Жена Эмиля. Наследник для Зверя (СИ) - Устинова Мария - Страница 20

– Он не мой денежный мешок, – продолжила я. – Есть те, кто разводятся с мужьями, когда они все теряют. А я с Эмилем, пока он жив. Я хочу, чтобы ты понимала… Если вы его утопите, пойдете ко дну вместе с ним.

– О чем это ты, черт возьми? – голос Жаны стал острым, как лезвие ножа.

– Я знаю про твои салоны и то, что происходит там на самом деле. Про девушек и, скажем так, их спонсоров. Знаю, что у вас есть связи.

Было интересно наблюдать, как с холеного лица Жанны сползает маска. Рот приоткрылся, взгляд под трепещущими ресницами стал осоловелым.

– Подумай, что будет, когда всплывет правда о салонах. К тебе ведь обращались известные люди? Им будет неприятно, когда их имена начнут трепать на всех углах. Кто к вам обращался? Криминал, может быть, бизнес? Они скажут тебе спасибо за это?

– Ты мне угрожаешь? – спокойно спросила она, когда совладала с собой.

В тоне почти не было эмоций, но масса подтекста.

– Попроси мужа узнать, кто такой Андрей Ремисов и как мы связаны, – предложила я. – Это он про вас рассказал. А после подумай, не пожалеешь ли потом.

Я неловко поднялась, собираясь уйти.

– Стой.

Жанна откинулась на спинку стула, сложив руки на груди, прятала дрожь, чтобы казаться уверенней. Я угадала: это холодная, расчетливая женщина. Они легко выбирают между мужем и собственным благополучием на чашах весов, и всегда правильно. Я думала, чувства делали меня уязвимой, но ошиблась. Именно бесчувственность и патологическая расчетливость Жанны позволили управлять ею. Сейчас я нажила себе кровного врага… Но друзья мне такие не нужны.

– Чего ты хочешь?

– Дай показания против мужа.

– Иди ты! – хищно огрызнулась она.

– Твое дело, – пожала я плечами. – Я хочу, чтобы улики вернулись в дело, и буду этого добиваться. Если мы не договоримся, считаться с твоими интересами не будут. В грандиозном скандале ты окажешься самой мелкой фигурой в большой игре, а для женщины это фатально. Поверь, я кое-что в этом понимаю. Мужа ты не любишь, а себя сохранишь.

Я оставила Жанну за столиком. Боялась ли я, начиная игру? Еще как. Перед врагами показала козыри, пошла ва-банк. Дальше все зависит от того, что на руках у них.

Пальцы сами собой сжимались на коленях в кулаки – маленькие и слабые, кулак из женской руки, тем более, беременной молодой женщины, это не то, чем в криминальном мире впечатляют. Сжимались, комкая легкое платье на коленях. Я очень хотела, чтобы Эмиль вернулся. Я не могу допустить, чтобы его затравили в тюрьме.

Да, боюсь. За малыша, за мужа… Боюсь, что Воронцов взбесится, если Жанна ему донесет. Действовать нужно быстро, чтобы у него не было возможности отдать приказ. Быстро, чтобы Воронцов не успел размазать меня, как букашку об пол. Я знаю, таких… Жестоких, мстительных, у которых ярость затмевает разум, когда ему плюют в лицо. Мало, его партнер унизил, от его беременной юной жены он такого не потерпит.

К счастью, я знаю и таких, как Жанна. Тогда, в ресторане, я подумала, что мы похожи, но как же я ошибалась! Общего ни на грамм. Я готова замолчать историю со сводничеством, если она пойдет на мои условия, но если нет… Жанна рискует. Среди ее клиентов серьезные люди, такие не прощают глупости и ошибок, а она женщина умная. Думаю, сделает правильный выбор.

Прежде чем позвонить адвокату, я долго смотрела на кольцо. Нужно было решиться, а обожженный камень помогал собраться. Долгие, тягучие гудки в трубке…

– Госпожа Кац?

Я выдохнула и отвела взгляд от бриллианта.

– У меня есть кое-что, – сказала я. – Я получила компрометирующие сведения, которые нам помогут. Намекните кому следует, что тайное станет явным, если он не начнет вести себя правильно. Если об этом станет известно, его друзья и должность потеряют, и свободу.

– У вас есть доказательства, госпожа Кац? – живо заинтересовался адвокат.

