Роксана. Девочка у моря (СИ) - Колч Агаша - Страница 6

— Нет так нет… Вручную лучше взобьём.

При механике сказать, что сделанное вручную будет лучше — это вызов.

— Что за глупость «вручную» бить что-то там. Ну-ка, дайте свой рисунок. Что тут? Милость Триединого, да всё просто. Завтра к вечеру пробная модель будет, — торжественно пообещал магомеханик, а потом понял, что всё же «клюнул», и, уткнувшись лицом в мой чертёж, засмеялся.

— Попался карась! Всё равно попался. Ох и хищная вы щучка, Роксаночка…

На такие слова я только фыркнула. Встала из-за стола, сделала вежливый книксен и пошла решать другие дела.

— Ба? Сохранился ли у нас проспект с данными строителей?

— Ох, детка… С этими переездами, даже и не знаю. Но посмотрю в бумагах. Вдруг уцелел. Ты что-то строить хочешь?

— Цех по обработке миндаля. Представляешь, орехи в деревне под ногами валяются! — возмутилась я, но видя, что Глафира не собирается разделить со мной эмоции о непозволительной расточительности, объяснила: — Миндальная мука — очень ценный продукт. Пока люди не поняли его ценности, но скоро печенье и паста из орехов станут очень востребованы. Их будут подавать к кофе во всех модных салонах.

Княгиня, совершенно равнодушная к поветриям в обществе, только снисходительно улыбнулась:

— Роксаночка, поверь мне, за модой гнаться занятие бесполезное. Это нечто непостоянное, сегодня популярно это, а завтра то… Не стоит, затевая дело, опираться на эту ветреную даму.

— Но я всё же попробую. Можно, ба? — присела я на подлокотник любимого кресла Глафиры и обняла её. Как бы ни хотелось быть самостоятельной, но по закону княгиня моя опекунша, и я не хочу её обижать пренебрежением. — Деревенским заработок будет, и нам прибыль.

Женщина приобняла меня, чмокнула в макушку.

— Конечно, можно, детка. Разумна ты не по годам, и деньги впустую не спустишь. Что ж запрещать-то, если дело хорошее. А рекламку ту я сейчас поищу.

Переписка с подрядчиком была короткой. Бригада распалась, но печник и еще два рукастых парня сейчас свободны. Если есть работа и заказчики готовы оплатить портальный переход, то на неделе работники прибудут.

— Основные мастера есть, а подсобников в деревне наберут, — объясняла я бабушке своё согласие на прибытие бригады. — И работой их обеспечим. Прасковье цех надо до конца оборудовать, может, и Феденьке помочь чем придётся.

Глафира, слушая мои рассуждения, только умильно улыбалась и кивала. Пользуясь её благостным настроением, я решилась задать вопрос, возникший вечером.

— Ба, а ты с папенькой переписываешься? Какие новости в Калиновке?

Княгиня опустила вязание на колени, посмотрела в окно. Пейзаж был грустный. Ветер трепал мокрые сосновые ветви, по газону яркими пятнами метались жёлтые листья, волны, набегая на берег, облизывали кромку пляжа.

Я уже пожалела о своём вопросе, но Глафира ответила:

— Редко, но переписываемся. Недавно Петруша благословения просил на брак с Марфой. Весной у тебя брат или сестра появится.

— Дела… — я плюхнулась на диван. — Получается, Тимка мне теперь сводным братом будет?

— Получается, так… — бабушка вздохнула.

Явно не такую жену видела она рядом с сыном. Марфа хоть и хорошая женщина, но крестьянка безродная и безграмотная, а Петруша княжий титул наследовал. Не будь его злоключений с арестом и тюрьмой, высочайшим соизволением могли запрет на такой брак наложить. Мало ли байстрюков великих родов на земле великорусской. Одним больше… А без титула женись на ком хочешь, узаконивай грех внебрачного сожительства.

— Прасковья знает? — подумала я о подруге. Отболело или не напоминать, чтобы лишний раз рану не бередить?

— Знает. В Ялде я это письмо получила. Прочитала, охнула, за сердце схватилась. Пока она вокруг меня крутилась, я и… Эх, язык мой — враг мой. Только Прасковьюшка и вида не подала, что задела её эта новость. Отмахнулась, что всё к тому и шло, но на утро глазки красные были.

— Дела… — повторила я, глядя на тоскливый пейзаж за окном.

