Детектив и политика - Устинов Питер - Страница 41

— Разворачивайтесь — быстро! — приказал он.

Лицо шофера стало мышиного цвета. Он открыл рот, пробормотал что-то нечленораздельное и выпрыгнул из кабины. Джон Райли уже подталкивал Малько в спину. Тот уселся за руль и лихорадочно попытался дать задний ход. Одна из девиц Амур Мирбале выпустила по "тап-тапу" длинную очередь из автомата. Малько услышал крики пассажиров, которые начали выпрыгивать и разбегаться во всех направлениях. Полегчавший "тап-тап", казалось, сейчас поплывет. Малько все-таки развернул его, и "Новое Непорочное Зачатие" тронулось к своей новой цели. "Мерседес" последовал за ними, в брызгах и пене.

Покачиваясь, как корабль, "тап-тап" набирал скорость. На пути его следования воды было значительно меньше. Малько не спускал глаз с красного здания казино, до которого оставалось примерно полкилометра. Оттуда было лишь сто метров до посольства Соединенных Штатов.

Внезапно "тап-тап" сильно накренился на правый борт. Малько попытался выровнять его, но было уже поздно: колеса попали в наполненную жидкой грязью рытвину. "Тап-тап" забуксовал.

Они снова оказались в отчаянном положении.

Следуя по тротуару вдоль огромной лужи, "мерседес" неумолимо приближался. Малько и Джон Райли выпрыгнули из кабины "тап-тапа" и, шлепая по грязи, побежали через широкий бульвар к переулку, который вел в центральную часть города. Только там, в одном из его жалких домов, можно было спрятаться от "фийет-лало" Амур Мирбале. Они еще не выбрались из лужи грязи, в которой находились по пояс, когда "мерседес" затормозил в двадцати метрах от них. Малько поднял пистолет и нажал на спуск. Раздался зловещий щелчок: в оружие попала вода. Он услышал радостные крики выскакивающих из "мерседеса" девиц-макутов. Еще секунда — и те расстреляют их в упор, как зайцев.

— Смотрите! — вдруг услышал он хриплое восклицание Джона Райли.

По переулку, к которому они бежали, на бульвар стеной катился грязно-желтый поток. Они инстинктивно прижались к ближайшей кокосовой пальме. Поток вырвался на бульвар, выворачивая камни, унося с собой мусор и ветки деревьев. Обняв пальму, Малько с Джоном Райли затаили дыхание.

Поток мчался прямо на "мерседес"!

Одну из "фийет-лало", уже прицелившуюся в них из автомата, смыло как соломинку. Амур Мирбале успела только приоткрыть дверцу, как "мерседес" приподнялся, несколько секунд проплыл, наподобие плота, затем перевернулся вверх колесами и со всеми своими пассажирками исчез в образовавшемся озере.

Словно удовлетворившись этим результатом, поток стал ослабевать. Хлюпая по грязной воде, Малько и Джон Райли побежали к посольству.

Малько тщательно побрился "ремингтоном", смочил лицо лосьоном "Меннен" и постоял перед зеркалом, изучая свое отражение. Его золотистые глаза казались огромными на осунувшемся лице. Он взглянул в окно. После спасительного ливня небо постоянно было — безоблачным и ослепительно голубым.

Уже десять дней он, как затворник, жил в этой комнате для гостей американского посольства. Из опасения быть похищенным он не решался выходить даже во двор. Амур Мирбале отделалась переломом руки и по-прежнему жаждала мести. Две ее "фийет-лало" утонули во время наводнения. Не будь Джона Райли, едва завуалированные угрозы гаитян, вероятно, возымели бы свое действие, и Гилпатрик уступил бы их требованиям выдать Малько. Посольство было окружено кордоном тонтон-макутов и несколькими бронетранспортерами. У Джона Райли состоялось бурное объяснение с послом, во время которого он, в частности, заявил, что действовал заодно с Малько и что если этого последнего выдадут гаитянам, он предпочтет разделить его участь. После многочисленных обменов телексами Государственный департамент официально объявил гаитянскому правительству, что Малько предоставляется политическое убежище.

С тех пор Малько и Джон Райли делили стол и кров в американском посольстве. Гилпатрик с ними едва здоровался.

