Великая Охота - Джордан Роберт - Страница 59

— Айз Седай хотят сделать из тебя Лжедракона... — Он помолчал, хмурясь, обдумывая тщательно все про себя. Потом тихо спросил: — Ранд, ты можешь направлять?

Мэт издал сдавленный стон.

Ранд выпустил знамя, оно упало на землю; перед тем как кивнуть, он колебался лишь мгновение.

— Я этого не просил. И не хочу. Но... Но, по-моему, я не знаю, как с этим покончить. — Перед мысленным взором непрошено возникла та комната, полная мух. — И, по моему, они меня не оставят и не дадут мне с этим покончить.

— Чтоб я сгорел! — выдохнул Мэт. — Кровь и проклятый пепел! Они нас убьют, вы же знаете. Всех нас. Перрина и меня заодно с тобой. Если прознают Ингтар и остальные, они перережут нам наши проклятые глотки как Друзьям Темного. Свет, они же наверняка решат, что мы каким-то боком причастны к краже Рога и к убийству тех людей в Фал Дара.

— Заткнись, Мэт, — спокойно сказал Перрин.

— Не затыкай мне рот! Если нас не убьет Ингтар, то Ранд сойдет с ума и сделает это вместо него. Чтоб мне сгореть! Чтоб мне сгореть! — Мэт скользнул спиной по дереву, сел на землю. — Почему они тебя не укротили? Если Айз Седей знают, почему они не укротили тебя? Никогда не слыхал, чтоб они отпускали на все четыре стороны мужчину, который способен обладать Силой.

— Они не все знают, — вздохнул Ранд. — Амерлин...

— Престол Амерлин! Она знает? О Свет, а я-то удивлялся, чего она так странно на меня смотрела.

— ...И Морейн Седай сказала мне, будто я — Дракон Возрожденный, а потом они заявили, что я могу идти куда хочу. Неужто не понятно, Мэт? Они пытаются меня использовать.

— Ну и что, все равно ты способен направлять, — бурчал Мэт. — Да на твоем месте я бы сейчас был уже на полпути к океану Арит. И не остановился, не отыскав местечка, где в помине нет никаких Айз Седай и где их никогда не будет! И где людей нет. Ну... то есть...

— Заткнись, Мэт, — сказал Перрин. — Ранд, но почему ты тут? Чем дольше ты остаешься среди людей, тем больше шансов, что кто-нибудь прознает о тебе и пошлет за Айз Седай. За Айз Седай, которые не отпустят тебя куда тебе заблагорассудится. — Он помолчал, почесывая пятерней голову. — И Мэт прав про Ингтара. Не сомневаюсь, он причислит тебя к Друзьям Темного и убьет. Убьет нас всех, может быть. Похоже, ты ему нравишься, но, считаю, он так и сделает. Лжедракон? Другие тоже так поступят. Масиме, например, хватит и не столь веского основания. Ну так почему же ты не ушел?

Ранд пожал плечами:

— Я совсем уже собрался, но сначала приехала Амерлин, потом Рог похитили и кинжал, и Морейн сказала, что Мэт умирает, и... Свет, я думал остаться с вами, пока мы не отыщем хотя бы кинжал; я думал, что смогу помочь с этим. Может, я ошибался.

— Ты пошел из-за кинжала? — тихо-тихо произнес Мэт. Потер нос и скривился. — Никогда бы не подумал. Никогда не думал, что тебе захочется... А-а! Ты себя нормально чувствуешь? То есть с ума еще не сошел, или как?

Ранд нашарил на земле камушек и запустил в Мэта.

— Уй! — Мэт потер руку. — Я же просто спросил. Я же про все эти нарядные одежки и про треп о том, как хорошо быть лордом. Ну, в голове вроде у тебя не все ладно.

— Я пытался сделать так, чтобы ты отстал от меня, дурак! Я боялся, что сойду с ума и что-нибудь с тобой из-за этого случится. — Взгляд Ранда упал на знамя, и он понизил голос: — В конце концов я и сойду с ума, если не сумею покончить с этим. О Свет, я же не знаю, как с этим покончить!

— Вот этого-то я и опасаюсь, — сказал, вставая, Мэт. — Только не обижайся, Ранд, но спать я буду как можно дальше от тебя, если не возражаешь. Это если ты останешься. Как-то я слышал про одного, который мог направлять. Купеческий охранник рассказывал. Прежде чем Красные Айя его нашли, просыпается он как-то утром, а деревни как не бывало, разгромлена напрочь. Все дома, все люди, все, кроме кровати, на которой он спал, все уничтожено, будто по деревне гора проехалась.

Перрин заметил:

— Тогда, Мэт, тебе лучше спать с ним в обнимку.

