Училка и мажор (СИ) - Малиновская Маша - Страница 4

Вылетаю из клуба и глубоко вдыхаю. На улице достаточно холодно, но мне кажется, что эта прохлада совершенно не способна остудить моё взвинченное состояние.

— Василина, подожди, — слышу спустя минуту сзади голос Паши.

Резко обернувшись, вижу, как он нестройной походкой приближается ко мне.

— Малыш, ну ты чего?

— Я чего? — ошеломлённо переспрашиваю. — Паш, ты совсем уже, что ли?

— Ну не начинай. Давай дома поговорим.

Я уже набираю в лёгкие воздуха, чтобы высказать ему всё, что сейчас теснит грудь, но проглатываю слова, потому что замечаю за Пашкиной спиной, как из дверей клуба вываливает компания молодёжи. И среди них и Радич. Они закуривают и начинают о чём-то болтать и смеяться. Семён тоже прикуривает сигарету, глубоко затягивается, а потом запрокидывает голову и выпускает дым клубящейся в холодном воздухе струйкой вверх.

— Куда ты смотришь? — озадачивается Паша, оглядываясь и опасно при этом кренясь.

— Никуда. Поехали.

Как бы я не хотела высказать Паше всё, что думаю по поводу сегодняшней ситуации, делать это на глазах у компании, устраивая зрелищный спектакль для хамоватого засранца и его друзей, мне совсем не хочется. Поэтому я заталкиваю Пашу в такси, и мы едем домой.

В дороге он мне не докучает, потому что попросту спит. А точнее, пьяно храпит на весь автомобиль, заставляя меня краснеть от стыда перед водителем.

А вот разбудить перед подъездом уже оказывается задачей со звёздочкой. Но я справляюсь. Кое-как помогаю дойти ему до лифта, а потом в квартиру. И через минуту Паша уже спит, уткнувшись лицом в подушку.

А я иду на кухню и долго там сижу с бокалом вина в одиночестве, пытаясь утихомирить бушующий океан эмоций. А ещё пытаюсь избавиться от странного ощущения, которое так и фонит после наглого вторжения парня в моё личное пространство.

6

Утром я, естественно, просыпаюсь словно побитая. Четыре часа сна и ночной бокал вина дают о себе знать. Приходится обклеиться патчами и помучать себя контрастным душем, который я терпеть не могу.

Когда выхожу из ванной, Паша уже варит кофе на кухне. Лучше бы спал, его-то мне совсем видеть с утра не хочется.

— Привет, малыш, — смотрит виновато, когда я вхожу на кухню. — Сердишься?

Сержусь ли я?

— Даже не знаю, что тебе ответить, Паш, — смотреть на него даже не хочется, поэтому я отворачиваюсь к холодильнику.

— Я тебе бутерброд с красной рыбкой приготовил. Будешь?

— Как мило с твоей стороны, — язвлю, не в силах простить его за бутерброд и броситься на шею. — Но я не хочу есть. Выпью кофе.

— Вась, — он подходит и обнимает меня, притягивая к себе, а я ловлю себя на том, что у меня внутри поднимается отторжение. — Ну хватит дуться. Ничего же не произошло.

— Паша, ты серьёзно? — отталкиваю его со злостью, шокированная тем, что он считает, что, собственно, ничего такого в его вчерашнем походе в клуб. — Эта твоя моделька Ксюша висла на тебе, рассказывая, как классно ты работал с её телом, а она при этом чувствовала себя абсолютно раскрепощённой. Это по-твоему ничего?

— Предлагаешь мне отказаться от ню сетов только потому что дома у меня ревнивая тёлка? — он упирает руки в бока и смотрит зло, а у меня дыхание перехватывает от его отношения.

— Тёлка? — складываю руки на груди. — Так вот кто я для тебя? Ты упрашивал меня уехать с тобой в Москву для чего? Чтобы я сидела и ждала тебя до середины ночи с твоих ню сетов, а потом их празднования с раскрепощёнными Ксюшами в клубах?

— Да где бы ты была, если бы я тебя не увёз? Если бы не моя работа, а, Вась? Сидела бы в своём задрипанном Волгограде в школе на ставке и одевалась в эконом ярмарках и распродажах.

— В моём задрипанном Волгограде? — эмоции внутри меня сливаются, смешиваются в гремучий взрывоопасный коктейль, а Паша к нему уже поднёс зажжённую спичку. — А ты это за три года стал таким коренным москвичом, да?

— А тебе бы быть стоило чуть более благодарной! Или ты думаешь, провинциальную училку просто так приняли преподавать в МГУ?

