Покоренная судьбой (ЛП) - Рейли Кора - Страница 29

— И все же ты стала такой.

Мои брови сошлись. Так много людей в моей жизни считали меня хорошей, но внутри меня тоже была тьма.

— Некоторые могут не видеть меня в таком позитивном свете, учитывая, что я превращаю тебя в изменщика.

— Ты ни во что меня не превращаешь. Во-первых, я не могу изменять тому, с кем не состою в отношениях. Крессида и я — ничто. И я был с другими женщинами до тебя, так что если что, одна из них первая превратила меня в изменщика.

— Значит, я одна из многих.

Амо посмотрел так, будто я сказала что-то возмутительное, хотя на самом деле я просто основывала свои слова на фактах, которые он мне предоставил. Его пальцы на моих щеках сжались.

— Никогда не смей так думать. Ты — это все.

— Как я могу быть всем, если тебе все еще нужны другие женщины?

— Мне не нужны.

Я искала его глаза.

— Я не могу просить тебя прекратить быть с другими женщинами. Это не мое место. Потому что я не могу дать тебе то, от чего бы ты отказался.

— Ты можешь просить меня о чем угодно, Грета, и я дам тебе это.

Попроси его не жениться на Крессиде.

Что толку?

Я не могла занять ее место. Мое место было в Лас-Вегасе. Я не хотела быть женой капо, а наоборот, жить в тени, и не быть главной достопримечательностью мафиозного мира.

Дверь распахнулась, Амо уронил руку и сделал шаг назад. Это была Марселла, и ее глаза сузились.

— Мы должны вернуться — Ее голос был жестким.

Я кивнула, потому что она была права. Хорошо, что она ворвалась именно тогда, потому что я была на грани того, чтобы спросить у Амо то, что не должна была.

Она прошла мимо меня и взяла банку с оливками, чиабатту и масло. Вместе мы вернулись в столовую.

Когда я опустилась рядом с Фабиано, он наклонился ко мне.

— Все в порядке?

— Да.

Весь вечер я не осмеливалась больше смотреть на Амо. Я была в полной растерянности, что делать.

Амо

После наших с Гретой поцелуев я ничего не мог соображать. Она ушла, так и не взглянув на меня. Это была худшая пытка, но я знал, почему она так поступила. Грета была слишком чертовски хороша. Она не хотела, чтобы я сделал какую-нибудь глупость.

После ужина отец вошел в свой кабинет, взбешенный. Я пошла за ним, но пальцы сжались на моей руке. Я остановилась и посмотрела на сестру.

— Прекрати это

— Что прекратить?

— Ты хочешь войны? Стоит ли она того?

Я наклонилась, приблизив наши лица друг к другу.

— Стоил ли Мэддокс этого?

Выражение лица Марселлы стало страдальческим.

— Амо, это другое дело.

Я стряхнул ее хватку.

— Ты прикроешь меня?

Она встряхнула мою руку.

— Ты знаешь это. Конечно. Я просто волнуюсь, идиот.

Я повернулся и направился к папиному кабинету и постучал.

— Да — прорычал папа.

Я вошел внутрь. Отец сидел в своем кожаном кресле, сгорбившись над рюмкой. Он был в плохом настроении, но я знал, что никогда не будет подходящего момента, чтобы сказать ему то, что я хотел сказать.

Лучше не портить одно из немногих его хороших настроений.

Отец нахмурился и посмотрел на меня поверх бокала.

— Что теперь?

— Мне нужно еще раз обсудить с тобой свадьбу.

Взгляд, брошенный на меня отцом, был безошибочным. Он совершенно не собирался снова говорить об этом. Мне было наплевать. Ему нужно было это услышать. Он думал, что я просто струсил, но это было нечто большее.

— Я нашел девушку, на которой хочу жениться — сказал я.

Медленно его глаза снова поднялись от бокала. Если это возможно, выражение его лица было еще более злым, чем раньше.

— Почему у меня такое чувство, что мне не понравится то, что ты собираешься сказать?

— Это хороший выбор — сказал я. — Она из важной семьи.

Недосказанность гребаного года.

Папа сузил глаза.

— Крессида — хороший выбор, выбор, на котором мы все остановились.

