Восходящая тень - Джордан Роберт - Страница 23

Можно ли их вообще убить? Ранд нанес немало ударов, все трое истекали кровью, но, похоже, это не сказалось на быстроте их движений, в то время как он с каждой потерянной каплей крови двигался все медленнее. Все трое старались избегать ударов его меча, но это еще не доказывало, что они уязвимы. Ну нет, мрачно подумал Ранд, раз их можно ранить, раз они истекают кровью. значит, есть способ их уничтожить. О Свет, должен быть способ!

Ему нужна была передышка, хотя бы краткий миг, чтобы перевести дух и собраться с силами. Неожиданно он отпрыгнул и покатился по широченной кровати, скорее почувствовав, чем увидев, как клинки, едва не задев его, рассекают льняные простыни. Перекатившись, он приземлился на ноги и, чтобы удержать равновесие, ухватился за маленький столик. Стоявший на столике золотой с серебряной насечкой кубок зашатался и чуть не упал. Один из его двойников вскочил на развороченную постель и, осторожно ступая, двинулся вперед с мечом наготове. Гусиный пух разлетался из распоротой перины под его ногами. Остальные медленно направились в обход, по-прежнему не обращая внимания друг на друга. Их притягивал только Ранд. Глаза их поблескивали, словно холодное стекло.

Неожиданно Ранд содрогнулся от боли, пронзившей его руку, — крохотный, ростом не больше шести дюймов, двойник вытаскивал из раны свой меч. Инстинктивно Ранд ухватил его в пригоршню, прежде чем тот успел уколоть снова. Двойник корчился в его руке, злобно оскалив зубы. Ранд с ужасом увидел, как из полированного серебра выбирается множество маленьких отражений. Ладонь, сжимавшая врага, онемела и похолодела, словно тот высасывал тепло из живой плоти. Но жар саидин, распирая, наполнил Ранда изнутри, и стремительный поток хлынул в обледеневшую руку.

Маленькая фигурка вдруг лопнула, как мыльный пузырь, и Ранд почувствовал, что в него вливается энергия, будто исчезнувший двойник возвращал ему часть отнятой жизненной силы. Пульсирующая энергия вливалась в него толчками, так что он даже содрогался.

Ранд поднял голову, дивясь, что еще жив, и увидел, что крохотные отражения пропали. Три больших двойника остались, но стояли шатаясь, словно теряли силу по мере того, как он ее обретал. Однако стоило Ранду взглянуть на них, как они двинулись вперед, разве что чуть осторожнее, чем прежде.

Ранд начал отступать, угрожая клинком то одному, то другому, отчаянно пытаясь найти выход. Если он не изменит тактику, они убьют его — рано или поздно. На этот счет сомнений у него не было. Однако он подметил, что между его двойниками существует некая связь. Когда он поглотил крохотного двойника — при мысли об этом Ранда чуть не затошнило, но ведь поглотил же, иначе не скажешь, — это не только привело к исчезновению остальных малышей, но и ослабило больших, хотя бы ненадолго. Может быть, если ему удастся проделать то же самое с одним из больших, он уничтожит всех троих.

Едва Ранд подумал о том, чтобы поглотить этих двойников, его замутило, но иного выхода он не видел. Я не вижу другого способа. А как я это сделал? О Свет, как? Нужно схватить одного из противников или хотя бы дотронуться до него — почему-то он был уверен в этом. Но если приблизиться к отражениям-двойникам, его вмиг пронзят три клинка. Отражения. А во многом ли они всего лишь отражения?

Надеясь, что он не окажется в дураках, ибо это значило оказаться покойником. Ранд позволил своему мечу исчезнуть. Он готов был вернуть его в то же мгновение, но стоило пламенеющему клинку раствориться в воздухе, как и руки врагов оказались пустыми. Судя по их лицам, одно из которых было обезображено кровавой раной, они были озадачены. Но прежде чем Ранд успел схватить одного из них, все трое прыгнули на него, и четыре тела, сплетясь, покатились по усыпанному стеклом ковру.

