Исправление повесы - Джордж Кэтрин - Страница 27

Лаури сидела, не шевелясь, глядя ему в глаза.

— Ты мне солгала, — резко заявил он. — И не раз, а два. Розин не девять месяцев, и это не была ложная тревога. Она моя! Какого дьявола ты солгала мне? Почему ты не захотела выйти за меня? Ты…

— …глупая женщина? — закончила Лаури за него. Она вздернула подбородок. — Давай, Адам, поставим все на свои места. Прокол с противозачаточными если и делает тебя отцом, то не более чем чисто биологически. Ты не хотел Розин, а потому она моя — и только моя. А не вышла я за тебя по той простой причине, что не могла смириться с мыслью о необходимости жить с человеком, который заставил себя жениться на мне. Мне стало наплевать на тебя в тот самый момент, когда ты обвинил меня в коварном умысле, хоть это было не так, как ни глупо я себя вела. До последней минуты я надеялась, что ты образумишься и вновь станешь прежним моим возлюбленным. А когда стало ясно, что надеяться не на что, я изменила свои планы. Если это может утешить твое самолюбие, могу признаться, что действительно любила тебя, Адам. В противном случае я не позволила бы тебе соблазнить меня. Но для тебя я была всего лишь забава, сексуальная игрушка, с которой хорошо в постели. Ты охладел в тот самый момент, когда узнал, что я беременна, и мне сразу ясно представилось, что за совместная жизнь ожидает нас впереди. От одной мысли об этом мне становилось тошно. Поэтому я и солгала. И ни о чем не сожалею, — добавила она и сардонически улыбнулась. — Большого, конечно, труда стоило убедить моего отца — я уж не говорю о Руперте, — чтобы они не сообщали тебе правду. Но в конце концов я сумела устроить свою жизнь по-своему.

— Что ж тогда удивляться, что твой отец выставил меня из дома? — с горечью заметил Адам. — Ты, разумеется, говорила ему, что я был готов жениться на тебе?

— Готов? — воскликнула Лаури. — Ах, как мило с твоей стороны, вы только послушайте! Но я-то хотела, чтобы это было страстным желанием, а тут — готов.

Внезапный плач по селектору положил конец спору. Лаури вскочила и бросилась в детскую; Розин стояла в своей кроватке, заливаясь горючими слезами. Малышка протянула к маме ручки, и та подхватила ее и прижала к груди.

— Милая, да ты никак вся мокрая. Мамочка плохо завязала пеленку. — Чувствуя, что сердце у нее все еще сердито колотится, Лаури положила малышку на пол на полотенце, быстро переодела ее и вручила ей пушистого крольчонка:

— На, голубушка, полежи с Флопси, пока я сменю постельку.

Но Розин уцепилась за Лаури и прижалась к ее коленям, ее глазищи, огромные, как блюдца, уставились на входящего в спальню Адама.

На какое-то мгновение все трое замерли, словно в немой сцене, затем Адам выдавил из себя:

— Может, я чем-нибудь помогу?

— Нет! — Лаури вновь уложила девочку на пол. — Я поменяю белье и снова уложу ее.

Но Розин и не думала укладываться. Стоя возле кроватки и держась за спинку, она смотрела на Адама недоверчивым взглядом. Он невольно рассмеялся.

— Ты вылитая мать! — Он осторожно протянул руку. — Ну, иди сюда, поговорим.

— Оставь ее! — приказала Лаури. — Если она возбудится, ее не уложишь.

Любопытство победило боязнь, и, бросив кролика, девочка заковыляла через всю комнату к Адаму, который наблюдал за этим с явной гордостью, отчего сердце у Лаури похолодело.

— Она ходит! — воскликнул он.

Лаури ничего не ответила. Она сняла мокрые простынки и постелила сухие, проделав все это с ловкостью и быстротой, которой позавидовала бы опытная сиделка.

— Можно взять ее на руки? — спросил Адам, не отрывая глаз от малышки.

— Она не дастся. Она совсем не знает мужчин. — Лаури постелила сверху стеганое одеяльце и обернулась; она увидела свою дочурку на руках у отца. Адам держал ее с величайшей осторожностью неопытного папаши. Лаури рассмеялась бы, если б это был кто-нибудь другой.

Розин с любопытством рассматривала незнакомое лицо. Она подняла ручку и потрогала волосы Адама и тут же повернулась и посмотрела на маму, словно спрашивая, что этот чужой дядя делает в ее спальне.