— Блядь, пап, ты хоть на одну гребаную секунду послушаешь? Крессида была ошибкой, остается ошибкой и будет худшей ошибкой в моей жизни, если я женюсь на ней.

Отец ничего не сказал, но выражение его лица ничуть не смягчилось. Я понял, почему он не был впечатлен мной. За последние пять-восемь лет я натворил много дерьмовых вещей.

Я провел рукой по волосам, пытаясь понять, как достучаться до его толстого черепа.

— Рассмеши меня, кто же это может?

— Грета.

Папа уставился на меня, его рот сжался в тонкую линию.

— В смысле Грета Фальконе?

— Да. Она мне нужна.

Папа покачал головой, усмехаясь. Затем он протрезвел, когда я не упал.

— Ты серьезно.

— Смертельно серьезен. Я хочу Грету.

Папа поднялся на ноги и осторожно поставил стакан на маленький приставной столик, словно опасаясь, что может бросить его в меня, если будет держать в руке.

Он подошел ближе, его глаза были недоверчивыми, но и более сердитыми, чем я видел их за долгое время.

— Амо, ты сошел с ума?

Я смотрел на него, не мигая, так серьезно, как никогда в жизни.

— Давай не будем обращать внимания на тот факт, что ты собираешься жениться на Крессиде через несколько недель, хорошо? Ты можешь получить любую женщину в Фамилии. Каждая семья с радостью отдала бы тебе в жены свою дочь, но дочь Римо Фальконе — это не то, что я могу сделать. Никто не сможет, если только не вырвет ее из его холодных, мертвых рук, и даже тогда тебе все равно придется убить оставшуюся банду Фальконе.

Я знал все это. Я знал, что Римо Фальконе вонзит свой клинок в мое сердце прежде, чем я закончу просить ее руки. Не говоря уже о сумасшедшем близнеце Греты.

— Я готов рискнуть. Мне нужна Грета. Или она, или никто.

Папа посмотрел на меня так, будто я сошел с ума, затем его выражение лица ожесточилось, и он схватил меня за руку.

— Только не говори мне, что ты трогал ее? Или, не дай бог, лишил ее девственности? Клянусь, Амо, я выбью из тебя дерьмо в первый раз в твоей гребаной жизни, если это так. Крессида, это то, что мы взяли под контроль, но Грета? Ад покажется довольно уютным по сравнению с нашей жизнью, если ты так облажаешься.

Я отпихнул его, ярость бурлила в моей груди.

— Я бы не стал так позорить Грету — прорычал я. — Она благородна.

Отец посмотрел мне в лицо и скорчил гримасу.

— К черту. Ты серьезно к ней относишься.

— Да, папа. Я хочу Грету.

Он снова покачал головой.

— Римо Фальконе никогда этого не допустит. Он скорее разрубит себя на куски и пришлет нам кровавое месиво, чем отдаст нам свою дочь. У меня нет рычагов давления на него, чтобы заставить, и, честно говоря, я сомневаюсь, что он позволит кому-либо заставить его отдать свою дочь. Он бы впал в ярость, как и положено.

— А что, если Грета захочет выйти за меня замуж?

На лице отца промелькнуло сомнение.

— Она хочет?

Я не был уверен на 100%. Мы с Гретой не обсуждали наши чувства, не говорили о совместном будущем, потому что Крессида всегда стояла на пути.

— Я не спрашивал ее. Но она и я... — Я покачал головой. Было трудно выразить словами то, что происходило между нами. Я и сам этого не понимал.

— Ты почти не знаешь девушку. Как ты можешь быть в чем-то уверен?

— Как ты вообще можно быть в чем-то уверенным? Но, папа, что бы ты сделал, если бы встретил маму после помолвки с другим? Ты бы отказался от нее или сделал бы все, что в твоих силах, чтобы она стала твоей?

Папа покачал головой.

— Это безумие, Амо, и ничто из того, что ты говоришь, не заставит меня думать иначе. Даже если у вас с Гретой была какая-то связь, все равно остается главная проблема —

Крессида. Капо должен чтить семьи своих людей и традиции. Если мы отменим свадьбу сейчас, это вызовет волнения, которые никто из нас не сможет контролировать. Это может произойти только в том случае, если ты откажешься от своей должности будущего капо.