Совесть негодяев - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 24

Они сидели, беседуя с женщиной о каких-то пустяках. Из разговора с матерью Пенькова они узнали, что Олег был единственным кормильцем в семье. После смерти отца Олега – водителя трейлера, погибшего в аварии, семья жила лишь на пенсию, выдаваемую по случаю потери кормильца, и маленькую учительскую зарплату женщины. Лишь недавно вернувшийся из армии Олег был взят в компанию «Делос» и стал работать старшим охранником. Зарплата у него была хорошая, и это уже большое подспорье для семьи. Они проговорили примерно около часа, когда Чижов наконец решил уходить.

– Вы нас извините, – сказал Евгений, – наверно, Олег где-то задерживается. Мы лучше поедем, а когда он вернется, пусть позвонит к нам в прокуратуру.

– Обязательно, – пообещала женщина.

– А вы не знаете, куда он мог поехать?

– Да он сказал, что сейчас придет, – недоумевала женщина, – я ему обязательно скажу, чтобы он к вам позвонил.

Когда они спускались вниз, Серминов недовольно проговорил:

– Не нравится мне это.

– Что не нравится?

– Все не нравится, – Серминов не стал более ничего говорить, а Чижов, понявший, в чем дело, не стал переспрашивать.

В прокуратуру они вернулись к пяти часам вечера. В кабинете у Пахомова никого, кроме самого хозяина, не было. Павел Алексеевич что-то быстро писал, лишь кивнул вошедшим. Кончив писать, он снял очки и посмотрел на сотрудников своей группы.

– Ну, что нового? Мне Комаров сказал, что вы поехали к этому Пенькову в Люберцы. Нашли что-нибудь?

– Его не было дома, – устало ответил Чижов.

– Нужно было ему позвонить, – сказал недовольно Пахомов.

– Мы звонили. Он купался. Мы просили сказать ему, чтобы он не выходил из дома, но, когда приехали, выяснилось, что он уже ушел. Буквально за пять минут до нашего приезда.

– А Тимур не сказал вам, куда они ездили?

– На Фрунзенскую набережную, – пришел на помощь товарищу Серминов, – мы записали адрес дома и блок. Но там двенадцатиэтажные дома. В каждом блоке по двадцать-тридцать квартир. Вы же понимаете, что так искать трудно. Мы хотели точно знать квартиру, в которую поднимался Анисов. А поднимался он вместе с Пеньковым.

– Телефон хотя бы свой оставили? – спросил Пахомов. Он был сегодня явно не в настроении. Убийство Анисова вывело его из себя. Вся затея с письмом в канцелярию премьера теперь выглядела ненужной.

– Оставили, – вздохнул Чижов. В такие минуты лучше с начальством не спорить.

– Завтра утром поедем к Анисову на дачу, обыск проводить, – недовольно сказал Пахомов, – выезжаем в восемь, не проспите.

– А разве у него есть еще одна дача? – спросил Чижов.

– Выяснилось, что у него три дачи. На одной жила его семья. Вторую он подарил Казанцевой. А на третьей устраивал свои бардаки. На его даче сегодня уже были Соболев и Перцов. Ничего существенного не нашли. Кроме документов на эту третью дачу. Завтра поедем мы сами.

Чижов уехал из прокуратуры в восьмом часу вечера. Пеньков так и не позвонил в этот день. На следующее утро Чижов уже в восемь часов утра был в прокуратуре. Как обычно, он не рассчитал и опоздал на пятнадцать минут. Пахомов сидел в своем кабинете. Что-то в его лице не понравилось Чижову.

– Звонила мать Пенькова, – мрачно сообщил Павел Алексеевич вместо приветствия, – он не вернулся домой до сих пор.

Глава 13

Раннее утро начиналось, как обычно, докладами начальников служб. Саркисян любил, чтобы во всем был идеальный порядок, и лично проводил селекторные совещания по утрам. Его «Континенталь-банк» вошел в десятку самых надежных банков России. По оценкам специалистов и экспертов, это был один из самых надежных банков, и Артур Ашотович этим обстоятельством очень гордился. Но в этот день ему пришлось прервать совещание, что бывало лишь в исключительных случаях. К нему в банк заявился сам Гурам Хотивари, лидер грузинских группировок в Москве, один из самых страшных и безжалостных людей, которых Саркисян знал в своей жизни. Его предшественник Михо хотя бы обладал чувством юмора, а Хотивари, в отличие от него, вообще не любил шуток и не понимал их. Его приезд очень удивил и напугал Саркисяна. Хотивари, как обычно, явился с целой свитой охраны, правда, оставил своих ребят на улице и в приемной.

