Боевые репетиции (СИ) - Переяславцев Алексей - Страница 33

Совещание в кабинете Сталина подошло к концу. Посвящено оно было авиации. Ресурсов в ней (впрочем, как и в других отраслях советской промышленности) до крайности не хватало, во многих случаях хозяин кабинета распределял их волевым решением.

— А вас, товарищ Берия, я попрошу задержаться.

Фраза не вызвала удивления ни у кого из присутствующих. Все знали, что именно в ведении НКВД находились особые конструкторские бюро, где трудились отбывающие наказание. В первую очередь это были авиаконструкторы, но также имелись оружейники.

Сталин терпеливо выслушал отчет. Судя по результатам, осужденные граждане, прилагали все усилия, чтобы загладить вину перед страной.

— Что сейчас поделывает Странник?

Вопрос ожидался; ответ был обстоятелен и точен. Берия рассказал о контакте с оружейником Судаевым, отметил, что тот рьяно взялся за труд. Также была поведана история с КБ Томашевича (формально говоря, Поликарпов там был вовсе ни при чем) и с истребителем И-180. Не упустил Лаврентий Павлович и возможность упомянуть о занятном пари.

Мало кому удавалось удивить вождя, но данный случай был как раз из тех самых:

— Наперсток?

— Десять человек свидетелей, товарищ Сталин. По словам куратора, после этого эпизода отношения Чкалова и Странника значительно потеплели. Я делаю вывод: этот человек умеет находить неожиданные решения.

— Имею основания для такого же заключения. Знаешь, что он попросил в награду? — последовала пауза. Берия был умен, поэтому он, если и догадался, то никак этого не показал. — Билеты в Художественный и Большой театры. Странник заявил, что в его времени не сохранились нынешние постановки.

— Думаю, что такого рода награда вполне возможна.

Сталин кивнул в знак согласия, но про себя подумал, что вряд ли гость из будущего на этом остановится.

День пробного полета начался с неожиданностей. Для начала инженер явился на опытный завод все в той же куртке, что и раньше, но под ней был синий, явно рабочий комбинезон со множеством карманов. В руке представитель НКО вместо портфеля держал картонную коробку.

Чкалов и Томашевич уже были рядом с самолетом. Александров дружелюбно поздоровался и тут же выдал еще одну неожиданность:

— Товарищи, на время полета я установлю на машину дополнительное оборудование.

Заявление вызвало шквал недоуменных взглядов, а за ними последовали и вопросы, суть которых сводилась к следующим: "Что за оборудование? Зачем? Куда ставить будем?"

Ответы хотя и были обстоятельны, но суть поясняли не вполне:

— Это то, что американцы назвали "черный ящик", хотя по цвету он, как видите, оранжевый. Самописцы в нем регистрируют все параметры полета; об этом я уже рассказывал. Если все пройдет нормально, то и записи нам не понадобятся. Сразу предупреждаю: разработка новейшая, от американской отличается очень сильно. Само существование этого ящика является секретом. Как видите, "черный ящик" запирается ключом. Устанавливать буду я сам; уж тут, простите, не имею права доверить работу кому бы то ни было другому.

Чкалов насупился. Он догадался, что прибор предназначен для контроля его работы, и эта идея активно не нравилась летчику.

Инженер довольно ловко влез внутрь самолета и принялся закреплять сам ящик и провода непонятными полупрозрачными полосками. Они вызвали намного больший интерес, чем полностью закрытый ящик.

— Товарищ Александров, — подал голос один из монтажников, — нельзя ли и нам получить вот эти крепилки, уж больно ловко с ними выходит.

Инженер отвечал сдавленным голосом, поскольку в тот момент изогнулся в самой напряженной позе:

— Сейчас закончу и вот…

Через пяток минут последовало продолжение:

— У этих полосок есть и достоинства, и недостатки. Удобны в работе, это так; дают прочное соединение, которое к тому же стойко к умеренным нагрузкам. В минус идет то, что если загорятся, то дают вонючий и ядовитый дым. Поэтому для опытной машины еще ничего, а вот для боевой — совсем нехорошо. Еще недостаток: соединение получается неразборным, эту полоску подтянуть можно, а ослабить — нет. Рассоединить же только бокорезами либо ножиком. Так что на опытные самолеты дать могу, а дальше — это не я буду решать. Вот вам немного из собственных запасов.

