Достойны ли мы отцов и дедов (СИ) - Сергеев Станислав Сергеевич - Страница 62

В ответ я набрался наглости и попросил по возможности прислать взрывчатки, гранат и, если есть, немецкие боеприпасы для карабинов и пистолетов.

После чего я подкатил к Маринке и попросил мне дать развернутый доклад по антибиотикам, технологии их производства и по возможности попытаться ее адаптировать под мощности 1941 года. По-моему, в условиях тотальной войны это не менее важно, нежели технологии производства крылатых ракет и ядерных боеприпасов.

Озадачив Марину, которая уже целеустремленно рванула в сторону вычислительного центра, сам двинулся в свой бокс хоть чуть-чуть поспать. Завтра опять трудный день, а раненое плечо еще не до конца зажило и часто при сильной нагрузке начинает болеть так, что хочется лезть на стены.

Утром на джипе и бронетранспортере мы выдвинулись в сторону московской трассы, где были преимущественно поля и открытые пространства. Там замаскировали бронетранспортер, в котором оба пулемета — и ПКТ, и КПВТ — были заряжены патронами, полученными в 1941 году, а родной боекомплект был рядом, но хранился для особого случая. То, что ПКТ на тех патронах будет работать безотказно, я не сомневался, а вот насчет КПВТ были некоторые сомнения, ведь в наше время использовались патроны с лакированными стальными гильзами, а прислали с латунными, но ситуация не предполагала огневого контакта, поэтому все-таки решили использовать патроны с латунными гильзами. Но, думаю, на пять-десять выстрелов хватит. Все равно аргумент в местных условиях весьма весомый, учитывая смехотворную защиту большинства местных средств передвижения.

Замаскировавшись и распределив позиции и секторы обстрела для снайперов и пулеметчика, я оставил возле себя Вяткина и Воропаева. Мы стали спокойно ждать возле джипа, который поставили на видном месте. После чего я связался с Борисычем и дал ему кодовую информацию о месте и времени встречи. В запасе у меня был еще час, так что было время поговорить. Очень часто в последнее время ребята из моей команды задавали вопросы о нашем времени и о том, как мы дошли до такой жизни. Вяткин, Малой и Марков, более старшие, часто понимали меня намного лучше, нежели молодые, воспитанные уже в Советском Союзе, Миронов и Воропаев.

Их интересовало буквально все, как развивалась страна, как победили в войне, как потом жили и как мы все это потеряли, променяли на крашеную резаную бумагу и мнимые свободы. Я старался быть честным и объективным. Эти люди живут со мной несколько месяцев, уже стали как члены семьи, поэтому любую фальшь или недосказанность почувствуют сразу. Да и авторитет командира требовал быть объективным даже перед самим собой. Отвечая на их вопросы, часто приходилось глубоко задумываться, как-то получалось взглянуть на нашу новейшую историю не затуманенным потоками информации взглядом выходца двадцать первого века, а как бы со стороны. Может быть, таким образом учились не сколько они, а больше я сам.

Вот в таких беседах незаметно пролетел час. На дороге показалась колонна техники. Впереди шел БТР-80, практически такой же, как и у нас, но за километр он остановился, направив в нашу сторону пулемет. За ним шли уже знакомый трофейный джип, доставшийся Борисычу после стычки с бандитами, и второй, почти такой же, но с камуфлированной окраской, сразу выдающий свою принадлежность к вооруженным силам.

Не доезжая до нас метров пятидесяти, они снова остановились. Из переднего джипа бодренько выпрыгнул Борисыч, что характерно, с подаренным «Маузером» на боку. Форсит старый друг. А вот из второго выпрыгнули двое, и один остался за рулем.

Полковника Черненко я узнал почти сразу. Властную, уверенную походку старшего офицера, который привык ходить по части и гонять нерадивых дежурных и дневальных, трудно забыть. Поэтому, оставив сзади моих сопровождающих, я сам двинулся навстречу. Боец, вышедший вместе с Черненко, по его кивку остался возле машины, а мне навстречу двинулись только Борисыч и полковник.

Тут ожила радиостанция. Светлана из бункера контролировала радиоэфир и доложила о работе сразу двух радиопередатчиков в непосредственной близости от места встречи. Пришлось реагировать.

— Всем. Это Феникс, у нас гости, усилить наблюдение.

