Великая Охота - Джордан Роберт - Страница 73

Он до боли в костяшках пальцев стиснул рукоять меча.

— Я отвергаю тебя, и я отвергаю твою силу. Я иду в Свете. Нас хранит Свет, и мы защищены ладонью Создателя.

Ранд заморгал. Ба'алзамон по-прежнему стоял там, а за ним по-прежнему нависала великая тьма, но вот все остальное теперь выглядело будто мираж.

— Хочешь увидеть мое лицо? — услышал Ранд шепот.

Юноша судорожно сглотнул:

— Нет.

— А стоило бы. — Рука в перчатке начала двигаться к черной маске.

— Нет!

Маска упала. Открылось мужское лицо, страшно обожженное. Но между пересекавшими его красными трещинами, окаймленными черным, кожа выглядела здоровой и гладкой. Темные глаза смотрели на Ранда; жестокие губы улыбнулись со вспышкой белых зубов. — Взгляни на меня, Убийца Родичей, и узри сотую часть своего собственного лица. — На миг глаза и рот распахнулись устьями бесконечных огненных пещер. — Вот что способна сделать необузданная Сила даже со мною. Но я врачую себя, Льюс Тэрин. Мне ведомы пути к куда более могущественной силе. Тебя она спалит, как мотылька, влетевшего в горнило.

— Я к ней не прикоснусь! — Ранд ощутил окружающую его пустоту, ощутил саидин. — Ни за что!

— Себя остановить не сможешь.

— Отстань — от — МЕНЯ!

— Сила. — Голос Ба'алзамона стал тихим, вкрадчивым. — Льюс Тэрин, ты вновь можешь обрести силу. Сейчас, в это мгновение, ты связан с нею. Я знаю. Я вижу это. Почувствуй ее, Льюс Тэрин. Почувствуй свечение внутри себя. Почувствуй силу, что может стать твоею. Все, что тебе надо, — потянуться к ней. Но между нею и тобой — Тень. Безумие и смерть. Тебе не нужно умирать, Льюс Тэрин, больше не нужно.

— Нет, — сказал Ранд, но настойчивый голос проникал в него.

— Я научу тебя управлять этой силой так, чтобы она не уничтожила тебя. Этому среди живых тебя не научит больше никто. Великий Повелитель Тьмы сумеет защитить тебя от безумия. Сила будет твоей, и ты будешь жить вечно. Вечно! Все, что ты должен сделать взамен, — служить мне. Всего лишь служить. Простые слова: «Я — твой, Великий Повелитель», — и сила станет твоей. Сила, мощь которой превыше всего, о чем смеют мечтать те женщины из Тар Валона, и жизнь вечная — если ты принесешь себя мне и станешь мне служить.

Ранд облизал губы. Не сойти с ума. Не умирать.

— Никогда! Я иду в Свете, — хрипло просипел он, — и тебе никогда меня не коснуться!

— Не коснуться, Льюс Тэрин? Тебя? Да я могу поглотить тебя! Пожрать! Попробуй-ка этого и знай, как знаю я!

Те темные глаза вновь обернулись огнем и этот рот, а пламя расцвело, взметнулось и росло, пока не стало ярче летнего солнца. Оно все росло, и вдруг меч Ранда раскалился добела, будто только что вытащенный из кузнечного горна. Когда рукоять обожгла руки, Ранд закричал и с воплем выронил меч. И туман охватило пламя — устремившийся вперед огонь, огонь, сжигающий все на своем пути.

С воплями Ранд принялся хлопать по одежде, от которой повалил дым, она обугливалась, осыпалась пеплом, а он бил, хлопал по ней чернеющими и скрючивающимися руками, обнаженная плоть трещала и отшелушивалась в языках пламени. Он вопил. В пустоту внутри него ударила боль, и он попытался глубже заползти в ничто. Там было свечение, нечистый свет за пределами видимости. Наполовину обезумев, больше не соображая, что делает, Ранд потянулся к саидин, стараясь обернуть себя ею, пытаясь спрятаться в ней от ожога и боли.

Столь же внезапно, как и возник, огонь исчез. Ранд поражение уставился на руку, торчащую из красного рукава куртки. На ткани даже одной подпалины не было. Мне все это пригрезилось. Ошеломленно он оглянулся вокруг. Ба'алзамон исчез. Во сне зашевелился Хурин; нюхач и Лойал по-прежнему были двумя холмиками над низко лежащим туманом. Это лишь мое воображение.

