Птичка по имени Авелин (СИ) - Красовская Марианна - Страница 5

Он провел руками от моих бёдер вверх, собирая в складки ткань блузки, а потом несильно сжал мою грудь, коротко и жарко выдохнув мне в макушку. Поднялся выше, спуская блузку с плеч. Ниххонец ничего не понимал в наших нарядах, и это почему-то меня радовало. Блузка теперь болталась где-то на талии, а его пальцы осторожно нащупывали крючки корсета. Он заставил меня опереться всем телом на него, а потом подцепил пальцем первый крючок.

От его медлительности я вся дрожала. В голове был сплошной студень. Ещё крючок, ещё. По обнаженной груди скользнул холодок, а следом и длинные сильные пальцы, задевая соски. Я всхлипнула невольно. Его губы захватили в плен моё ухо, чуть его прикусили, и я все же застонала, громко и откровенно.

И вся его медлительность исчезла.

Корсет был отброшен в сторону, завязки на юбке затрещали. Юбка, а за ней и блузка упали к моим ногам. Он опустился на колени, расшнуровывая мои туфли, а потом принялся целовать мой живот, ныряя языком в ямку пупка.

- Сними маску, пожалуйста, – попросил он. – Сама сними.

Я подняла руки и развязала тесемку. Маска улетела туда же, куда и остальная одежда.

Ниххонцы не целуются, я это знала из рассказов подруг. Смешно, я всегда их (подруг, разумеется, не ниххонцев) ругала за любовь к экзотике. Мне казалось, что ложиться в постель с мужчиной только потому, что тебе он любопытен – верх разврата, а теперь сама дрожала от прикосновения чужих рук и губ. Он не стал снимать с меня чулки, отнес в постель так, а белье, разумеется, снял – и свое, и моё. Мне хотелось изучить его тело, но настаивать на своём я не решилась, да и не успела. Он раздвинул мои колени, опустился на меня и плавно вошёл в давно жаждущее его твёрдости лоно.

Нет, он не показался мне маленьким. Идеальный – вот правильное слово. Размеренный. Точный. Он двигался медленно и ровно, будто отрешенно, сводя меня с ума своей неторопливостью. Я ерзала под ним, стонала, билась, как птица – для меня подобный темп был незнаком и почти невыносим. Супруг был совсем иным – стремительным и жадным. Я привыкла к другому. Мне бы получить быструю разрядку и сбежать, но Хиро не позволял ускользнуть, и руку мою, которую я попыталась опустить между ног, чтобы помочь своему нетерпению, перехватил и впечатал в подушку. Напряжение в моем теле нарастало, мне было приятно почти до боли, а он по-прежнему двигался ровно и спокойно, как вода. Я закинула ноги ему на талию, прикусила кожу на плече, радуясь, что он вздрогнул всем телом, сбиваясь с ритма – значит, живой человек, не голем какой-то.

Хиро отстранился, выскользнул из меня, заставляя жалобно заскулить, а потом перевернул меня и приподнял мои бедра, поднимая на четвереньки. Ох, эта поза мне знакома, ее особенно любил мой муж. В ней все происходит очень быстро. Я сейчас настолько возбуждена, что кончу от пары рывков!

Размечталась! Он вошёл в меня плавно, почти нежно, и двигался в том же размеренном темпе, что и раньше, а как только я начала подмахивать бёдрами, крепко вцепился в мой таз, не позволяя пошевелиться. Я стенала, поджимала пальчики ног, царапала простынь, подвывала в подушку, злясь на свое тело, которое никак не могло достичь вершины, а потом вдруг меня захлестнуло с головой. Тело само по себе выгнулось, изо рта вырвался хриплый птичий клекот, в глазах потемнело. Я словно вся запульсировала, и мир взорвался ослепительным светом.

Это было совсем не похоже ни на что, испытанное мной ранее. Перед глазами все плыло, руки ослабли. Его же движения стали, наконец, чуть резче, дыхание шумнее, и через пару минут он выдернул из меня член, и мне на спину и ягодицы потекло горячее семя. Мне было все равно. Сил не было совсем. Я могла только лежать на животе и вздрагивать, когда моей спины коснулась влажная тряпочка, вытирающая пот и сперму.

Пожалуй, это был самый яркий секс в моей жизни, и уж точно – самый приятный. Вот так, до изнеможения, до онемевших пальцев меня муж ни разу не доводил.

- Лина, ты очень красивая, – шепнул мне Хиро. – Спасибо, что пришла.

