Властелин Хаоса - Джордан Роберт - Страница 38

— Знаешь, почему их прозвали Громоходцами? Да потому, что, даже когда они стоят на месте, ты то и дело смотришь на небо, ожидая молнии.

Девы зашлись от хохота.

Молодой айильский воин подпрыгнул выше головы Ранда, выбросив в воздух обутую в мягкий сапог ногу. Красивый юноша, если не считать пересекающего лицо бледного шрама и черной повязки, прикрывающей выбитый глаз. На его голове тоже красовалась повязка Копья Дракона.

— А вы знаете, почему Девы часто используют язык жестов? — выкрикнул он в полете, а приземлившись, скорчил рожу. Но не Девам — он обращался к своим товарищам, делая вид, будто женщин поблизости вовсе нет. — Да все потому, что, даже когда у них во рту языки от трескотни отсохнут, прекратить болтать им все едино невмоготу.

Ша'мад Конд расхохотались, так же как и Девы.

— Одни только Громоходцы и находят честь в том, чтобы охранять пустой шатер, — промолвила Энайла, с нарочито печальным видом покачивая головой. — Небось, когда они просят вина, гай'шайн приносят им пустые чаши, а они знай себе пьют да пьянеют почище, чем мы — от оосквай.

Громоходцы, по всей видимости, сочли шутку Энайлы весьма удачной. Во всяком случае, одноглазый воин не стал продолжать обмен остротами, он, как и некоторые другие, обернулся к Девам, поднял круглый, обтянутый бычьей кожей щит и потряс копьем. Энайла удовлетворенно кивнула и последовала за Рандом.

Ранд окинул взглядом раскинувшийся вокруг военный лагерь, размышляя о странном айильском остроумии. В воздухе стоял запах пекшегося на угольях хлеба, жарившегося на вертелах мяса и булькавшей в подвешенных на треногах котлах похлебки. Солдаты всегда стремились набить животы впрок, ибо в походах наесться досыта удается нечасто. К ароматам готовящейся снеди примешивался сладковатый запах сушеного бычьего навоза — здесь, на Равнине Маредо, это топливо было доступнее, чем хворост.

То тут, то там сновали лучники, арбалетчики и копейщики в обитых стальными пластинами кожаных безрукавках, но знать — и кайриэнская, и тирская презирала пехоту, а потому на виду чаще красовались всадники. Тайренские дворяне носили ребристые, с ободками и гребнями шлемы, сверкающие кирасы, кафтаны с пышными рукавами и плащи цветов начальствовавших над отрядами лордов. Кайриэнцев отличали темные плащи, плоские нагрудники и шлемы, напоминавшие колокола. У некоторых за спиной красовались флажки на коротких древках, именовавшиеся кон и служившие знаком, отличающим мелкого дворянина или офицера. Впрочем, в большинстве случаев это было одно и то же

— в Кайриэне, точно так же, как и в Тире, простолюдинам редко удавалось выбиться в командиры. Тирские и кайриэнские воины держались порознь. Сутулившиеся в седлах всадники-Тайренцы насмешливо кривились при виде низкорослых кайриэнцев, которые, в свою очередь, старались держаться как можно прямее и совершенно не замечать тех. Оба государства враждовали с незапамятных времен, пока Ранд не объединил бывших противников под своей властью.

Старики и подростки с крепкими дубинками в руках расхаживали по лагерю, выискивая крыс. То один, то другой оглушал крысу палкой и подвешивал к поясу. Большеносый малый в заляпанной кожаной безрукавке на голое тело, с луком за спиной и колчаном у пояса выложил на стол перед одной из палаток связку нанизанных на шнурок воронов и ворон, а взамен получил туго набитый кошель. Здесь, на юге, мало кто верил, что Мурддраалы используют воронов и крыс в качестве соглядатаев. Да что там, многие сомневались и в существовании самих Мурддраалов и троллоков, но это не мешало им ревностно истреблять крыс да ворон. Ежели Лорду Дракону угодно очистить лагерь от этих тварей, почему бы и не услужить ему, тем паче что платит Лорд Дракон полновесным серебром.

Ранда узнали, и послышались приветственные возгласы. Далеко не все знали его в лицо, но кто еще мог разгуливать по лагерю в сопровождении Дев и с Драконовым скипетром в руке?

— Да осияет Свет Лорда Дракона! Да сопутствует удача Лорду Дракону! — доносилось со всех сторон.

