И в горе, и в радости (СИ) - Блесс Эйвери - Страница 7

Слушая странный, если не сказать бредовый диалог, который не имел ничего общего с реальностью, я уже готова была начать молить всех богов прошлого и настоящего, чтобы они или сломали телевизор, или в очередной раз погрузили мое сознание в беспамятство. И, судя по всему, мои мысленные посылы были все же услышаны. Не знаю кем, электриком ли или несуществующими святыми, но голоса пропали, и я смогла вновь погрузиться в тишину.

6

В этот раз я очнулась, услышав мелодичную птичью трель где-то совсем рядом. Уж лучше так, чем доносящаяся из динамиков слезливая мелодрама. Прислушалась в попытке угадать, кто это может быть, но у меня ничего не вышло. Звуки были приятными, но при этом совершенно непохожими ни на чириканье воробья, ни на звонкие выкрики попугая, ни на пение соловья. Попытавшись распознать певунью, я нахмурилась и лишь через несколько секунд поняла, что отлично ощущаю мимику лица. Последнее открытие меня неимоверно обрадовало. Притом настолько, что я тут же открыла глаза, уставившись на потолок, и вновь нахмурилась. Так и что это?

К моему неимоверному удивлению потолок оказался деревянным. Пусть жалюзи или шторы и были плотно закрыты, не пропуская в комнату дневной свет, из-за чего в палате стоял полусумрак, но отличить ровный белый потолок от деревянных огромных, грубо обтесанных балок и досок я могла. Тем более что на зрение никогда не жаловалась. В подтверждение последней мысли взгляд остановился на выступающем суку. Это говорило о том, что шлифовальной машины дерево не знало. Так сказать, осталось почти нетронутым. Разве что циркулярная пила прошлась по стволу, разрезая цельное полотно на брусья и доски.

Вот только деревянный потолок — это было не единственное, что привлекло мое внимание. Еще меня заинтересовали оранжевые всполохи, пляшущие на нем свой красивый танец. Я никогда не видела, как отсветы языков пламени играют на разных поверхностях. Но почему-то мне показалось, что именно их я сейчас наблюдаю. В подтверждении своей мысли я скосила взгляд в сторону, а после, пусть и с трудом, но все же повернула голову, пораженно уставившись на камин. Да-да, самый настоящий камин, выложенный из слегка обтёсанного камня-сырца, в котором весело поедал подаренные ему дрова огонь. И нет, камин не был электрический и это не экранная заставка. Я четко видела и металлическую решетку, и покрытую черной копотью внутреннюю часть огнища, и ярко-красные языки пламени, танцующие на раскаленных углях. А еще я чувствовала запах и слышала тихое потрескивание горящих поленьев. И тут же мне в голову пришла не самая приятная мысль. А именно та, что не может в больнице быть камина. Во всяком случае, если это не супер-пупер дорогая элитная частная лечебница. Хотя, даже в этом случае я сомневаюсь, что по технике безопасности что-то такое разрешили бы организовать в палате с пациентами. И потолка деревянного не может быть, а еще каменных серых стен.

Пусть света от веселого потрескивающего пламени в камине было маловато, чтобы можно было четко и в полном объеме рассмотреть всю комнату, но даже того, что мне удалось увидеть, было более чем достаточно, чтобы начать нервничать. И так, куда это меня занесло? И где это я оказалась?

Можно было бы предположить, что это мои студенты пошутили так надо мной, если бы не тяжелое состояние, в котором я сейчас находилась. При том, что я, вроде как, очнулась, шевелиться мне было трудно и тело сковала невероятная слабость. Даже голову поворачивать удавалось с трудом. Кроме того, мне было тяжело дышать, как будто или объема в легких не хватало, или они ленились работать. Еще и в горле першило, словно я пыли наглоталась, из-за чего сильно хотелось пить. Я попыталась было облизнуть губы, но поняла, что не только они совершенно сухие, но и язык. Так что нет, несмотря на то, что мои студенты еще те шалопаи и весельчаки, взять хотя бы того же Тихонова, но они отлично знают границы дозволенного и за них не переходят. А я явно была не в том состоянии, чтобы меня можно было разыгрывать. Да и вся произошедшая ситуации не вызывала особого веселья. А это значит…

