Жена Эмиля. Наследник для Зверя (СИ) - Устинова Мария - Страница 41

– Ты за них драться не будешь, а я буду. Это всё.

Я поняла, чего Эмиль боится: однажды он потерял меня и теперь верит только себе. И ведь правда будет – уже не раз дрался. Как несколько дней назад застрелил одного и зарезал второго без всяких сомнений, когда они попытались остановить его. Только мне хотелось чего-то более весомого, чем слова. Всю жизнь просидеть дома не выйдет – это не жизнь, а пытка. Снова настойчиво вспомнилась Жанна с ее рассказом о бронежилете и закрытых окнах. Мой сын заслуживает лучшего.

– У меня ты не хочешь спросить?

Эмиль смерил меня взглядом и отвернулся. Это я сидела в плену, но почему-то себя он чувствует пострадавшим. Все ясно. Бережно придерживая теплое тельце, я вышла из кухни и мужчины заговорили вновь. Неожиданно в коридоре меня догнал Андрей. Я бросила испуганный взгляд в фойе, ожидая увидеть взбешенного Эмиля, но его что-то отвлекло.

– Дина, – быстро прошептал он. – Это ты мать. Решай сама.

Он прав и это понимание пронзило насквозь. Я мать – это мне решать. Впервые в жизни я ощутила ответственность не только за себя, ее не переложишь на чужие плечи. Потому что если что-то случится, в зеркало я буду смотреть на себя. С себя спрашивать. Связь, которая держала меня рядом с Эмилем, была очень сильной. Проросшей в сердце и в душу. Цепи, которые снились мне, были не такой уж метафорой. Но несколько килограммов счастья на моих руках куда важнее всего, что между нами было.

– Сделай нам документы, – попросила я.

Думала, Андрей обрадуется, но он только кивнул, сжал мои пальцы и поднес к губам. Не как Эмиль, просто подержал около рта, чтобы я ощутила дыхание.

– Подготовлю за несколько дней.

Глава 41

– Дина! – в фойе бдительно появился Эмиль.

Все-таки заметил, что Андрей пошел за мной. Я скрылась в комнате, справившись с желанием хлопнуть дверью. Положила ребенка в кроватку, борясь с дрожью в руках. Сейчас он войдет, и… Но в тот момент, когда дверь действительно распахнулась, я развернулась лицом к входу, упрямо сложив на груди руки. Я была готова к борьбе настолько, что меня даже потряхивало. Или это от страха, потому что я впервые бросала мужу вызов?

– Это ты виноват, – прошипела я. – Я говорила, нельзя этим заниматься, а тебе всегда мало… И теперь моего сына убьют? Мне не нужна кровная месть между моим сыном и твоими врагами!

Эмиль остановился, заметив мой твердый взгляд и сжатые губы.

– Я занимаюсь этим, родная, – сказал он. – Если станет совсем туго, я вас спрячу.

Я плотнее скрестила на груди руки, перебирая пальцами, лишь бы унять распирающий меня гнев. Стояла спиной к кроватке со спящим ребенком и прислонилась к ней поясницей, словно защищала даже от Эмиля.

– Совсем туго, это когда к горлу нашего сына приставят нож, как мне в прошлый раз?

Представив это, я прижалась губами к кольцу. Сначала казалось, что я, приняв предложение Андрея, бросаю мужа, но теперь убеждалась, что это правильно, все больше. Ему власть и деньги, мне ребенок. Так всегда было. Это мужской и женский выбор. У меня будет несколько дней подумать, пока Андрей делает документы.

Эмиль уставился на черный бриллиант в оправе, затем мне в глаза. Ничего не успел ответить, в дверь постучали и ее приоткрыл новый охранник-блондин.

– Все готовы, ждем вас.

Эмиль кивнул.

– Куда ты? – насторожилась я.

– Решили еще раз допросить ахмедовских, – неохотно ответил он.

– Я поеду с тобой, – решила я.

– Не глупи. Оставайся дома.

– Нет, Эмиль. Бестужева нужно искать, если он жив, – размеренно сказала я. – Я не могу просто остаться дома! Это мой сын! Ему угрожает опасность потому, что ты не ушел вовремя!

Я хотела пройти мимо, но Эмиль поймал меня за локоть и сдавил. Его бесит, что я не слушаюсь. Он любит безропотных женщин. Но я ему больше не рабыня.

