Путь кинжалов - Джордан Роберт - Страница 64

Сквозь пелену слез Галина Касбан смотрела на Хранительниц Мудрости, ограждавших ее щитом. Как будто им нужен был щит – в нынешнем своем состоянии Галина едва ли смогла бы даже обнять Источник. Белинда, сидевшая скрестив ноги между двумя устроившимися на корточках Девами, поправила шаль и ехидно улыбнулась, словно прочла мысли пленницы. Когда бы эта узколицая, похожая на лисицу женщина, чьи брови и волосы почти добела выгорели на солнце, решила попросту раскроить ей череп, Галина сочла бы такой исход избавлением.

Конечно, ее вовсе не влекла смерть, но она больше не могла выдерживать нескончаемую череду мучений. Каждый день, полный изнурительного, бессмысленного труда, начинался и заканчивался хуже, чем предыдущий. Галина даже не могла вспомнить, когда на нее надели грубое черное рубище. Неделю назад? Месяц? Нет, наверное, не так давно. Не будь ее рот заткнут кляпом, заглушавшим рыдания, она молила бы Белинду снова позволить ей перетаскивать камни из кучи в кучу, делать все, что угодно, лишь бы прекратилась нынешняя пытка.

Голова Галины торчала из подвешенного на крепкой ветке дуба кожаного мешка. Прямо под мешком, нагревая воздух внутри, тлели на бронзовой жаровне уголья. Скорчившаяся – большие пальцы ее рук были привязаны к пальцам ног, – Галина изнывала от жара, ее обнаженное тело покрылось потом. Слипшиеся волосы падали на лицо, она задыхалась и раздувала ноздри, пытаясь набрать воздуха. Но это было бы меньшей мукой, чем тяжкая, бесцельная работа, если бы перед тем, как затянуть горловину мешка вокруг ее шеи, Белинда не высыпала на нее целый горшок какого-то порошка. Едва она начала потеть, порошок стал жечь больнее, чем попавший в глаза перец. Все тело, от плеч до пят, горело, словно в огне. О Свет, словно в огне.

То, что Галина мысленно призывала Свет, говорило о мере ее отчаяния, но сломить ее им не удалось, несмотря на все их старания. Она освободится – непременно освободится! – и когда это произойдет, дикарки заплатят кровью!

Она... Откинув голову, Галина застонала. Кляп заглушил звук, но она стонала, сама не зная, был ли то вопль ярости или мольба о пощаде.

Когда стоны стихли и голова бессильно свесилась, Белинда и Девы поднялись на ноги, приветствуя появившуюся Севанну. Галина попыталась унять свои всхлипывания хотя бы в присутствии золотоволосой предводительницы дикарей, но с таким же успехом могла бы попробовать сорвать рукой с неба солнце.

– Вы только послушайте это сонливое хныканье, – усмехнулась Севанна, подходя поближе и поднимая взгляд. Галина изо всех сил старалась сделать свой взор столь же презрительным. Севанна увешала себя столькими побрякушками, что их хватило бы на десяток женщин! Блуза расстегнута, голая грудь напоказ, дышит глубоко, завлекая мужчин! Но, как бы ни тужилась пленница, трудно изобразить презрение, если глаза полны слез, катящихся по щекам, смешиваясь с потом. Ее судорожные рыдания заставили мешок качнуться.

– Эта да’тсанг жесткая, словно старая овца, – хмыкнула Белинда. – Но я умею делать нежным самое жесткое мясо: главное, готовить подольше и с нужными приправами. В бытность мою Девой мне удавалось размягчать Каменных Псов. Тут нужен правильный подход.

Галина закрыла глаза. Океанов крови им не хватит, чтобы заплатить за все!

Мешок накренился, и глаза открылись сами собой. Девы отвязали переброшенную через ветку веревку, и теперь вдвоем медленно опускали мешок вниз. У Галины перехватило дыхание. Потом она увидела, что бронзовую жаровню отодвинули в сторону, и едва не зарыдала снова, на сей раз от облегчения. Намеки Белинды насчет готовки... Именно это проделают с самой Белиндой, решила для себя Галина. Ее привяжут к вертелу и будут поворачивать над жаровней, пока не вытечет сок. И это только начало!

Мешок ударился оземь и повалился набок. Небрежно, словно мешок репы, Девы отволокли Галину на пожухлую траву, разрезали стягивавшие вместе пальцы рук и ног веревки и вытащили изо рта кляп. Грязь и опавшие листья тут же налипли на потное тело Галины.