К его безусловным достоинствам относилась очень большая информация, которой он всегда владел. Конечно, у него не было того объема информации, который имели Рубинчик или Гольдберг, но зато он умел узнавать, о чем говорят его конкретные противники в самый важный для себя момент. Многие утверждали, что для этих целей Хотивари выписал из Америки талантливого инженера, который при помощи новейших достижений технического прогресса умел подключаться к линиям и квартирам соперников грузинского лидера.

Саркисян распорядился подать бутылку коньяка и две чашечки кофе, после чего секретарь получила категорическое указание никого не пускать.

– Что-нибудь случилось? – любезно спросил Саркисян своего неприятного гостя.

– После ранения Багирова может случиться все что угодно, – заявил Гурам.

Саркисян помрачнел.

– Я послал в Лондон свои сожаления, – сразу сказал Артур Ашотович, – мы все очень уважаем Рафаэля Мамедовича, и нам его явно не хватает в Москве.

– Мы говорили по телефону. Он чувствует себя значительно лучше, – Хотивари не притронулся ни к кофе, ни к коньяку, и это очень не понравилось Саркисяну.

– Надеюсь, вы не думаете, что в этом инциденте замешаны мои люди? – сухо спросил он.

Хотивари молча поднял свою рюмку, выпил, поставил на стол, вытер губы.

– Не думаю. Я знаю.

– Что? Что вы знаете?

– Кто пытался убить Багирова.

– И кто же? – достаточно нервно спросил Саркисян. В условиях непрекращающейся карабахской войны, которая длилась вот уже столько лет, противостояние армянских и азербайджанских группировок в России стало бы настоящей бедой для обоих землячеств. Обе преступные группировки это хорошо понимали и сохраняли не просто нейтральные, а очень дружеские отношения друг с другом. В этом парадоксе не было ничего удивительного. В отличие от правителей обеих республик, мафия довольно быстро поняла, что война и раздоры приведут лишь к ослаблению обеих группировок, очень мощных и традиционно сильных по всей территории бывшего Союза. Поэтому Саркисян так нервно прореагировал на замечание Хотивари.

– По сведениям моей агентуры, в этом покушении замешаны люди Хаджи Асланбекова.

– Чеченцы? – удивился Саркисян. – Зачем им убирать Багирова? Они же мусульмане, единоверцы. Что они не поделили?

– Там был заказ, – выразительно произнес Гурам, – понимаете, Асланбекову заказали убийство Багирова.

– Караханов об этом знает? – спросил Саркисян.

Исахан Караханов был лидером параллельной чеченской группировки. Если Караханов поддерживал с режимом Дудаева достаточно тесные связи, появляясь даже в прежние времена в Грозном, то Асланбеков, напротив, поддерживал противников Дудаева, а некоторая часть его людей даже принимала участие в войне отрядов чеченской оппозиции против официального Грозного. Люди Асланбекова пользовались и официальным покровительством российских властей, об этом в Чечне знали все и не очень любили грозного Хаджи.

Багиров, имевший достаточно тесные отношения с Карахановым, не любил Асланбекова, и об этом знали многие. Но что Хаджи посмеет напасть на такого человека, как Рафаэль Багиров... Об этом невозможно было даже подумать.

– Наверно, знает, – пожал плечами Хотивари, – но меня не интересует, знает он или нет. Меня интересует – это правда или нет?

– А почему вы спрашиваете у меня? При чем тут я? Надеюсь, вы не считаете, что этот заказ Асланбеков получил от меня?

– Нет, конечно, не считаю. Мы знакомы уже много лет, Артур Ашотович. Я знаю, что вы можете сделать, а чего никогда не можете. Вы никогда не начнете войну с азербайджанцами здесь, в Москве. И Багиров тоже не начнет. Это я хорошо знаю. Но несколько месяцев назад, когда мы были в Америке, Рябой приготовил засаду, чтобы убрать меня и его. Тогда меня спас Рафаэль Багиров. Он вывез меня в Пекин, а оттуда через Тегеран в Баку. Я его должник, а долги я люблю возвращать. И поэтому, пока его нет, я обязан найти и наказать убийцу. Это, если хотите, долг чести.