Не успело облегчение дать свободно вздохнуть, как в правую руку вцепилась боль, и Ранд повернул ладонь к себе. Наискось ладони была выжжена цапля. Цапля с рукояти меча, воспаленная и красная, так аккуратно нанесенная, будто выписанная с мастерством художника.

Нашарив в кармане куртки носовой платок, юноша обмотал его вокруг руки. Теперь ожог тупо пульсировал на ладони. Пустота помогла бы — в пустоте он знал о боли, но не чувствовал ее, но Ранд выбросил из головы эту мысль. Уже дважды неосознанно — и один раз намеренно, о чем ему не забыть, — он пытался направлять Единую Силу, будучи в пустоте. Этим-то и хотел соблазнить, этим и искушал его Ба'алзамон. Этого и хотят от него Морейн и Престол Амерлин. А он не будет этого делать.

Глава 16

В ЗЕРКАЛЕ МРАКА

— Напрасно вы так сделали, Лорд Ранд, — заявил Хурин, когда на рассвете Ранд разбудил спутников. Солнце еще пряталось за горизонтом, но света уже хватало, и все было видно. Туман растаял, а сумрак еще держался, рассеиваясь с неохотой. — Если вы измотаете себя, милорд, стараясь сберечь наши силы, то кто доставит нас домой?

— Мне нужно было подумать, — сказал Ранд. Ничто не указывало ни на ночной туман, ни на появление Ба'алзамона. Он потрогал обернутый вокруг правой руки платок. Вот доказательство, что Ба'алзамон здесь был. Тотчас Ранду захотелось убраться подальше от этой рощицы. — Если мы хотим настичь Друзей Темного, то пора уже быть в седле. Давно пора. Перекусить можно и на скаку.

Потягивающийся Лойал замер — поднятые руки застыли так высоко, что до пальцев Хурин мог достать, только встав Ранду на плечи.

— Твоя рука, Ранд. Что случилось?

— Я поранился. Ничего страшного.

— У меня в сумке есть бальзам...

— Ничего страшного! — Ранд понимал, что говорит резко, даже грубо, но один взгляд на клеймо — и неминуемы вопросы, отвечать на которые он не хотел. — Время зря уходит. Давайте собираться.

Он принялся седлать Рыжего, из-за больной руки неловко. Хурин подскочил к собственной лошади.

— И зачем так обижаться, — пробормотал Лойал.

Какой-нибудь след, решил Ранд, когда отряд двинулся дальше, был бы чем-то настоящим в этом мире. Слишком много тут ненастоящего, неестественного. Даже один-единственный отпечаток копыта был желанен. Должны же Фейн, Друзья Темного и троллоки оставить хоть какой-то след! Ранд сосредоточенно разглядывал почву, пытаясь увидеть любой намек на то, что здесь прошло другое живое существо.

Не было ничего — ни перевернутого камешка, ни разбитого комка земли, ничего. Раз он оглянулся — просто чтобы убедить себя, что на этой земле остаются отпечатки копыт их лошадей; содранный дерн и примятая трава четко отмечали пройденный ими путь, однако впереди земля и трава ничем не были потревожены. Но Хурин настаивал, что чует след, слабый и неясный, но по-прежнему ведущий на юг. Вновь нюхач уткнулся носом в след, будто гончая, выслеживающая оленя, и вновь Лойал ехал, погрузившись в свои думы, бормоча что-то под нос и поглаживая лежащий поперек седла громадный посох.

Они проскакали не больше часа, как Ранд заметил впереди шпиль. Он был настолько занят высматриванием следов, что когда он впервые увидел его, то суживающийся кверху монолит уже возвышался над деревьями неподалеку.

— Интересно, что это такое?

Колонна находилась точно на пути отряда.

— Не знаю, Ранд, — сказал Лойал.

— Если это... Если бы это был наш мир, Лорд Ранд... — Хурин взволнованно заерзал в седле. — Ну, тот монумент, о котором говорил Лорд Ингтар, — в честь победы Артура Ястребиное Крыло над троллоками, — тот огромный шпиль. Но его же снесли тысячу лет назад. Ничего не осталось, кроме большого кургана, навроде холма. Я видел его, когда ездил в Кайриэн по поручению Лорда Агельмара.

— По словам Ингтара, — заметил Лойал, — до него еще три или четыре дня пути. Если здесь он вообще существует. Не знаю, почему здесь должно быть так. По-моему, тут вообще никаких людей нет.

Нюхач опять уставился в землю.

— Но вот же он, Строитель. Или его нет? Нет людей, но вот он впереди нас. Может, нам лучше держаться от него подальше, милорд Ранд? Не говоря уж о том, что это такое, мало ли кто тут есть, в таком-то месте.