— Теперь давай ее мне, — сказала Лаури, желая поскорее вырвать свою малышку из его рук.

Адам с такой неохотой передал ей крошечное теплое тельце, что сердце Лаури вновь наполнилось. страхом. Она включила нагреватель для бутылочек, закутала девочку в одеяльце и отправилась с ней на кухню взять из холодильника молоко; она крепко прижимала к себе Розин.

— Лаури, — обратился к ней Адам, когда она вернулась. — Да не смотри ты на меня так! Я ей ничего не сделаю. Ты же прекрасно знаешь.

Лаури сунула бутылочку в нагреватель и села в кресло-качалку, все так же прижимая к груди Розин.

— Иди в другую комнату, я приду, как только уложу ее.

— Мне что, нельзя взглянуть, как она пьет молоко?

— Нельзя! — Она не смотрела на него. — Рози пить не будет, пока ты здесь.

Адам с такой явной неохотой вышел, что Лаури пришлось сделать над собой усилие и выбросить из головы все страхи и тревоги, которые одолевали ее, чтобы спокойно покормить и убаюкать Розин.

Она осторожно уложила ее в кроватку, укутала одеяльцем и на цыпочках вышла из спальни.

Адам беспокойно метался по гостиной.

— Знаешь что, — воскликнул Адам при виде входящей Лаури, — я, кажется, выпил бы кофе.

— Хорошо, — без всякой радости сказала она. — Но, пока я буду на кухне, не вздумай заходить к Розин.

Адам насупился.

— Какого черта! Что такого, если я войду?

— Побеспокоишь ее, разбудишь. — Лаури смерила его взглядом. — Я очень рано встаю, Адам. Мне надо выспаться. И я бы не хотела, чтобы Розин приспичило играть в два часа ночи.

Губы Адама искривились.

— Обещаю, что шага отсюда не сделаю.

— Боюсь, тебе придется снова довольствоваться газетами. У меня есть телевизор, но он в спальне.

— За отсутствием другой компании? — быстро вставил Адам.

— Вовсе нет. Просто Рози начинает ходить, и я убрала от греха подальше все электроприборы, — холодно объяснила Лаури. — Пойду сделаю кофе.

Когда она вернулась с кофе, Адам разгадывал кроссворд в газете. Лаури протянула ему чашку и села на стул рядом, чтобы тоже выпить кофе.

— Бисквитов нет. Я на диете.

— С какой стати? — хмуро спросил Адам. — Ты и так худая дальше некуда.

— Только потому, что работаю над этим. Адам молча пил свой кофе; мысли его где-то витали, затем он поставил чашку на столик подле себя и нагнулся вперед, глядя на Лаури суровым взглядом.

— Итак, Лаури, что мы будем с этим делать? У нее сузились глаза.

— Это ты о чем?

— О Розин. Ты сама прекрасно знаешь, — добавил он, с трудом сдерживаясь, чтобы не взорваться.

— Да ничего, Адам.

— Что значит «ничего»! — Глаза Адама засверкали холодным огнем. — Случилось так, что это моя дочь.

— Это правда, — отрезала Лаури. — Тебе «случилось» быть ее отцом. Несчастный случай. Сама мысль обзавестись ребенком тебе была несносна, не помнишь? Так что я все проблемы решила без тебя.

— Никто тебе такого права не давал, — жестко заявил он.

— У меня были все права! — с расстановкой произнесла Лаури, пристально посмотрев ему в глаза. — Розин моя, Адам. Так что будь добр, уйди и оставь нас в покое. Ты нам не нужен! Я не хочу, чтобы ты разрушил нашу жизнь только потому, что в тебе вдруг пробудились запоздалые отцовские чувства, неведомые прежде.

— Может, я изведал бы их гораздо раньше, будь у меня возможность, — побелев от гнева, парировал он. — Это твоя вина, что я не знаю своей дочери, а она отца. Если б было по-моему, мы б с тобой поженились и я бы присутствовал при ее рождении… — Он вдруг замолчал, угрюмо взглянув на нее. — А кто в самом деле был с тобой, Лаури?

Она язвительно улыбнулась.

— Да уж менее одинокой матери на свете не сыщешь. Со мной в комнате были Сара и ее сестры Рия и Мари-Шан, а внизу ждали мой отец и Руперт с Холли и малышом Хью, моим новорожденным братиком.

Адам тяжело дышал.

— Следовательно, отсутствие отца было никем не замечено — и не оплакано.