Первый инквизитор (СИ) - Селезнев Дмитрий - Страница 15

Головная боль не прекращалась. Но, накачанные специально подобранной химией, мы могли действовать без снижения тактических возможностей. Мы продвинулись почти на километр от поверхности, когда сенсорные системы брони сообщили о движении в одном из боковых ответвлений.

Хотя мы и были готовы, стремительное движение из темноты заставило нас открыть беглый огонь. Многочисленные попадания целыми очередями из гаусс-винтовок не только не остановили объект, но даже и не замедлили его. Лайм от удара отлетел к дальней стене за нашими спинами. Объект метнулся в мою сторону. Я успел отпрыгнуть, уйдя перекатом с линии движения твари. Парни продолжали стрельбу. К моему сожалению, безрезультатно. Пока я пытался вернуться в схему боя, объект совершил немыслимый прыжок: с места, с разворотом, метров на восемь, пролетев под самым потолком шахты (а это на высоте пары человеческих ростов, не меньше!) и приземлился туда, где мгновение назад стоял Алый. Уходя от удара, оперативник прилетел головой в стену и был не готов вернуться к активным действиям немедленно. Только шлем от бронекостюма спас его от травмы и выхода из строя.

Мы с Синим стояли на расстоянии метров пяти по разные стороны от объекта. Даже сейчас я не могу без содрогания вспоминать внешность этой твари, порожденной самыми безумными рывками эволюции во Вселенной. Бронекостюмы писали все без перебоев. Благодаря этому нас не комиссовали по здоровью, а приняли информацию всерьёз.

За мгновение, пока объект решал, кого атаковать следующим, я успел подумать, что моя голова вот-вот развалиться на части. Запас выстрелов и энергии был еще велик, но толку от наших попаданий было мало. У Синего была «грелка», и он уже почти перенес ее из-за спины наизготовку. Для выстрела ему надо было подождать, пока достаточное количество энергии будет собрано в накопителях бронекостюма (мы не могли тащить с собой отдельные накопители и запитали терморужье от бортовой сети штатных бронекостюмов). Выбор у меня был. И я его сделал. Желание бежать, ведь я стоял спиной к пути на поверхность, было едва побеждено решением нанести удар по объекту.

Я прыгнул вперед, выхватывая в полете свой нож. Лезвие было активно с момента касания рукоятки. Страх заставил мыслить быстро и непривычно чисто. Я видел все вокруг как в замедленном воспроизведении. И, когда тварь оторвалась от земли, прыгнув на замершего оперативника, я приземлился на спину объекта, одновременно врубаясь ножом в нечеловечески уродливую шею. Человеку этот удар снес бы голову. По движению объекта я понял, что он успел отреагировать на мою атаку. Когда мой нож вонзился ему в шею, часть его рук схватила меня и острая боль по всему телу мгновенно сменилась темнотой.

Как Вы могли догадаться, я героически погиб.

***

В этот раз я приходил в себя в капсуле медицинского блока, а не на койке госпитального кубрика. Яркий свет, который ослепил меня, едва я понял, что проснулся, оказался полумраком. На моих глазах была плотная повязка. Я не чувствовал ни ног, ни рук. Попытка издать звук ни к чему не привела — мне в рот была вставлена гофрированная металлическая трубка, уходившая, казалось мне, слишком глубоко. Пошевелить головой я не мог, тиски на висках и затылке жестко удерживали мой череп. Я был в сознании, но сделать что-либо не мог.

Какое-то время спустя свет за повязкой стал ярче, я услышал гудение, щелчок, и моей кожи коснулся порыв прохладного ветерка.

— Сейчас мы уберем защиту с глаз, не поднимайте веки. — Голос бортового военврача Вениамина Федоровича я узнал сразу.

Я зажмурился, повязка как будто исчезла.

— Откройте глаза, не спешите. Не пытайтесь говорить. Мы извлечем интубационно-питающую трубку. Будет немного неприятно, но Вы справитесь.

Открыть глаза я не успел. Да меня вывернуло наизнанку за этой проклятой трубкой! Я едва не отключился, когда ее из меня выдернули. Боль проснулась везде, я даже почувствовал свое тело — ноги, торс, правую руку… Стоп! почему я не чувствую левую руку.

