случается несчастье, окружающие тычут в него пальцем и фоткают на телефон.

— Да-да, — Анисимов с досадой поджимает губы. — Мне жаль, что вам пришлось через это пройти.

Неожиданное сочувствие со стороны обаяшки-преподавателя отзывается в груди приятным теплым покалыванием. Может, все не так уж паршиво? Нет, понятно дело, в том, что мои полуголые снимки размещены в соцсетях, нет ничего хорошего. Но, с другой стороны, если бы не они, вряд ли бы мне перепал тет-а-тет с Анисимовым. Во всем можно найти свои плюсы, правда?

— Спасибо, Александр Владимирович, — натягиваю обворожительную, но в то же время скромную улыбку.

— Я постараюсь вам помочь, Валерия, — он вновь вскидывает на меня взгляд. — Думаю, у меня получится сделать так, чтобы ваши фотографии исчезли со стен всех этих пабликов.

Ого… А вот это прям очень неожиданно!

— Но… Как вы это сделаете? — недоумеваю я. — Они же вроде как неофициальные…

— Я знаю, кто их администрирует. Студенты не такие уж хорошие шифровщики, — на ярко очерченных губах Анисимова проступает приятная улыбка.

— Вот как, — понимающе киваю. — В таком случае, Александр Владимирович, я буду вам безмерно благодарна.

— Бросьте, Валерия, это всего лишь мой долг.