Я знаю точно: не было войны (СИ) - Тарханов Влад - Страница 40

Звуки вечернего чаепития разбудили Антона. Он почувствовал, как голод сжал желудок до размера наперстка. Есть хотелось сильно, но парень заставил себя не думать о еде. Для него главное, чтобы все утихомирилось, и старый Лойко сказал ему, когда его выведет из города и переправит на ТОТ берег.

Прошло еще порядком времени, пока в доме движение затихло. Рувим появился неслышно, как тихая мышь — шорох, и вот он уже перед тобою. Вошедший только кивнул Антону, они прошли на летнюю кухню, расположенную во дворе. Тут было жарко. Печь остывала, на столе стояла еда и чайник. Лойко сидел на табурете, второй табурет зять подвинул Антону и тут же ушел. Разговор для его ушей не предназначался. Старик был краток.

— Ешь давай, вгемени у нас не много. Пойдем завтґа в тґи часа ночи. Там будет маленькое окно. Нам надо успеть. Или еще неделю никуда не двинемся. Ґувик тебе все пґиготовит. Пґо еду не беспокойся. Главное — одежда. Твоя никуда не годится. Понял? Вот зятык тебе все собеґет. Еду возьмешь сейчас, чтобы никто тебя завтґа ни на слух, ни на дух не заметил. Все понятно?

Антон согласно кивнул. Потом вернулся в свое временное убежище, а старый Лойко сидел во дворе, прищуриваясь, смотрел куда-то на небо и о чем-то думал…

Глава тридцатая. Переправа. Переправа. Берег левый. Берег правый.

Глава тридцатая

Переправа. Переправа. Берег левый. Берег правый.

Тиха ночь над Днестром. Только тишина эта обманчива, как обманчиво тепло быстро уходящего лета. Ямпольские пороги почти неслышно шумят вдалеке. Крутой берег реки, с которого так хорошо видны звезды над Бессарабией. Высокие тополя то тут, то там острыми копьями пронзают высь, заслоняя собой звезды. Вдруг плеснется рыба над водой, или зашумит ночная птица, потревоженная нарядом пограничников. При всей вроде бы тишине покоя на границе не бывает. Эта ночь была не самой лучшей для контрабандистов. Этим ребятам лучше, когда дождик противный накрапывает, ветер сквозной пронимает до костей, а луны нет и в помине. Луна была скрыта тучами, но тучи не были мощными, дождевыми, они скорее скрашивали лунную дорожку, а вот дождя и ветра не было вообще. На берегу реки, в укромном месте, под нависшим над пляжиком мысом, которые местные называют «щовбами», неподалеку от камышей прятались двое. Один из них уже довольно пожилой человек, а вот второй — юноша, который выглядел намного более тревожным, чем абсолютно спокойный старик. Он казался совершенно непроницаемым для каких-либо переживаний, а его взгляд скользил по глади реки лениво и спокойно. Днестр — самая быстрая река на Украине. Ее горный нрав преподносит постоянные сюрпризы. На такой реке работа контрабандиста опасна вдвойне — надо не только пограничников опасаться, надо сторожиться и сурового нрава реки. Впрочем, за все эти годы что-что, а нрав реки старый балагура Лойко знал как свои пять пальцев.

Вот чуть колыхнулась стена камыша, на пятачке у камышей появилась еще одна сгорбленная фигура, которая старалась двигаться как можно незаметнее. Это был Рувим. Он знаком показал, что все в порядке. Лойко чуть заметно вздохнул, значит, его «посылка» нужному человеку была принята, и секрет недалеко отсюда их движения через реку не заметит. Мгновенно старик преобразился, он так же бесшумно вскочил на ноги, а через несколько минут он с зятем уже выводил из камышей лодку, спрятанную так, что о ее существовании Антон не догадывался до той самой минуты, как нос лодки не показался из-за камышей. Очень быстро все втроем погрузились в лодку. Так же тихо, стараясь не шуметь, мало ли что, миновали прибрежные камыши и, еще тише, стали выплывать на середину реки. Старик не пустил Антона на весла — чтобы тот не шумнул ненароком. Сам-то старик был еще в силе, он греб энергично, но с его весла и капля воды не падала с шумом на воду. Так же бесшумно греб и Рувим. Да... зятык попался старику ему под стать. Такой же ловкий в этом нелегком деле. Одеты все трое были по-походному. Серые рубахи, темные потертые, видавшие виды пиджаки, такие же, только почти черные, фуражки, да сапоги, в которые были заправлены черные штаны. Вид совершенно бандитский. Антон не видел ни у Рувима, ни у Лойка оружия, но не сомневался, что что-то на дне лодки должно быть припрятано. Сейчас они очень тихо, как только могли, перебирались на ТУ сторону.