Я окаменела. Мне вдруг стало противно от самой себя. И нужно же было повестись на обидные слова глупой девки! Теперь я точно могу считаться шлюхой – сама заявилась к незнакомому мужчине и кричала в его руках. Хорошо, что ночь. Днем он меня без маски не видел. Столкнемся на улице – не узнает.

Хиро вытянулся рядом со мной во весь свой немаленький рост, прижал меня к себе и уснул. Дождавшись, когда его дыхание станет ровным, я вывернулась из его рук, осторожно собрала одежду и выскочила в коридор. Быстро натянула блузку и юбку, плюнув на корсет, застегнула жилетку, сунула ноги в туфли, едва не застонав от боли, и поплелась домой. То, что у меня ни в руках, ни на голове не было маски, вспомнила уже, когда постучалась в двери дядюшкиного дома.

- Явилась, ласточка, – ехидным взглядом смерил меня дядько Амбруаз. – Хорошо погуляла?

- Очень, – коротко ответила я, радуясь, что мне давно не шестнадцать.

- Осторожна была, птичка? Не придётся никого убивать?

- Дядюшка, позволь напомнить, мне двадцать шесть, и я вдова. Я вполне могу сама решать, во сколько возвращаться после маскарада.

- Так ласточка моя, я и не спорю, – вздохнул дядя. – Я просто волнуюсь, ты ж мне не чужая. Наделаешь делов, потом сама плакать будешь. Я ж тебя знаю, ты горячая, сперва орёшь, потом ревешь.

Это было настолько правдивым замечанием, что я не удержала злых слов.

- А вы за Тешу лучше волнуйтесь, – криво улыбнулась я. – Она с молодым Дьеном обнималась, а может, и до сих пор в спальне милуется. Мне и идти-то некуда было...

Дядько потемнел лицом, развернулся и бодрой рысью помчался в дочкину комнату. Я прошмыгнула на кухню, прислушиваясь к дикому страусиному реву дядьки и синичьим пискам его глупой дочки. Если она такая дура, что до сих пор не выпроводила своего кавалера – это, в общем-то, не мои проблемы.

5. Аптекарша

Аптеку постепенно привели в порядок, перекрыли крышу, поменяли полы, вставили новые рамы. К счастью, главное богатство тетушки – сундучок с запрещенными законом веществами – был в полном порядке, а заржавевший механизм мне починил один из родственников. Бесплатно, разумеется, потому что сегодня роль "сиротки" досталась мне. Я сначала пыталась спорить, уверяла, что у меня есть деньги, но дядюшка Амбруаз отвел меня в сторону и деликатно попросил не лезть в мужские дела, потому что я, во-первых, женщина, попавшая в беду, а во-вторых, будучи в Ранолевсе, я исправно помогала семье, ежемесячно высылая кругленькую сумму в золоте. Оказывается, тётушка эти деньги не копила и не тратила на себя, а раздавала нуждающимся членам семьи, тот самый холодильник дяди Амбруаза был куплен на мое, а точнее графа Волорье, золото.

Словом, все для меня было бесплатно, и крыша, и полы, и окна, и даже новые стеллажи. Не пришлось мне торбу резать.

Настал день, когда я торжественно застелила новую, пахнущую деревом кровать свежим постельным бельем, развесила вещи в своём шкафу и расставила на туалетном столике всякие скляночки.

А вывеску над аптекой уже покрасили, и я, смеясь, учила Тешу вести учёт товара. С ее смазливой мордашкой покупателей явно будет немало. Но про сундучок она не знала, и деньги ей доверять было страшно, хотя выбора у меня не было. Кто-то должен работать в аптеке, пока я буду собирать травы и готовить отвары и настои.

Знала я немало, пожалуй, больше, чем когда-то знала тётушка. Не зря Ральф все время подсовывал мне травники и медицинские трактаты. Лекарем мне не стать – меня до сих пор от вида крови воротит, а вот притирания делать умею, да и лубок наложу при необходимости. А про яды и противоядия вообще молчу. Наверное, ни один аптекарь в Эльзании со мной в этом не сравнится.

Ввязываться снова в столь опасные дела я не собиралась. Все "убийственные" зелья я продала хозяину "Кота и микстуры". Яды в притертых флаконах хранятся годами, но я даже не хочу думать о том, что мое зелье может забрать чью-то жизнь. Долго сундучок не пустовал, я заполняла его редкими, но такими нужными порошками: для лёгких родов, для лечения некоторых опухолей, ну и конечно, самыми разными противоядиями. Зря я, что ли, наизусть заучивала симптоматику отравлений и оказание первой помощи?