Ей очень хотелось встать, взглянуть им в глаза, встретить и выдержать их взгляды, но она поднялась только на четвереньки и впилась пальцами в дерн. Чтобы не начать обмахиваться в попытке хоть немного облегчить боль. Пот обжигал, как сок ледяного перца. Ни на что другое, кроме как корчиться и дрожать, мечтая о мщении и пытаясь наполнить слюной пересохший рот, у нее не было сил.

– Я думала, ты окажешься покрепче, – задумчиво произнесла Севанна, глядя на нее сверху вниз, – но, может быть, Белинда права. Возможно, ты уже достаточно размякла. Хочешь перестать быть да’тсанг? Поклянись повиноваться мне во всем, и, возможно, тебе даже не придется становиться гай’шайн. Ты дашь такую клятву?

– Да! – Хриплый возглас вырвался у Галины в то же мгновение, хотя ей пришлось сглотнуть, чтобы произнести еще хотя бы слово. – Я буду повиноваться тебе! Клянусь!

Она и вправду готова была повиноваться, до того мгновения, пока дикарки не ослабят бдительность. Неужто им всего-то и требовалось, что клятва, которую она, не задумываясь, принесла бы еще в первый день? Севанна узнает, каково это – висеть над горящими угольями! О да, все они узнают...

– Тогда, конечно же, ты не будешь возражать против того, чтобы поклясться на этом, – промолвила Севанна, показывая что-то белое. Галина подняла глаза, и у нее зашевелились волосы. Дикарка держала в руках белый, гладкий, словно сделанный из полированной кости жезл длиной в фут и толщиной в женское запястье. Неужели айильцы ухитрились каким-то образом похитить из Башни Клятвенный Жезл?

Потом Галине удалось разглядеть выгравированные на обращенном к ней конце стержня знаки – цифры, бывшие в ходу в Эпоху Легенд. Они обозначали число сто одиннадцать. Жезл Башни отмечало число три, как полагали многие, знаменующее собой Три Обета, приносимые Айз Седай. Значит, предмет в руках Севанны – вовсе не то, чем показался вначале, но даже окажись здесь завораживающая взглядом очковая змея из Затопленных Земель, она не приковала бы к себе взгляд Галины так, как эта вещица.

– Прекрасная клятва, Севанна. И когда ты собиралась рассказать о своей затее всем нам?

Раздавшийся голос заставил Галину поднять голову. Он заставил бы ее отвести глаза и от очковой змеи.

Из-за деревьев, во главе дюжины Хранительниц Мудрости с каменными лицами, вышла Терава. Не считая Дев, сейчас вокруг Галины собрались те самые женщины, в присутствии которых ее приговорили носить черную дерюгу. Слово Теравы, короткий кивок Севанны, и Девы быстро исчезли. Галина по-прежнему исходила потом, но неожиданно ее пробрал озноб.

Взглянув на Белинду, которая отвела глаза, Севанна подбоченилась и скривила губы в усмешке, походившей на звериный оскал. Оставалось лишь подивиться смелости этой женщины, не боявшейся противостоять Хранительницам, иные из которых обладали нешуточной силой. Галина сознавала, что, если ей удастся освободиться и она начнет мстить, она не сможет позволить себе относиться к ним как к обычным дикаркам. Терава и Сомерин были сильнее любой женщины в Башне, и каждая из них легко могла бы стать Айз Седай. А вот Севанна смотрела на них с вызовом.

– Кажется, вы очень быстро вынесли решение, – сухо заметила она.

– Вопрос не стоил долгого обсуждения, – спокойно ответила Тион, – Мера’дин получили то, чего заслуживают.

– Им было сказано, что они получили это вопреки твоей попытке повлиять на нас, – добавила Риэль с некоторой горячностью. Оскал Севанны сделался еще более хищным, казалось, она сейчас зарычит.

Между тем Терава шагнула вперед, схватила Галину за волосы и рывком подняла на колени, запрокинув ей голову. Будучи не самой рослой из Хранительниц, сейчас, угрожающе возвышаясь над Галиной, она казалась выше любого мужчины. Смотревшие на Айз Седай ястребиные глаза подавляли всякую мысль о мщении или вызове. Седина, тронувшая темно-рыжие волосы Теравы, придавала ее лицу большую властность. Руки Галины непроизвольно сжались, ногти впились в ладони. Она мечтала о том, как отомстит этим женщинам, как они будут молить о смерти и слышать смех в ответ на свои мольбы, но боялась при этом даже помышлять о Тераве. Терава заполняла ее сны, и единственное спасение заключалось в том, чтобы проснуться с воплями, в холодном поту.