Уцелевших сообщников Габриэля Жакмеля тонтон-макуты травили, как диких зверей. Труп одного из них, убитого перед воротами посольства при попытке прорваться на его территорию, в назидание непокорным целый день пролежал на раскаленной солнцем улице под охраной тонтон-макутов.

Каждое утро в условленный час Малько звонила Симона, укрывшаяся в посольстве Доминиканской Республики, расположенном недалеко от гостиницы "Эль-Ранчо". Это стало их ежедневным ритуалом. Разумеется, каждый их разговор прослушивали — и так неловко, что иногда невольно разъединяли. Ее мягкий голос был для него единственной радостью. В его гаитянской авантюре эта женщина занимала особое место. Слушая по телефону ее теплый голос, он забывал о своей временной несвободе и о том, что, несмотря на небольшую удаленность друг от друга двух посольств — доминиканское находилось в Петьонвиле, а американское — в Порт-о-Пренсе, — между ними лежало расстояние большее, чем между континентами.

Операция "Вон-Вон" заняла свое место в архивах ЦРУ. Постепенно отношения между Соединенными Штатами и Гаити нормализовывались. Оставалась нерешенной только судьба Малько. Официально он считался авантюристом, которому американское посольство предоставило политическое убежище и выдачи которого ежедневно требовали гаитянские власти. Малько знал, что Фрэнк Гилпатрик упорно пытается добиться от Амур Мирбале разрешения на его выезд из страны. Гаитяне требовали за это миллион долларов.

В телефонной трубке раздался щелчок: их разговор с Симоной прервали. Наверное, прослушивавший их тонтон-макут был строгих нравов.

Постучав в дверь, в комнату вошел Гилпатрик. Он обливался потом, но пиджака и галстука не снимал. Привычка: гаитяне придавали большое значение наличию галстука. На официальные церемонии можно было явиться босым, но непременно в галстуке…

Гилпатрик враждебно посмотрел на Малько и коротко сообщил:

— Все в порядке!

Сердце у Малько забилось быстрее.

— Вы хотите сказать…

— В воскресенье вы летите прямым рейсом в Нью-Йорк самолетом авиакомпании "Америкэн Эрлайнз". Гаитяне получат за это шестьсот тысяч ампул противомалярийной вакцины. И мы еще должны будем дать сто тысяч долларов наличными типу, который подпишет необходимые документы.

Малько не верил своим ушам. Он только недавно отправил Александре письмо, в котором предупреждал, что скорее всего проведет на Гаити всю зиму.

— Спасибо, — сказал он. — Это замечательно. Мне очень нравится в вашем посольстве, но в моем замке мне будет лучше…

В комнату вошел Джон Райли. Гилпатрик сразу же направился к двери.

— А Симона? — вдогонку спросил его Малько.

Впрочем, адресуя этот вопрос прежде всего самому себе. Как вывезти ее с Гаити? Над этой задачей он ломал голову все дни своего пребывания в посольстве.

— У меня есть один план, — сказал Джон Райли. — Рискованно, но может выгореть. Во всяком случае, если вы хотите ее вызволить, другого способа просто нет. Суть вот в чем: Симона якобы умирает. Доминиканцы кладут ее в гроб и быстренько договариваются с похоронным бюро о захоронении тела на кладбище в Петьонвиле. Вместо этого служащие похоронного бюро за маленькую пачку гурдов привозят ее сюда. Мы засовываем гроб в грузовик, который перевозит дипломатический багаж, и вы получаете его в Нью-Йорке.

— А как… — начал Малько.

— Будьте спокойны — я не сумасшедший. Способ простой: она выпьет "кономбр-зомби" — вудуистское снадобье. Именно с помощью этой штуки деревенские хум-ганы "фабрикуют" зомби, чтобы произвести впечатление на крестьян. Симону это погрузит в состояние каталепсии. Определить, что она на самом деле жива, будет очень трудно — для этого потребуется серьезное исследование… Ну а потом достаточно будет дать ей соответствующее противоядие. Несколько дней она еще будет находиться в легкой прострации, а затем все придет в норму… Что вы об этом думаете?