Что именно это может значить, я не могла придумать. Крупных населенных пунктов и даже обычного поселка рядом с Зюраткулем не было. О доме лесника или еще кого-то в таком роде, построенном недалеко от склона, на котором проходила наша экспедиция, я также не слышала. Про научную станцию говорить даже не приходится. Хотя я несколько раз администрации университета предлагала поставить здесь небольшую стационарную базу, на которой могли бы проходить практику студенты нескольких факультетов, и не только нашего геологического, но и минералоги, и биологи, и горные инженеры, и геофизики. Да многим бы эта база пришлась кстати. Но, как всегда, финансирования не хватает. Вновь нахмурившись, я поняла, что не о том думаю. И все же, куда меня занесло? А главное, как?

Обдумывая все это, я медленно поворачивала голову, рассматривая окружающую меня обстановку в надежде, что хоть что-то пойму. Вот только чем больше мне удавалось увидеть, тем больше возникало вопросов. Все стены были выложены из камня и ничем не заштукатурены, никаких тебе обоев или даже картин не было. Разве что на противоположной от себя стороне я увидела то ли ковер какой-то, то ли гобелен. Правда, рисунок рассмотреть мне не удалось. А еще здесь не было ламп и люстры. Зато имелись прицепленные к стенам металлические подсвечники, к одному из которых была прикреплена клетка с певуньей, разбудившей меня. Определить, кто это, у меня не получилось, так как хоть комната была и не очень большой, всего квадратных метров четырнадцать, клетка была далековато, да и полумрак в помещении не позволял рассмотреть даже окрас птицы. Размером же маленькая пленница была чуть меньше голубя.

Особо мебели в комнате также не наблюдалось. Разве что кровать, на которой я лежала, да еще заметила два сундука и стол. Возле последнего, спиной ко мне, стояла, сгорбившись, какая-то фигура в странном балахоне и кожаной безрукавке.

— Кхе-кхе.

Что сказать я не знала, поэтому решила привлечь внимание легким покашливанием. Но лучше бы я это не делала, так как моментально почувствовала режущую боль в горле, еще и начала кашлять уже на самом деле. Хорошо хоть своего добилась. Фигура обернулась.

— Ох. Леа. Слава богам вы все же очнулись. Сейчас, сейчас, вот выпейте.

Схватив за ручку довольно объемную глиняную кружку, прихрамывая, пожилая женщина. в меру своих сил, поспешила ко мне. Слегка приподняв меня за плечи, незнакомка помогла мне напиться. Я с жадностью пила травяную горьковатую настойку и мне сразу же стало легче, а главное — прекратился кашель.

Стоило мне закончить пить, как кружка тут же была отодвинута от моих губ, после чего меня аккуратно опустили назад на подушку. Тяжело выдохнув, я сразу же оценила свое состояние непросто как паршивое, а на уровне — хуже некуда, так как моментально устала от этого простейшего движения. Несмотря на то, что я полностью чувствовала свое тело, на то чтобы пошевелиться, сил не было. Я разве что могла скрести пальцами по простыням, понимая, что постельное белье сшито из какого-то грубого полотна, а все потому, что хорошо прощупывалась текстура ткани. Так что о том, чтобы встать или даже самостоятельно сесть, и говорить нечего. Поэтому помощь незнакомки была очень даже кстати.

— Спасибо.

Свой голос я не узнала, так как звучал он тихо, чуть ли не по-детски тонко и сипло. И да, говорить из-за режущих ощущений в горле было довольно болезненно. Но это все не отменяло того, что мне хотелось узнать, где я нахожусь. А все потому, что ни это место, в котором я очнулась, ни вид незнакомки, не внушали мне доверия.

— Где я?

Несмотря на слабость моего голоса и свой, по идее, не самый идеальный слух в силу возраста, пожилая женщина меня услышала и тут же ее губы растянулись в доброй, но при этом беззубой улыбке.

— Вы гостья баннерета* Адера Ок’Тарнера и находитесь сейчас в его родовом замке Дюршарс. Наш господин лично спас вас, вытащив из бурного потока горной реки.