Открыв глаза я узнал интерьер медицинского кабинета на «Иване Рогове». Я уже бывал там. Бортовой военврач Вениамин Федорович стоял рядом со мной. Приходя в себя, я окинул взглядом помещение, насколько позволяла моя поза кабачка в грядке, и смог заметить в дальнем углу, у входа, знакомую рыжую челку, но ничего более разглядеть мне не удалось. Увиденное придало мне сил. «Не просто так ведь она приперлась в медкабинет к моему пробуждению?» — с приятным ощущением давно забытого тепла в сердце подумал я. Сказать я ничего не мог — мой язык и гортань онемели и не слушались меня.

— Сейчас я освобожу Вам голову, пожалуйста, не делайте резких движений.

Глава 4

Эктодермальные ткани — эпителии (совокупность тесно расположенных клеток в виде пласта на базальной мембране, на границе с внешней или внутренней средой) кожи, органов чувств, нервной системы.

Цузмер, Петришина. Человек — Анатомия, Физиология, Гигиена. Учебник для 8 класса. Москва, издательство Просвещение,1979 год.

Звездолет величаво удалялся. В алом пламени дюз таял медленный космос…

Где-то я это уже видел.

Все было совсем не так. Три месяца нахождения на орбите родного мира не вычеркнуть из моей биографии просто так. Тяжелый во всех отношениях период остается в моей памяти как заноза, проникшая слишком глубоко, что бы просто зацепить ее ногтями и выдернуть.

Погибли мои родители. Это тяжело передать словами. Такое горе можно только пережить лично, как бы избито это не звучало. Но я был в центре водоворота событий, требовавших моего ежесекундного внимания и принятия решений. Постоянный цейтнот не давал мне разрешения на жалость к себе и погружение в муки горя.

После ранения у меня было сколько угодно времени. Мир, в котором я родился и вырос, превратился в бурлящий котел. Преступники, шерифы, силы планетарной обороны, гражданские — все были под подозрением у наводнивших Чайный Сад сил правопорядка из метрополии. Проплывающий далеко внизу шарик кипел событиями. Я же был отстранен от расследования. В бессрочный отпуск меня отправил мой шеф. Максим Александрович был непреклонен. Противиться его решению я не мог по одной простой причине — первый месяц я был прикован к госпитальной койке и стационарным системам жизнеобеспечения. А потом вскрылись такие факты, что я сам не спешил на поверхность родного когда-то мне мира. Голос разума и инстинкт самосохранения заговорили, наконец-то, в моей голове одновременно и были единодушны в стремлении оградить меня от чего-либо более ужасного, чем смерть.

Страх перед неизвестностью, опасный и непредсказуемый враг, с которым человечеству пришлось встретиться, личная утрата — все это поставило меня перед необходимым и неизбежным выбором. Первый вариант — поддаться жалости к себе и превратиться в кабинетную крысу. И этот вариант мне нравился с каждым днем все больше и больше. Второй же предполагал несколько месяцев тренировок, пот, кровь, хирургические операции и возвращение в строй — на передовую войны, в которую человечество вкатилось с грацией нефтеналивного танкера. Этого от меня ждали, казалось, все вокруг.

Но о какой интриге может идти речь, когда вы прекрасно знаете, чьи мемуары держите в руках. Как только мне можно было вставать с кровати и самостоятельно ходить, я отправился, вместе с корабельным врачом, в тренажерный зал. К слову, корабль-госпиталь «Свирь» был оборудован превосходно. Несмотря на свой почтенный возраст, он содержался в образцовом состоянии. Пассажиров, или правильнее сказать пациентов, был всего пара десятков. В столовой и спортзале вокруг меня с первых дней собирались почти все, кто там находился. На лечении все были без знаков различия, обстановка поддерживалась демократичная и даже домашняя. Но про меня все знали, что я «тот самый, кто убил первого ксеноса». Я старался держаться немного отстраненно, все время оговариваясь, что не я, и не совсем убил, да и никакого не инопланетянина. Но это не помогало.