Территория пунктира (СИ) - Велесов Олег - Страница 11

Ну да не важно, кто это был: меджаи, ливийцы, народы моря или жители каких-то иных земель — они были, и это главное. При их появлении меня забил мандраж. Мало приятного в том, когда на тебя надвигается вооружённая громада — спокойно, неотвратимо. Хочется, если честно, убежать или хотя бы спрятаться. Я посмотрел на Ксенофонта. Того приближающиеся персы интересовали исключительно с точки зрения победителя, как в том анекдоте: «Где же мы вас хоронить будем?» — и его уверенность, не смотря на численное превосходство противника, удерживала меня на месте.

Подскочил вестовой от Кира, натянул поводья, поднимая кобылу на дыбы, и прокричал:

— Величайший требует, чтобы стратег Клеарх со всем своим отрядом напал на центр царского войска и разорвал его! Величайший тоже ударит по центру — и тогда победа станет нашим общим достоянием!

Вестовой развернулся и умчался вдоль строя гоплитов.

— Требует он, — проворчал Клеарх. — А кто мне фланги прикроет? Где обещанные стрелки? Где гиппеи[10]? У меня всего три сотни пельтастов. Что они сделают против колесниц? Во имя толстых задниц харит[11], их сомнут, едва они вылезут на равнину.

Клеарх был прав, от реки отходить нельзя. Топкий берег и тростник не позволят колесницам обойти нас, а атаковать фалангу в лоб дело неблагодарное.

Мне вспомнились прочитанные когда-то «Поучения о воинском мастерстве и доблести» одного из итальянских кондотьеров. Он писал, какие тактические построения нужно использовать при тех или иных природных условиях, и как лучше действовать. Все его примеры и цитаты были надёрганы из исторических трудов прошлого, и скорее всего, были плагиатом, а не результатом многолетнего военного опыта. Но дельная мысль в них присутствовала, и я решил ею воспользоваться.

— Если пойдём уступом на левый фланг персов, — заговорил я негромко, — то создадим численное превосходство на небольшом участке, и тогда сможем надавить и опрокинуть всю их армию.

Клеарх глянул на меня исподлобья, но промолчал.

— Сын рабыни как обычно думает не головой, а задом, — хмыкнул Менон.

Раздались смешки.

— А я считаю, Андроник прав, — поддержал меня Ксенофонт. — Персы в ближнем бою нестойкие. Сколько раз мы их били? Надо лишь показать силу. Приблизимся вплотную, сделаем доворот влево, и они сами себя сметут.

До персов оставалось около километра, пора было что-то предпринимать. Наступающий строй нельзя встречать стоя на месте. Надо либо останавливать его, либо идти навстречу. Все смотрели на Клеарха, ожидая, какое решение он примет.

Клеарх не торопился с выводами, внимательно вглядываясь в надвигающуюся линию щитов.

— Менон, а что предлагаешь ты? — спросил он.

— Мы должны выполнить приказ Кира. Во имя Афины Паллады, ударим по центру, разнесём его в клочья, и уже вечером царские певчие будут исполнять в нашу честь дифирамбы!

— Или заупокойную, — покачал головой Ксенофонт. — У персов слишком много конницы. Как только мы отойдём от реки, они непременно зайдут нам в тыл.

— Ксенофонт, раньше ты никогда не был таким… осторожным, — Менон наверняка хотел сказать «трусливым», но остерёгся. Это меня можно поносить и обзывать как угодно, я человек простой и безвестный, а здесь могла прилететь серьёзная ответка. Но даже и в этом случае слова его прозвучали оскорбительно, и Ксенофонт отреагировал мгновенно.

— А мне непонятно, фессалиец, почему ты так хочешь подставить наши фланги варварам. Одно из двух: ты или плохой стратег, или предатель.

Я посмотрел на Менона. Очень жёсткая предъява. Что хуже: быть предателем или дураком? Что он сделает? Я бы дал в морду — и плевать на последствия. Честь, так сказать, дороже.

Менон побледнел. Пальцы сжали древко копья так, будто он пытался ухватиться за край скалы и не сорваться. Другие стратеги, как и я, с интересом ждали ответа. Даже Клеарх смотрел на него искоса и давил улыбку в бороде.

— Я не предатель, — сквозь зубы процедил Менон.

Ага, значит, на дурака он согласился. Выбрал меньшую из зол.

