Буканьер (СИ) - Борчанинов Геннадий - Страница 28

К счастью, на другом берегу никого не было, и из кустов никто не вывалился. В самом глубоком месте вода доходила мне до середины бедра, но и в нашей компании я был самым высоким, значит, остальным дойдёт до пояса. Я выбрался из воды по тропинке, обернулся, начиная раскатывать штанины обратно. Вслед за мной брёл Эмильен, а все остальные пока теснились на берегу.

— Шон! Гони их перед собой, — посоветовал я.

Негры побаивались войти в реку, даже несмотря на то, что мы с Эмильеном благополучно перебрались на другой берег.

Ирландец снова подтолкнул Обонгу в плечо, учтивым насмешливым жестом приглашая его пройти первым.

— Давай живее, пошёл, — беззлобно произнёс он. — И ты тоже.

Муванга беспокойно глядел то на мутный поток, то на нас с Эмильеном, то на брата.

— Может, лодка долбить будем? — неуверенно произнёс он.

— Я тебе в башке дырку продолблю, иди давай, — Шон начинал терять терпение.

Муванга тихо вздохнул и побрёл к воде, шлёпая босыми ногами по грязи. Мушкет он так же поднял над головой, но про пороховницу, висящую на поясе, забыл или не подумал. Дважды он чуть не поскользнулся, один раз заметно вздрогнул, видимо, когда кто-то проплыл рядом с ним, коснувшись кожи, но до нашего берега Муванга успешно добрался.

Его брат по-прежнему боялся войти в воду, нервно сжимая мушкет и высматривая вокруг себя крокодилов, которые, похоже, мерещились ему на каждом шагу.

— Кончай титьки мять, иди давай! — рявкнул Шон.

Обонга не шёл, и Шону пришлось наградить его подзатыльником. Такого ниггер не ожидал. Он удивлённо обернулся, вскинулся, будто оскорблённая невинность, раздул ноздри и угрюмо зашагал через брод, что-то тихо шипя на своём языке.

— Вот, и никакой крокодила, — хохотнул я, когда Обонга дошёл до нашего берега.

Негр хмурил лицо и угрюмо смотрел, как Шон последним преодолевает брод. Ирландец шёл, чуть ли не пританцовывая, улыбался во все зубы, щурил глаза солнышку, всем видом показывая, что ниггеры всего лишь суеверные болваны. Он зашёл в реку до середины, демонстративно поёжился, когда вода достигла пояса, и тут я увидел, как из зарослей на том берегу выплывает крокодил и резко уходит под воду.

— Шон, быстрее! — закричал я.

— Крокодила! — вздохнул Муванга.

Шон неловко обернулся по сторонам, не видя опасности, и чуть ускорил шаг. Я сорвал мушкет с плеча, взвёл курок, надеясь, что порох не отсырел от брызг, и начал выискивать силуэт в мутной воде. Эмильен сделал то же самое. Ирландец понял, что мы не шутим, и побежал, поднимая тучу брызг и с каждым новым шагом рискуя оступиться.

Крокодил прятался где-то под водой, и в мутной, жёлто-серой грязной реке его было невозможно обнаружить. К счастью, Шон выбрался на мелководье раньше, чем крокодил его настиг. Зверь вынырнул и плюхнулся у берега на брюхо, поднимая тучу брызг, но, увидев, сразу несколько человек на берегу, развернулся и быстро юркнул обратно в реку, напоследок ударив чешуйчатым хвостом по водной глади.

— Матерь Божья... — выдохнул Шон, цепляясь здоровой рукой за моё плечо.

Вид у него был такой, будто он выскочил прямо из его пасти, да и все остальные стояли, как громом поражённые. Я опустил мушкет, продолжая глядеть в мутную воду, словно крокодил мог в любой момент вынырнуть снова.

— Больше никаких бродов, ну его к чёрту, — сказал Шон, снова и снова поглядывая на реку.

Один только Обонга ухмылялся в те моменты, когда ирландец не мог его видеть.

— Далеко нам ещё? — спросил я.

Мы продолжили путь, но теперь нам уже не приходилось прорубать себе дорогу с помощью мачете, мы шли по тропинке, которая выглядела так, будто здесь ходят довольно часто. Судя по всему, поселение уже не так далеко, и я гадал про себя, как нас там встретят. Могло выйти так, что встреча с крокодилом окажется более приятной, нежели встреча с местными колонистами, и я уже был готов снова рвать когти в лес.