Глава 6

Отчего-то думала, что мулы чуть больше осликов, ан нет. Ростом полноценная коняшка, как мама, а вот уши длинные, бархатные — от папы. Не являясь специалистом ни в коневодстве, ни в ословодстве, других признаков сходства и различия не увидела.

— Почему мул? — спросила Абяза, провожавшего нас до повозки.

Его старший сын Башар уже занял место возчика в повозке, но парень больше отмалчивался — то ли оттого, что плохо говорил по-русски, то ли от природной стеснительности. Вряд ли я вообще когда слышала его голос.

— А почему нет? Ослы умны и неприхотливы, но сил у них мало, лошади сильные, но на горных дорогах часто ноги ломают, а мулы и умны, и сильны, и по камням ходят аккуратно. В еде непривередливы, как козы — хоть траву, хоть овёс, хоть ветки есть будут с удовольствием. Тут многие мулов держат, сами скоро увидите. — Завершив рассказ, управляющий помог нам с Прасковьей забраться в повозку и по-доброму напутствовал: — Храни вас Всевышний, барышни.

За ночь под ветром, дующим вдоль лощины, по которой проходила дорога, земля и камни немного просохли. Луж почти не было, колею повозками разбить не успели, поэтому поездка не была утомительной, и грязью, летевшей с колёс, нас не забрызгало.

Ехали молча. Помня, как вчера, пусть и нечаянно, но радикально испортила настроение Глафире, тему новостей из Калиновки поднимать не стала. О результатах экспериментов подругу на ходу спрашивать не стоило. Или отмахнётся — в двух словах не скажешь — или, напротив, ухватив за локоть, примется рассказывать о сомнениях и неудачных результатах.

Больше актуальных тем, требующих срочного обсуждения, не было. Вот и молчали, рассматривая окрестности.

Лощина была узкой. По обе стороны стенами возвышались скалы, на вершинах которых рос лес. Ветер, тревожащий невидимые из повозки деревья, срывал с них листья, отправляя в свободный полёт. Кругляши с длинными черешками пропеллерами цвета яркого золота планировали на повозку, дорогу и узкую обочину. Казалось, что падают они прямо с неба.

— Милость Триединого, какая же красота, — воскликнула Прасковья, глядя на этот необычный листопад. Потом, повернувшись ко мне всем телом и, взяв за руки, сказала: — Не знаю, как выразить тебе свою признательность за то, что позвала меня сюда. Вряд ли когда я решилась бы уехать из деревни. То судилище, что устроили мне коллеги, сильно подкосило мою веру в себя, в свои знания и убеждения. Потому и забилась в глухой угол подальше от прошлой жизни. Хоть твои рассказы о… — Прасковья покосилась на спину Башара и перешла на англицкий, — о другом мире, о вашей науке и достижениях подтвердили многие мои догадки, но доказательством моей правоты являться не могут. Не стану я ради своего благополучия тобой рисковать. С папенькой, опять же, твоим… кто знает, сколько бы он ещё мне голову морочил. А так одним шагом через портал жизнь изменила. Пусть я не юная барышня, а старая дева, но жизнь-то еще не закончилась.

— Да какая ты старая? — легко боднула я подругу головой — руки мои она по-прежнему крепко сжимала своими сильными ладошками. — Сколько тебе? Тридцать шесть? Только-только расцвела, а с учётом того, что магичка, даже до зрелости не добралась. Неужели на примере с коллегами не поняла ещё, что многие утверждения устарели, а то и изначально ложными были.

Прасковья внимательно смотрела мне в лицо, желая понять, правду ли я говорю или насмешничаю. Было видно, как хотелось ей верить моим словам, но болезненный опыт пока не давал ей такой возможности. Как же я её понимаю. Сама такая… была в прошлой жизни.

— Рыбачий, — вдруг сказал наш возница и остановил повозку, чтобы мы могли осмотреться.

Не знаю, кто прокладывал дороги по полуострову, но были это люди с развитым чувством прекрасного. Об этом говорило множество смотровых площадок, откуда путешественники могли любоваться невероятными пейзажами.

Вот и сейчас Башар предложил нам такую возможность. Дорога, вырвавшись из узкого ущелья, делала резкий поворот, после чего начинался затяжной пологий спуск до самого посёлка. С площадки хорошо просматривалось море, посёлок на берегу бухты и множество разновеликих лодок.