— Пусть я дурак, но лучше быть живым дураком. — Мэт помедлил, искоса глядя на Ранда. — Послушай, я знаю, ты пошел с нами, чтобы мне помочь, и спасибо за это. По правде спасибо. Но теперь ты больше не такой, как раньше. Это-то тебе понятно, а?

Он помолчал, как будто ждал ответа. Не дождался, наконец повернулся и скрылся между деревьев, возвращаясь в лагерь.

— А ты? — спросил Ранд.

Перрин покачал головой, кудрявые лохмы мотнулись.

— Не знаю, Ранд. Ты тот же, но притом и не такой. Мужчина, который может направлять... Когда я был маленьким, моя мать пугала меня этим. Я просто не знаю. — Он протянул руку и потрогал уголок знамени. — Думаю, на твоем месте я бы сжег это или зарыл. А потом убежал так далеко и так быстро, чтобы Айз Седай никогда не разыскали меня. В этом Мэт был прав. — Перрин встал, посмотрел, прищурившись, на запад, на небо, наливающееся розовым от заходящего солнца. — Пора обратно в лагерь. Поразмысли над тем, что я сказал, Ранд. Я бы убежал. Но, может, ты бежать не можешь. И над этим тоже поразмысли. — Желтые глаза будто смотрели куда-то в себя, а голос звучал устало. — Бывает, бежать-то и не можешь.

Потом Перрин тоже ушел.

А Ранд так и стоял на коленях, глядя на лежащее перед ним знамя.

— Ну, иногда только бежать и можешь, — пробормотал он. — Только вдруг она передала мне это, чтобы заставить бежать? Может, я побегу, а она чего-то такого ждет от меня. А я не хочу ничего делать, что нужно ей. Не хочу и не буду. Вот прямо здесь и зарою. Но она сказала, от этого зависит моя жизнь, а Айз Седай никогда не лгут... чтобы ты понял это... — Вдруг плечи его затряслись от безмолвного смеха. — Так, теперь я сам с собой разговариваю. Может, я и в самом деле уже схожу с ума.

Возвращаясь в лагерь, Ранд нес с собой знамя, вновь завернутое в парусину и завязанное бечевками, и стянутое узлами, пусть и менее аккуратными, чем те, которые раньше завязала Морейн.

Свет дня начал меркнуть, и тень от краев лощины протянулась до половины лагеря. Солдаты устраивались на ночлег: лошади — рядом, пики — под рукой. Чуть подальше, возле своих лошадей, стелили себе постели Мэт с Перрином. Ранд печально посмотрел на друзей, потом сходил за Рыжим, который, по-прежнему взнузданный, позвякивая поводьями, стоял там, где он его и оставил, и отправился на другую сторону лощины, где рядом с Лойалом расположился Хурин. Огир отложил книгу и изучал наполовину ушедший в землю и обросший мхом валун, на котором раньше сидел, водя по этому камню длинным чубуком своей трубки.

Хурин встал и отвесил Ранду нечто вроде короткого поклона.

— Надеюсь, вы не против, если я здесь расстелю свою постель, Лорд... э-э... Ранд. Я тут вот Строителя слушаю.

— А, это ты, Ранд, — заметил юношу Лойал. — Знаешь, мне кажется, этот камень когда-то обтесывали. Взгляни, он весь выветрился, но похож на какую-то колонну. К тому же здесь и какие-то рисунки есть. Не могу точно разобрать, но выглядят они как-то знакомо.

— Утром, наверное, будет видно получше, — откликнулся Ранд, стаскивая с Рыжего переметные сумы. — Я рад вашему соседству, Хурин. — Я буду рад соседству с любым, кто не боится меня. Но надолго ли люди задержатся рядом со мной?

Сначала он переложил все в одну из сумок: запасные рубашки и штаны, шерстяные чулки, набор ниток с иголками, трутницу, оловянные тарелку и кружку, деревянную коробочку с ножом, вилкой и ложкой, пакет с вяленым мясом и лепешками — паек на крайний случай, и все прочие предметы из снаряжения для долгого пути, а в освободившееся отделение запихал завернутое в парусину знамя. Сума распухла, вздулась, ремешки едва достали до пряжек, но второй карман теперь тоже весьма округлился. Ладно, сойдет.

Лойал и Хурин, по-видимому, чувствовали настроение Ранда и молчали. А он расседлал и разнуздал Рыжего, обтер его досуха пучками сорванной тут же травы, потом опять оседлал гнедого. От предложенного спутниками ужина Ранд отказался; вряд ли он смог бы съесть хоть кусочек самого изысканного кушанья, когда-либо виденного в жизни. Они втроем расстелили возле того камня свои нехитрые постели — сложенное одеяло вместо подушки и плащ, чтобы накрыться.