Антон вспоминал разговор-инструктаж, который состоялся накануне их выхода.

— Слушай меня внимательно. От этого наша жизнь зависит. — Старый Лойко говорил очень тихо, но так четко, почти не картавя, видимо, сильно волновался.

— На этом берегу все схвачено. И там все готово. Весточку я вовґемя послал. Теперь что там… Почти сразу после высадки тебя встретит мой человек. Его зовут Яков. Я с ним говорить не буду. Он и так всё знает. Идете молча. Он выведет тебя к селу. Там надо быть остоґожным. Опасайся местных жандармов. Могут тебя ограбить за нечего делать. Яша тебя проведет, куда скажешь. Ему надо будет заплатить. Он тебя грабить не будет, возьмет, сколько положено. Поможет там… Ничего не говоґи. Я с тебя ничего не возьму. Тебе ТАМ пригодиться. Если идешь навсегда, запомни Василь Мунчану, он в страже пограничной. Скажешь ему, что от меня. Отдашь вот это… И не благодари. Без этого тебе никак. Беґи! Или я тебя, что, зазря на тот берег отправляю? Он поможет тебе с документами, оформит беженцем, или еще как лучше. Я ему верю. Он деньги беґет, но дело свое делает.

Теперь во внутреннем кармане пиджака Антона лежала тряпица с золотыми монетами, царскими червонцами. Антон ничего не мог понять. Мир вокруг него рушился на его же глазах. Все, во что он верил, все, что знал — все казалось ему неправдой. Он решился тогда, хотел отказаться от монет, но напоролся на такой взгляд старика, что молча забрал монеты, и только потом смог спросить: «Почему?». Старого балагуру такой вопрос не смутил. Он ответил коротко, но так, что больше расспрашивать не хотелось: «Твой отец спас мне жизнь. Пґишло время отдавать долги».

Им все-таки везло. Тучи стали гуще, свет луны померк еще больше. Антон удивлялся, как они еще могут ориентироваться на реке, но Лойко точно знал две вещи: где они сейчас и куда надо плыть. В такой же тишине, осторожно орудуя веслами, они подобрались к пологому бессарабскому берегу, нос лодки с легким шорохом уткнулся в пляжный песок, совсем рядом с такой же удобной камышевой завесой. Они выпрыгнули из лодки совсем недалеко от камышей, Рувим и Лойко почти бесшумно, а Антон несколько неуклюже, нашумел, удостоился неодобрительного взгляда старика, мол, мог бы быть половчее, тут же, так же без слов, старик указал парню направление чуть-чуть вправо от места высадки. Потом легонько коснулся Антона, типа пожелал удачи и попрощался в одном жесте, и они с зятем потащили лодку куда-то вглубь зарослей.

И только тут Антон понял, что действительно оказался на ТОЙ стороне, что вот сейчас и начинается его новая жизнь. Ему было боязно и весело, наконец-то… Но парень решил не разбираться в чувствах, стоя столбом в воде, а как можно аккуратнее, стараясь быть бесшумным, направился к месту, где его ждал проводник. Совсем не шуметь получалось у него плоховато, но от места назначения он выбрался достаточно скоро. Вот и та ива, под которой его должны ждать. Только там… никого не было. Антон опешил от неожиданности. Все же складывалось так хорошо! Неужели сейчас Господь перестал укрывать его, и он глупо попадется румынскому патрулю? И что тогда? Только бы не убили… А могут. Золото и деньги заберут, а его тут же и утопят. Было такое, рассказывали. Антон подошел к дереву, глаза уже привыкли к темноте, так что, ему казалось, он должен видеть все, но фигуру человека, отделившуюся от дерева, он так и не заметил. А потому стал, нелепо расставив руки и открыв рот. Невысокий мужчина где-то лет сорока смотрел на парня в упор и молчал.

— Яков? — еле-еле выдавил из себя Антон.

— Угм… — подтвердил предположение Антона человек.