Возможно, многие кричали это от чистого сердца, хотя трудно понять, что у людей на душе, когда они орут во всю глотку. Впрочем, другие лишь ошарашенно таращились на него, а то и поворачивали коней да отъезжали в сторонку. В конце концов, кто знает, что взбредет в голову Лорду Дракону — вдруг он начнет метать молнии или заставит землю разверзнуться под ногами. Всем ведь известно, что мужчины, направляющие Силу, рано или поздно сходят с ума, а от сумасшедшего можно ожидать чего угодно. Что же касается Дев, то на них настороженно поглядывали все. Вид вооруженных женщин сам по себе был зрелищем непривычным, к тому же айильцев считали столь же опасными и непредсказуемыми, как и безумцев.

Несмотря на шум, Ранд слышал, как переговаривались у него за спиной Девы.

— У него отменное чувство юмора, — сказала Энайла. — Кто-нибудь знает, как его зовут?

— Его зовут Лейран, — ответила Сомара. — Он из Косайда Чарин. Небось ты оценила его чувство юмора потому, что он предпочел твою шутку своей. Но руки у него, похоже, крепкие.

Некоторые Девы захихикали.

— Разве Энайла не рассмешила тебя, Ранд ал'Тор? — спросила шагавшая рядом с ним Сулин. — Ты не смеялся. Ты вообще никогда не смеешься. Порой мне кажется, что у тебя нет чувства юмора.

Ранд остановился как вкопанный и обернулся к ней, да так резко, что Девы потянулись к вуалям и принялись озираться по сторонам в поисках того, что могло встревожить Кар'а'карна.

Ранд прочистил горло.

— Как-то раз поутру лучший петух вспыльчивого, сварливого старого фермера по имени Хью взлетел на росшее рядом с прудом дерево и ни в какую не хотел спускаться. Видя, что самому ему петуха не снять, Хью зашел к соседу У илу и попросил того помочь. Эти двое между собой не ладили, но Уил все же согласился. Они направились к пруду и стали взбираться на дерево, причем Хью полез первым. Они надеялись спугнуть петуха, но птица только перелетала с ветки на ветку, все выше и выше. Хью карабкался следом за петухом, а Уил следом за Хью. Возле самой макушки ветка обломилась, и Хью шлепнулся прямо в пруд, разбрызгав воду и тину. Уил поспешно спустился вниз и с берега протянул Хью руку, но тот даже не шевельнулся, хотя его затягивало в ил, да так, что скоро из воды только нос торчал. Хорошо, что один соседский фермер случайно увидел, что там творится, прибежал и вытащил Хью из пруда. «Почему ты не ухватился за руку Уила? — спросил он Хью. — Так ведь недолго было и утонуть!» — «Вот еще, — буркнул в ответ Хью. — С какой стати мне подавать ему руку? Я ведь только что среди бела дня пролетел мимо него, а он и слова мне не сказал». — Ранд замолк и выжидающе посмотрел на Дев.

Те обменялись недоуменными взглядами. Первой неуверенно заговорила Сомара:

— А что стало с прудом? Ясно ведь, что главное в этой истории — пруд.

Ранд махнул рукой и зашагал к полосатому павильону. За спиной у него Лиа неуверенно пробормотала:

— Кажется, он хотел нас рассмешить.

— Но что же тут смешного? Как можно смеяться, если не знаешь, что случилось с водой? — спросила Майра.

— Тут вся суть в петухе, — вставила Энайла. — Сразу-то я не сообразила, такие уж у них в мокрых землях шутки чудные. Но я вам точно говорю, это была шутка, и соль ее в петухе.

Ранд едва не расхохотался.

Заметив его приближение. Защитники Твердыни замерли, словно превратились в статуи. Двое, стоявшие у входа, плавно подались в стороны, откинув расшитый золотом полог. На Дев солдаты старались не смотреть. Ранду уже случалось вести Защитников Твердыни в бой. Тогда яростная схватка с троллоками и Мурддраалами разразилась в стенах самой Твердыни, и той ночью воины готовы были последовать за всяким решившимся взять на себя командование. Вышло так, что возглавить их пришлось ему.

— Твердыня нерушима, — промолвил Ранд, обращаясь к солдатам. То был боевой клич Защитников, и на их лицах появились улыбки. Появились лишь на мгновение — в Тире простолюдины улыбались словам лорда только в том случае, если не сомневались, что вельможа именно этого от них и ждет.