— Нет, скоро уже придём, — сказал Эмильен.

— А что за посёлок тут? — спросил Шон, уже немного отошедший от пережитого, но по-прежнему сжимающий мушкет так, словно крокодил может броситься на него из кустов. Похоже, ирландец заработал себе новую фобию.

— Сен... Мишель? — пожал плечами Эмильен. — Какая разница, лишь бы шкуры покупали. Я сюда редко ходил.

— Из-за брода? — спросил я.

— В том числе, — кивнул буканьер.

Спустя пару часов мы вышли на опушку леса, за которым раскинулись пастбища и луга, на которых паслись быки. Я увидел стадо вдалеке, и удивился их количеству, но потом вспомнил, что диких быков здесь пока больше, чем европейских колонистов.

А впереди я увидел высокий частокол, потемневший от дождей. Поселение Сен-Мишель оказалось гораздо больше, чем я ожидал, но всё равно не дотягивало размером даже до посёлка городского типа. Частокол нигде не прерывался, ворота, видимо, находились с другой стороны.

Мы переглянулись и пошли к городу, воодушевлённые близостью нашей цели. Словно в посёлке нас кто-то ждал с распростёртыми объятиями, намереваясь тут же совать нам деньги в карманы и крепко жать мозолистую руку.

— Тут, небось, и охрана имеется, — хмыкнул Шон.

— Да сами они, по очереди, — сказал Эмильен. — Не переживай.

Но мы всё равно переживали тайком, ведь если здесь найдётся хоть кто-то из официальных властей, ненужных вопросов нам не избежать. А лишние вопросы никто из нас не любил.

Глава 29

Пришлось обойти забор целиком, чтобы наконец добраться до ворот. Ворота, такие же потемневшие от дождей, были распахнуты, узкая грунтовая дорога уходила от Сен-Мишеля куда-то вдаль. На подходе к воротам нас окликнул седой пузатый мужичок с каким-то совсем уж древним фитильным карамультуком на плече, древним даже по местным меркам. У ворот он дежурил один, стараясь держаться в тени забора.

— Эй! Кто такие? — спросил он, уставившись на нас, но и ружьё зря не дёргал. Спокойный и уверенный оклик часового, сотни и тысячи раз уже встречавшего случайных путников у ворот Сен-Мишеля.

— Свободные охотники! — ответил я. — Шкуры к вам на продажу тащим.

— Испанцев не видали поблизости? — спросил часовой, приподнимая шляпу, чтобы лучше нас разглядеть.

Мы переглянулись.

— Нет, не видели, — сказал я.

Часовой кивнул, махнул рукой и потерял к нам всякий интерес.

Сен-Мишель оказался довольно тесным, грязным и неприятным на первый взгляд местом. Домики, крытые пальмовыми листьями, теснились друг к другу, небольшие огороды возле каждого дома напоминали о плантации Блеза. Улицы здесь были довольно узкими и грязными, тут и там виднелись лужи и кучи навоза, в воздухе висел стойкий запах нечистот. Я тут же понял, насколько остро мне не хватает обуви.

А остальным тут, похоже, даже нравилось. Негры глазели по сторонам, будто не могли поверить, что в одном месте могут жить столько людей, Шон поглядывал на местных мамзелей, весьма потёртых и побитых жизнью, надо заметить. Феб сурово поглядывал на пасущихся кур, но продолжал идти рядом с хозяином, виляя хвостом.

Прохожих вообще было не так много, в основном, дети играли на улице, приглядывая за курами и козами. Праздно шататься посреди дня тут было не принято. Некоторые работали на своих огородах, даже не глядя на пришлых. Откуда-то слышался звон металла, порой стучали молотки. Блеяли козы, пасущиеся прямо на улице, которые так и норовили выдернуть пару листьев из какой-нибудь крыши, визжали играющие дети, порой доносились обрывки разговоров.

Городок выглядел для меня не слишком приветливым.

— Ты тут бывал? Куда идти? — спросил я у Эмильена.

Мы остановились у перекрёстка и пытались понять, куда нам дальше. Эмильен неуверенно поглядывал по сторонам, и я понял, что в лесу он ориентируется гораздо лучше, чем в городе.

— Надо идти туда, где наливают, — воскликнул Шон. — А там будет и всё остальное.

Смысл в этих словах всё-таки был. Денег, чтобы пропивать их в кабаке, не было. Первым делом нужно было продать шкуры, которые мы захватили с собой из лагеря.