Властелин Хаоса - Джордан Роберт - Страница 22

— Теперь в Белой Башне охрана и малые стражи оберегают не только входы, но и сами хранилища, к тому же они пересчитывают там все по четыре раза на дню. А Великое Хранилище в Тирской Твердыне опутано какой-то гадкой сетью из потоков, свитых так хитро, что я чуть в нее не угодила. Распутать такую паутину под силу только той, что сама ее свила. Это самая настоящая западня для любой женщины, способной направлять Силу.

— Насколько я слышал, это хваленое Хранилище — всего-навсего свалка запыленного хлама, — презрительно заметил Демандред. — Тирские невежды попросту прибирали к рукам все, что казалось им имеющим отношение к Силе.

Месана подозревала, что Демандред располагал на сей счет не только слухами. А еще она подозревала, что вокруг Великого Хранилища соткана ловушка и для мужчин. В противном случае Демандред сам давно овладел бы са'ангриалом и обрушился на Ранда ал'Тора.

— Вне всякого сомнения, что-то осталось в Руидине или Кайриэне, но там непременно нарвешься если не на самого ал'Тора, то на целую ораву женщин, умеющих направлять Силу.

— На этих невежественных девчонок! — фыркнула Грендаль.

— Когда кухарка всадит тебе в спину нож, — невозмутимо заметила Семираг, — разве ты будешь не так же мертва, как если бы пала в поединке ша'дже при Куал?

Месана кивнула:

— Итак, остается лишь то, что погребено под древними развалинами или просто завалялось где-нибудь на чердаках. Если кому-то из вас хочется искать вслепую, полагаясь на случай, — пожалуйста. Но я не стану этого делать, пока кто-нибудь не укажет местонахождение хотя бы одного стасис-накопителя.

Последние слова прозвучали суховато. Даже Разлом Мира не мог уничтожить стасис— накопители, но все они в результате этого катаклизма скорее всего оказались погребенными под горами или канули на дно океана. Мало что сохранилось от мира, который они знали, кроме разве что некоторых имен и преданий.

Улыбка Грендаль источала сладость.

— Мне казалось, ты всегда хотела стать учительницей… Ох, прости, я совсем забыла.

Лицо Месаны помрачнело. Ее путь к Великому Повелителю начался как раз с того, что для нее не нашлось места в Коллам Даане. Ее, видите ли, сочли неспособной к самостоятельным исследованиям. Правда, они все же решили, что она может учить. Вот она и учила, покуда не нашла способ научить уму-разуму их всех!

— А вот я все еще хочу услышать, что сказал Великий Повелитель, — будто невзначай пробормотала Семираг.

— Да. Должны ли мы убить Ранда ал'Тора? — Месана осеклась, поняв, что вцепилась руками в подол. Странно, она-то считала, что умеет скрывать свои чувства. — Если все пойдет, как задумано, то месяца через два, в крайнем случае через три, я сумею его заполучить. Ничто ему не поможет.

— Как это ты сумеешь его заполучить? — выгнула бровь Грендаль. — Где ты устроила себе берлогу? Впрочем, это неважно. Думаю, этот план не хуже любого другого, о котором мне приходилось в последнее время слышать.

Демандред по-прежнему хранил молчание, глядя не на Грендаль, а на Месану и Семираг. Когда же он наконец заговорил, то, казалось, обращался к себе в той же мере, что и к собеседницам:

— Всякий раз, размышляя о том, где вы — вы обе — пребываете, я диву даюсь. Интересно, многое ли известно Великому Повелителю? И давно ли? И что из случившегося произошло по его замыслу? — Ответа не было. Демандред немного помолчал и продолжил: — Итак, вы хотите знать, что сказал мне Великий Повелитель. Хорошо. Но все это останется между нами. Раз Саммаэль не счел нужным явиться сюда, он ничего не узнает. И остальные — как живые, так и мертвые. А Великий Повелитель сказал мне следующее: «Пусть правит Властелин Хаоса». Таковы его точные слова. — Уголки рта Демандреда дернулись

— Месане даже показалось, что он улыбнулся. Затем было рассказано остальное.

Слушая, Месана поймала себя на том, что дрожит, но сама не знала, что тому причиной — страх или возбуждение. План этот безусловно мог сработать и сулил очень многое, однако был рассчитан на везение и столь рискован, что ей стало не по себе. Другое дело Демандред — он игрок по натуре. И в одном безусловно прав — Льюс Тэрин сам творил свою удачу, словно чеканщик монет. Возможно, и Ранд ал'Тор таков же.