Внутри всё обрывается. Я шокировано смотрю на Пашу. Не хочу верить его словам. Быть этого не может! Я сама добилась этого места! Резюме рассылала, на собеседование ходила. Дважды причём. Сдавала экзамен.

— А ты правда думала, что такая особенная? — ухмыляется Паша.

Он мне противен. Вот прямо сейчас, в эту секунду я не то что смотреть на него не могу, мне даже находиться в одной комнате становится неприятно.

И спорить сил нет больше. Впереди ещё рабочий день. Поэтому я разворачиваюсь и ухожу. Чёрт с ним с этим кофе. В кафетерий в университете схожу.

Наскоро одеваюсь, хватаю сумку, запихиваю в неё косметичку и вылетаю из дома. Даже такси вызываю уже из лифта.

Пока еду, наношу лёгкий макияж как получается и пытаюсь успокоиться. Мой второй рабочий день. Мне нужно взять контроль над своими эмоциями, иначе я могу себе сильно и надолго испортить репутацию как раз тогда, когда мне нужно её сформировать.

А обо всём, что касается Паши, я подумаю вечером.

И у меня вполне получается взять себя в руки. Я даже горжусь собой. На ура отрабатываю две пары, втягиваюсь и даже расслабляюсь. Игнорирую уже целых три сообщения от Паши.

“Малыш, прости, я перегнул”

“Василина, детка, не молчи”

“Солнце, с меня романтический ужин. Дома хочешь или в рестик? Предлагаю дома”

Я никак сейчас не хочу, Паш.

Но ему я не пишу. Я занята, можно было бы хотя бы к этому отнестись с уважением.

А вот третью пару провести так же гладко не получается. Потому что на неё ко мне приходят юристы четвёртого курса. И этот Радич, естественно, среди них.

Я стараюсь его игнорировать. Руку он для ответов на вопросы не поднимает, поэтому взаимодействовать с ним напрямую мне не приходится.

Но само его присутствие заставляет меня нервничать и напрягаться. Эта поза превосходства, с которой он взирает на меня свысока. Занимает, развалившись, целых два места. Ноги под столом вытянуты вперёд и в стороны. На столе какая-то непонятная тетрадь вместо конспекта.

И снова: то на меня, то в телефон.

А я сегодня не настроена воевать. Не хочу. Я вообще не хочу воевать, да только парень этот, похоже, не оставляет мне другого выбора.

Терпение моё уж вконец лопается, когда он почти вслух начинает переговариваться с соседом. Я как раз объясняю фонетику сложных слов, и у меня уже горло начинает першить от напряжения.

— Вы мне мешаете, — говорю громко по-русски. — Будьте добры, прекратите разговаривать. У нас тут лекция, заметьте.

— А если я не хочу тише, — криво ухмыляется парень, не спуская с меня хамоватого взгляда.

Я замолкаю и вытягиваюсь. Вижу, что другие студенты смотрят то на него, то на меня. Ждут реакцию. И, боюсь, встанут не на мою сторону, если конфликт разовьётся.

Хотя, к чему игра терминами, Василина? Этот придурок уже давно его раскрутил.

— Вам придётся, — отвечаю ему. — Иначе…

— Что? — поднимает он брови. — Иначе что?

Мать твою.

Я слабачка. И я ему проигрываю. Может, Паша прав, и без протекции я бы сюда никогда не попала, потому что так себе педагог?

— Думаю, вам следует задержаться, Семён, и после пары мы наведаемся к декану, — отрезаю я и тут же подчёркнуто переключаю внимание на электронную доску, на которую выведены словосочетания.

Прикладываю максимум усилий, чтобы оставаться спокойной, только вот внутри всё горит и кипит. Напряжение растёт. Мне дико хочется прямо сейчас закончить занятие, взять такси, выехать куда-нибудь за город, спуститься к реке и громко-громко закричать. Выплеснуть всё то, что наслоилось и отравляет меня.

Когда звенит звонок с пары, я сперва облегчённо выдыхаю, но потом вспоминаю, что оставила этого хама. Трусливо надеюсь, что он такой весь своенравный и крутой просто возьмёт и уйдёт. А я потом просто напишу докладную.

Но он остаётся.

Пока ребята, шумно переговариваясь, покидают аудиторию, а Радич стоит у двери, я полностью концентрирую своё внимание на заполнении журнала в системе. А когда аудитория пустеет, то решительно встаю и иду тоже в сторону выхода, где, уткнувшись в телефон, меня ждёт Радич.