Выслушав подтверждения от всех бойцов, я продолжил движение навстречу Черненко. Когда до него оставалось шагов пять, на связь вышел Миронов.

— Феникс, это Кукушка-два, в леске вижу движение. Человек пять скрытно подбираются с фланга.

— Кукушка-два, вас понял. Возьмите их на прицел.

— Вас понял.

— Злой, на связь, это Феникс.

— На связи.

— Слева, в лесочке, гости, возьми на контроль.

— Вас понял. Выполняю.

Марков, который разместился в башне замаскированного бронетранспортера и управлял бортовым вооружением, незамедлительно взял лесок на прицел КПВТ.

На всякий случай вызываю Малого:

— Кукушка-один, на связь, это Феникс.

— На связи.

— Присмотрись. Может, те ребята в лесочке отвлекают внимание.

— Вас понял.

Но напряжение нарастало — то, что ситуация становится неконтролируемой, мне не очень нравилось. Разве что это люди Черненко, он тоже не простой дядя. Находясь возле него, можно рассчитывать, что ситуация не выйдет из под контроля, а если он притащил за собой хвост, то могут возникнуть непредвиденные осложнения.

Придется играть спектакль до конца.

Мы стояли друг напротив друга. Борисыч выглядел спокойным, в отличие от своего спутника. Тот был напряжен, как натянутая струна. Только выдержка позволяла ему казаться спокойным.

Постояв так с минуту, я жестом показал в сторону своего джипа. Черненко чуть помедлил, а Борисыч без всякого волнения двинулся со мной. Подойдя к джипу, я дал команду Вяткину побыть снаружи, а сам забрался в машину. Борисыч и Черненко последовали за мной.

Там все поснимали противогазы и наконец-то смогли рассмотреть друг друга.

Вот когда полковник удивился.

— А ведь я тебя знаю. Ты же наш, был в банке, в службе безопасности, а когда началась война — к россиянам подался, в сводный батальон морской пехоты. Капитан Оргулов, если не ошибаюсь?

— Да, Михаил Григорьевич, он самый.

— Вот конспираторы, — в сердцах высказался он и потом уже стал наскакивать на Борисыча: — А ты чего, сразу сказать не мог? Устроили тут встречу боссов мафии. Я ж его помню. Когда возле водохранилища колонну татар накрыли и потом, когда по горам бандитов отлавливали.

Хорошо, что он вспомнил, значит, первый уровень доверия получен. Будем гнуть дальше, у меня на эту встречу большие надежды.

— Михаил Григорьевич, да и я вас прекрасно помню, поэтому и согласился на эту встречу. А Борисыча попросил не афишировать мое участие. Сами понимаете, мы с вами люди военные. А тут войну много всякой швали пережило.

— Да уж, тут ты прав. В новых условиях те же проблемы. Но ты где пропадал столько времени? Знай, что ты где-то рядом, давно бы с тобой связался. Тем более недавно про тебя вспоминали.

— Да есть причины. Только, Михаил Григорьевич, давайте сразу расставим приоритеты. Как я говорил, надеюсь, Юра вам передал мои гарантии, кому-кому, а вам не стоит меня опасаться.

— Да теперь понятно становится. Это твоя группа боевиков Ильяса пощипала?

— Нет, та вся полегла, последних потерял уже после ядерной бомбардировки. Это новые, но с опытом. Только проблема в том, что или ваши люди рядом бродят, или вы за собой хвост притащили. Тут вокруг какое-то шевеление началось. Все пока под контролем, если что начнется, задавим, но главное, чтоб с вашими ребятами не схлестнуться.

— Вот сразу тебя капитан узнаю. Как был хитрым перестраховщиком, так и остался. Поди, где-нибудь парочка снайперов засела и пулеметик припасен. Да, это мои ребята. Если ты про лесочек.

— Да, там мои засекли пятерых человек. Свяжитесь с ними, чтоб не шалили, а то ведь накроют их.

— Хорошо.

Вытащив из кармана радиостанцию, он стал связываться со старшим группы:

— Бычок, это Ромб.

— На связи, Ромб.

— Сильно не суетитесь, тут свои, старые знакомые, и твои, кстати, тоже. Они вас обнаружили и на прицеле держат. Оставайтесь на позиции.