Если только… Если только у Великого Повелителя нет иного, тайного плана. Такая возможность пугала ее больше всего.

Зеркало в золоченой раме отражало комнату без дверей и окон, с изысканным мозаичным панно на стене, роскошно обставленную и устланную великолепными коврами. А еще оно отражало нервно расхаживающую по комнате женщину в кроваво— красном платье. На лице женщины — надо признать, весьма привлекательном — отражались гнев и недоверие. Но в зеркале отражалось и другое, мужское лицо, интересовавшее его гораздо больше.

Он даже не удержался и чуть ли не в сотый раз коснулся своего носа, губ и щек, чтобы удостовериться, что они настоящие. Лицо было не слишком молодым, но все же моложе, чем принадлежавшее ему после того, первого пробуждения от бесконечно долгого, полного кошмаров сна. Однако ничем не примечательное лицо, а он терпеть не мог заурядности. Уловив, как в горле зарождается булькающий смех, он подавил его. Он не безумен. Несмотря ни на что, все же не безумен.

Теперь у него было не только новое тело, новое лицо, но и новое имя, данное во время этого второго, короткого, но еще более наполненного кошмарами сна. Имя, названное издревле знакомым голосом, которого он страшился и которому нельзя было перечить. Теперь его звали Осан'гар. Прежнее имя, полученное в насмешку, но принятое в гордыне, кануло в небытие. Так решил его господин, так изрек его голос. Женщину же звали Аран'гар; она тоже рассталась с прежним именем.

Имена были выбраны со значением. Осангар и арата? называли некогда кинжалы для правой и левой руки, поединки на которых были одно время в ходу. Происходили они в том длинном здании… Да, начиная с того дня, как проделали Скважину, и до подлинного начала Войны Силы. Воспоминания его были обрывочны — слишком многое исчезло и за долгий его сон, и за короткий, но это он помнил. Впрочем, мода на такие поединки быстро прошла, ибо, как правило, в них гибли оба противника. Клинки кинжалов смазывались смертельным, медленно действующим ядом.

В зеркале зарябило, и он обернулся, хотя не слишком поспешно. Он уже вспомнил, кто он таков, а значит, об этом следовало помнить и другим. Дверей по-прежнему не было, однако теперь в комнате оказался Мурддраал. В этом не было бы ничего необычного, если бы не рост Получеловека. Такого высокого Мурддраала Осан'гар еще никогда не видел. Он не спешил, давая Получеловеку время признать его, а потому, когда он открыл наконец рот, первой отрывисто заговорила Аран'гар:

— Что это такое? Почему меня поместили в это тело? Почему? — Последние слова звучали почти как вопль.

Не знай Осан'гар о неспособности Мурддраалов улыбаться, он бы, пожалуй, подумал, что бескровные губы Получеловека искривились в ухмылке. Даже троллоки обладали чувством юмора, хотя и извращенным. Но не Мурддраалы.

— Вам дали лучшие тела, какие удалось раздобыть в Пограничных Землях. — Голос Получеловека звучал как шелест гадюки, ползущей в сухой траве. — Прекрасные тела, сильные, здоровые. И уж это всяко не худший вариант.

Все сказанное Получеловеком соответствовало действительности. Тело у Осан'гара и впрямь было хоть куда, в самый раз для танцовщика-д диен в прежние времена: гладкое, крепкое. Матовое лицо с зелеными глазами, обрамленное блестящими черными волосами. И уж всяко это было предпочтительнее худшего варианта.

Однако Аран'гар, по-видимому, воспринимала все иначе. Ее прекрасное лицо исказилось от ярости. В таком состоянии она могла выкинуть что угодно, и Осан'гар, не раздумывая, потянулся к саидин. Конечно, направлять Силу здесь опасно, но никак не опаснее, чем позволить ей совершить нечто непоправимое. Он потянулся — и ничего не ощутил. Даже щита, что ограждал бы его от Источника, — он бы почувствовал щит и знал, как обойти или пробить этот барьер, требовалось лишь время, если щит не чересчур крепок. Но это могло означать, что его отъединили. Осан'гар остолбенел от ужаса.