– Это не так просто сделать, Дина. Ты не знаешь, как мне тяжело… Из большого криминала так не уходят. Если не сделать все правильно, нас найдут. Прости уж, как есть, – он говорил зло, не жалея меня, а локоть горел от боли. – Ты знала, кто я!

– Я любила тебя, – прошептала я внезапно севшим голосом. – Мне было все равно, кто ты. Я тебя любила!

У него такой измотанный вид... Я жалела мужа и ненавидела себя за эту жалость. Но если он думает меня остановить – ошибается. Потому что это я – мать. И Эмиль прочел мою готовность бороться за сына до конца.

– Можешь поехать с нами.

Пока я переодевалась, Эмиль сообщил Феликсу, что он останется с ребенком. Тот особо не спорил, как я поняла, ему отвели роль моего личного охранника. Я хотела спросить, почему он так ему доверяет, помимо того, что они родственники. А затем вспомнила, что с Бестужевым они тоже кровные враги.

Антона уже не было. Ехали мы в машине Эмиля вместе – Андрей, новый глава охраны. Направлялись за город: я смотрела на качающиеся ветви в снегу и ели, склонившиеся над дорогой. Они напоминали о той ночи, когда я родила. Мне даже показалось, что мы возвращаемся в тот лесной дом, но вскоре добрались до небольшого хутора и вошли в деревенский, заброшенный дом.

– Надеюсь, не успел сдохнуть, – пробормотал Андрей.

Мы с Эмилем шли последними. Всю дорогу в машине молчали, глядя в разные стороны – отчуждение между нами крепло. Не намеренно, я не форсировала это, просто мысли были заняты другим. Не могу просто ждать, пока мужчины разберутся. Но что делать, тоже не знаю: прятать сына и искать Бестужева? Положиться на Андрея и бежать?

В доме было холодно, изо рта вырывался пар. Я отвыкла от улицы и на свежем воздухе закружилась голова.

По очереди мы вошли в комнату. Обстановка спартанская, но сносная – чисто, даже мебель есть, просто не топлено. Андрей здесь выглядел органично, а я в своей соболиной шубе не вписывалась в бедный интерьер.

Пленник заворочался и сел, когда мы вошли. В живых Андрей оставил только одного. Во рту кляп и дышит тяжело, раздувая ноздри. Уже не молодой, под капюшоном парки – коротко стриженные волосы с белыми висками. Он настороженно следил за нами. Во взгляде почти не было страха – железное самообладание. Я видела его в доме мельком, он ничем не запомнился, но раз Андрей оставил именно его, значит, не шестерка. Он стянул с пленника капюшон, стало видно, что тот избит, зато без следов пыток на лице.

– Привет, – Андрей убрал кляп, криво улыбнулся и выпрямился.

Он достал нож и выщелкнул лезвие. Знакомый ножик: мне им угрожали при похищении – трофей? Я заметила, что мужчина на полу боится ножа.

– Хочешь жить?

Пленник скованно кивнул. Его взгляд скользнул по мне, задержался в области живота, и больше он на меня не смотрел – только на мужчин. Я отступила к подоконнику, застеленному кружевной самовязной салфеткой и теперь видела всю комнату. Андрей, охранник, а Эмиль стоял позади всех, как хозяин.

– Звонишь шефу, говоришь, что нужно и я тебя отпущу, – Андрей копался в телефоне, тоже трофейном.

– Что сказать? – тот говорил посаженным голосом.

– Скажи Ахмеду, что у тебя зацепка. Если что-то заподозрит и спросит, скажи, что ваших убрал я, но тебе удалось скрыться. Расспроси про Александра Бестужева, что он помнит про тот день. Он знал, что тот сопровождает конвой?

– Не поведется, – тем не менее, пленник прижал телефон к уху.

– Постарайся. Скажи, что выяснишь, кто его за лоха держит.

У Ахмеда это какой-то пунктик. Разговор получился коротким, хотя пленник старался. До нас долетал раздраженный, отрывистый голос Ахмеда. Только было сказано слово «лох», как тот проглотил наживку.

– Ну? Что сказал Ахмед? – спросил Андрей после того, как они поговорили.

Пленник перевел дух, словно боялся отвечать. Значит, ничего ценного.

– Не знал… Никто об этом не знал, ты же спрашивал… Мы узнали, что сын Бестужева был в разграбленной машине, когда его отец сообщил о смерти. Клянусь.

– Что он вспомнил?

– Ничего… Слишком давно, почти год прошел!