— Закончили спорить, — сказал Клеарх. — Гончарный круг уже изобрели, так что выдумывать ничего не будем. Идём вперёд, бьём персов. Всё как обычно. И следите за сигналами.

Глава 5

Фаланга двинулась вперёд. Командиры заняли позиции каждый на правом фланге своего лоха, я встал слева от Ксенофонта. Гоплит, которому пришлось отступить, освобождая мне место, зашипел от обиды. Я бы с удовольствием поменялся с ним и ушёл в последний ряд, но статус не позволял. Пусть меня и разжаловали в рядовые, однако звания лучшего бойца не лишили. Ксенофонт так на это и намекнул, когда мы встали в строй:

— Рад, что ты здесь. С тобой мне будет спокойнее.

А я не радовался. Тело по-прежнему отставало от мысли. Вроде бы я понимал, что и как надо делать, мышечная память не исчезла, да и в мозгах что-то прояснилось, но движения получались неловкие, не точные, с опозданием. Ксенофонт это заметил.

— Ты как будто с похмелья.

— Есть немного, — кивнул я. Хотя какое похмелье, последнюю неделю я не то, что не пил — не ел нормально. Мне бы сейчас жареной картошечки, оливье и пива. И рульку свиную.

И всё же я постарался сосредоточиться. Вражеская линия приблизилась настолько, что можно было различить рисунки на щитах — разноцветные полосы в форме ёлочки. Красные, синие, белые, чёрные. Они давили на мозг, и я старательно отводил глаза в сторону, чтобы снизить давление, но снова и снова натыкался на них взглядом. От их мельтешения в висках пульсировала кровь, а в затылке ожил плотник, только теперь вдобавок к молотку он захватил с собой долото. Мне показалось, что от его ударов из носа потекла кровь. Я облизнул верхнюю губу и действительно почувствовал вкус крови. Она стекала в уголки губ, на подбородок и падал на землю мне под ноги.

Только этого не хватало…

До персов оставалось шагов двести. Колесницы прибавили скорость. Теперь я видел напряжённые лица возниц и раздутые ноздри коней. Полетели стрелы. Гоплиты задних рядов подняли щиты, а я начал молиться: Господи, Господи… как же там… инже еси на небесех… Пусть они промажут!

Несколько наконечников отбили звонкую дробь по щиту, одна царапнула край шлема. Я втянул голову в плечи, и тут же увидел перед собой греческую фалангу. Она надвигалась на меня со скоростью летящей колесницы. Дьявол… Этого не может быть.

Бред! Галлюцинация. Тем не менее, я сжимал в руках поводья, орал, надрывая связки, и думал, что мне пришёл писец, потому что было реально страшно. Бойцы за моей спиной посылали одну стрелу за другой в этих проклятых греков, а они… Им было похер. Сморщив свои бородатые рожи, они шли на нас, и отступать не собирались. Хотя Тиссаферн, первый полководец царя и его шурин, перед боем гарцевал на породистом белом жеребце и обещал, что греки, едва завидев наши колесницы, обосрутся и обратятся вспять, а мы будем гонять их по равнине и резать длинными серпами, как колосья созревшей пшеницы.

Но они всё никак не обсирались, словно не знали, как это делается. Они расступились, открывая в строю широкие проходы, а мы пролетели мимо. Я успел заметить себя. Я шёл рядом с Ксенофонтом и выглядел очень бледно, а Ксенофонт вдруг размахнулся и метнул копьё. Оно вошло мне в бок, пробило тело насквозь…

И я увидел, как падаю с колесницы, прямо под колёса следующей. Конские копыта разбивают мне голову, мозги разлетаются, железный серп разрубает тело.

Меня едва не стошнило. Это глюк… глюк…

— Андроник, сделай глубокий вдох! Дыши! — крикнул Ксенофонт, приводя меня в чувство. — Вот так. А теперь вперёд. Бой ещё не закончился.

Когда колесницы персов пролетели, мы сомкнули строй. С оставшимися разберутся ребята из задних рядов, а нас ждала пехота.

Гоплиты подняли копья над головами и сменили хват, чтобы колоть врага из положения сверху. Я тоже сменил, но при этом едва не выронил копьё. Ксенофонт вынул меч. У него была не фальката, а ксифос — прямой и короткий, но в умелых руках не менее опасный.