Пришлый инженер достал из кармана некоторое количество полосок, которые тут же расхватали.

— А еще, Валерий Павлович, у нас будет конфиденциальный разговор. Дмитрий Людвигович, найдется комната для такого?

Томашевич вместо ответа сделал приглашающий жест. Проводив инженера и летчика до своего личного кабинета, он получил уверения, что через полчаса, не более, помещение будет свободно, и удалился.

— Валерий Павлович, дело касается предстоящего полета. У меня будут настоятельные просьбы. Первая состоит в том, что программу полета надобно исполнить до точки — и не более того. Если машина разобьется, вы погубите карьеру всем ведущим конструкторам, а Томашевича просто посадят. И это не все. Напоминаю: у вас трое детей.

— Вам неправильно сказали, двое их, — резковато ответил Чкалов.

— Ошибаетесь, Валерий Павлович, я считаю также ту девочку, которая пока что в животике у Ольги Эразмовны.

Взгляд летчика сделался странным. С неуверенной интонацией, обычно ему не свойственной, Чкалов спросил:

— Откуда знаете, что дочка?

— Эх, Валерий Павлович, я уже очень давно совершенно правильно угадываю пол будущего ребенка. Всем друзьям и родственникам угадал. А девчонка получится отменная: здоровенькая и веселая.

— Спасибо, — слово было сказано автоматически; мысли Чкалова явно витали где-то в другом месте. — И все равно ваше недоверие мне обидно.

— Валерий Павлович, товарищ Сталин ждет от меня доклада о полете. Через пятнадцать минут после вылета, то есть сразу после посадки. Даже если вы приземлитесь с парашютом.

Реплики не последовало. Вместо нее Чкалов лишь кивнул и пошел за летным комбинезоном, унтами и прочими принадлежностями.

Приземлившийся И-180 еще катился, покачиваясь, по взлетно-посадочной полосе, а Рославлев уже набрал номер на телефоне в проходной.

— Добрый день, Александр Николаевич, это Сергей Васильевич. Примите телефонограмму: "Полет завершен успешно. Летчик и самолет целы. Недоделки будем устранять. Подпись: Александров". Записали? Передайте, пожалуйста. Благодарю.

Самолет уже окружили. Вылезший Чкалов пожимал руки, терпел удары по плечам и спине.

— Валерий Павлович! — гаркнул инженер во всю глотку. И добавил, чуть снизив громкость. — Поздравляю! Вы за остаток дня набросайте список замечаний, а завтра я еще с вами поговорю.

Механики соединенными усилиями закатили самолет в ангар.

— Одну минуту, товарищи, — снова подал голос представитель НКО. — Я обязан демонтировать кое-какое оборудование.

— Это которое? — вслух удивился какой-то специалист из молодых.

— "Черный ящик".

Пока молодому человеку объясняли, что это такое и почему оно на самом деле не черное, инженер уже скрылся внутри машины. Оттуда донеслись звуки работы бокорезов.

— Ну вот, — весело улыбнулся приезжий инженер, — это заберем с собой. А рацию оставляю. Она еще пригодится.

С оранжевым ящичком и пучком проводов в руках Александров удалился в сторону грузовика. Он не услышал повышенной суеты за спиной. Для нее были причины. Чкалова вызвал к телефону сам Сталин. Разумеется, все присутствующие отошли в сторонку.

Чкалов повесил трубку и повернулся к столпившимся сотрудникам КБ. Глаза его сияли.

— Товарищ Сталин всех вас поблагодарил, товарищи, за хорошую работу, — тут ангар загремел аплодисментами, — а я пообещал, что машину мы совместными усилиями доведем до ума.

Рукоплескания продолжились.

— Ну, я пошел писать ябеды, — полушутливо закончил сообщение летчик.

— Валерий Павлович, отметить бы не грех, — выкрикнул кто-то из наиболее бесстрашных.

— Отметим непременно, — отреагировал Чкалов, не уточнив при этом, когда он предполагает это радостное событие.