Мертвенный холод пронзил Ранда, пробирая до костей. Тело его онемело, и он почти не чувствовал, как впиваются в бока и спину осколки стекла и фарфора. Нечто близкое к паническому ужасу билось о кокон пустоты. Возможно, он совершил роковую ошибку. Противников было трое, и каждый намного больше того, которого он вобрал в себя. Потому-то они и отнимали у него больше тепла. И не только тепла. По мере того как холод сковывал Ранда, пустые глаза его двойников наполнялись жизнью. С леденящей уверенностью он понял, что его смерть не положит конец этой борьбе. Эти трое будут сражаться друг с другом, пока не останется лишь один, и тот обретет его, Ранда, жизнь, его память — и станет им.

Ранд сопротивлялся из последних сил — и чем больше слабел, тем ожесточеннее боролся. Он усилил поток саидин, наполняя себя его жаром. Даже тошнотворный привкус порчи не смущал его, ибо чем острее он ощущал тошноту, тем сильнее наполняла его саидин. И уж если его мутит, значит, он еще жив, а раз жив, значит, в состоянии сражаться. Но как? Как? Как он справился с тем, маленьким? Поток саидин пронизывал все его существо; казалось, если он не одолеет этих троих. Сила истребит его самого. Как я это сделал? Как? — в отчаянии спрашивал он себя. А сейчас ему оставалось только пропускать сквозь себя поток саидин и пытаться достичь… дотянуться…

Один из троих двойников исчез — Ранд буквально почувствовал, как тот влился в него, ощущение было такое, будто он свалился на каменный пол с изрядной высоты. В тот же миг исчезли и остальные двое. Ранд действительно упал — толчок отбросил его назад, и он, лежа на спине и уставившись в богато украшенный лепниной и золочеными рельефами потолок, мог лишь изумляться, что до сих пор дышит. Между тем Сила продолжала проникать в него, заполняя все его существо. Ранда тошнило, его выворачивало, но он чувствовал себя живым, живым настолько, что жизнь, не омытая саидин, казалась ему теперь лишь бледной тенью настоящей жизни. Он ощущал едва уловимый запах восковых свечей и масла, наполнявшего лампады, чувствовал спиной каждую ворсинку ковра. Каждая его рана, каждый порез, каждый ушиб давали о себе знать острой болью. Но он продолжал держаться за саидин.

Видимо, один из Отрекшихся пытался его убить. Или все они вместе? Это могли быть только Отрекшиеся, если, конечно, сам Темный уже не вырвался на свободу. Но в этом случае, подумал Ранд, я бы так легко не отделался. По-прежнему сохранялась нить, связующая Ранда с Истинным Источником. А может, я сам, того не ведая, чуть было не убил себя, настолько возненавидев то, чем я стал теперь? О Свет, я должен научиться управлять этим.

Морщась от боли. Ранд поднялся на ноги и, оставляя на ковре кровавые следы, заковылял к постаменту, на котором покоился Калландор. Все его белье пропиталось кровью, сочившейся из многочисленных ран. Юноша взял в руки меч, и хрустальный клинок засветился, принимая устремившуюся в него Силу. Меч, который, казалось, был сделан из стекла или хрусталя, мог рубить не хуже закаленной стали, однако в действительности Калландор не был мечом. Это был са'ангриал, чудом сохранившийся с Эпохи Легенд. С помощью тех немногих ангриалов, что уцелели до сей поры, можно было направлять поток Силы такой мощи, какой без этого приспособления уничтожил бы проводящего. Са'ангриалы попадались еще реже, и обладатель са'ангриала настолько превосходил могуществом владельца ангриала, насколько тот превосходил обычного человека. Калландор же, воспользоваться которым мог только мужчина, был одним из самых мощных са'ангриалов — три тысячи лет легенды и пророчества напрямую связывали его с Возрожденным Драконом. С Калландором в руках Ранд мог одним ударом сровнять с землей стены города, с таким оружием он справился бы даже с одним из Отрекшихся. А это, конечно же, был Отрекшийся. Это их рук дело — не иначе.

И вдруг Ранд понял, что Берелейн умолкла и не подает признаков жизни. Он обернулся, страшась увидеть ее мертвой.

Дрожащая женщина по-прежнему стояла на коленях, вжавшись в стену. Она успела натянуть свое платье, словно надеясь укрыться за ним, как за каменной стеной. Лицо ее было белым как снег. С трудом разжав губы, она пролепетала:

— Кто… который из вас… который… — Закончить фразу она так и не смогла.