– Есть свидетель, – я пока утаила имя Жанны. – Поговорите пока приватно. Пусть прекратят препятствовать освобождению моего мужа, отыщут потерянные улики и больше не лезут, куда не просили.

– Это серьезный шаг.

– А что вы предлагаете? – у меня вовсю колотилось сердце. – Я не могу позволить ему сгнить в тюрьме! Действуйте.

Я сбросила звонок со второго раза – пальцы тряслись от волнения. Все решится за несколько дней. Если я права, уже скоро увижу Эмиля, а если ошиблась… Лучше об этом не думать.

Глава 21

До следующей недели все затихло.

У Андрея свои заботы, адвокат бился на правовом поле, и как-то совпало, что мне никто не звонил. В воскресенье около полуночи раздался звонок. Долгое молчание, затем кто-то тяжело и взволнованно задышал в трубку, словно пытался успокоиться.

– Твоя взяла, – тихо сказала Жанна и отключилась.

Она выяснила, кто такой Андрей и ответы ей не понравились. Я же говорила, что она умная.

В понедельник стало совсем невыносимо. Я спасалась чаем с ромашкой, излагала ежедневнику мысли, стараясь не замечать, как дрожит рука… Мной неожиданно овладело чувство, что в борьбе пройдет вся жизнь. А это больше, чем слова. Ушедшие в никуда годы, ранняя седина, одиночество… Взгляд в глаза сыну, которому рано объяснять, где его отец. Долгая разлука. С годами я неизбежно зачерствею и после этого уйдет любовь.

Я бросила паркер, даже писать надоело – не помогает больше. Не понимаю, что за странная смесь тоски, горя и отчаяния меня гложет, а потом выразила ее одной фразой... Как я смела надеяться на лучшее? Как смела мечтать!

Я обхватила голову руками. Дальняя стена кабинета терялась в темноте, только на полу возле окон было немного лунного света. Я физически ощутила огромный пустой дом, где обитает одна душа, и то покалеченная.

Съедаемая черным отчаянием, я сбросила ежедневник в ящик стола и ушла в спальню. Упав лицом в подушку, я давилась слезами и уснула поздно, вымотанная и без сил. Наутро голова была тяжелой после ночной истерики. Я с тревогой прислушалась к тишине в животе, но ребенок толкнулся, и я поплелась на кухню.

Надеюсь, это просто усталость. Но я с тревогой узнавала апатию и грызущую тоску – так начинается депрессия. Так она в прошлый раз начиналась. Пытаясь вернуть настрой на лучшее, я приготовила чай с ромашкой и ушла в зал. И сделала то, чего давно не делала – включила телевизор, так сильно соскучилась по звуку человеческого голоса. Отрада одиночки.

Мне нельзя в депрессию. Не сейчас. У меня скоро родится ребенок, а мужа, чтобы вытаскивать меня из эмоционального дерьма, нет рядом.

За окном сиял свежий, умытый ночным дождем город, я размышляла, не позвонить ли маме. Хотя бы ей… Поднесла кружку к губам, да так и застыла.

– …связанный с громким скандалом, материалы дела проверяются, дают свидетельские показания...

Скороговорку ведущего я услышала краем уха и обернулась. Наверное, показалось… Это невозможно! Но в новостях мелькнул следователь Питерцов. Он беззвучно давал комментарии, но быстро уступил место другому чиновнику.

Зазвонил телефон, но я не могла оторваться. Так и стояла, вдыхая приятный запах ромашки, и расширенными глазами смотрела новости.

– …установлено, что Воронцов был заказчиком убийства. Мотивом выступила коммерческая деятельность Эмиля Каца.

В ушах зашумело, перекрывая голос ведущего. По телу расплывалась сладкая истома, словно месяцы напряжения, страха и боли позади. Еще боялась верить, но меня охватила такая легкость, что я чуть рассмеялась.

Телефон разрывался – звонил адвокат. Я хочу, чтобы меня убедили – я не ослышалась и все будет хорошо!

– Его освободят? – выкрикнула я, как только ответила. – Что произошло, вы можете объяснить?

– Я поступил, как вы и предложили. Жена Воронцова дала показания, вскрылся сговор. В общем, госпожа Кац, пошла такая цепная реакция, что я боюсь предположить, чем она закончится.

– Что будет с Эмилем?

– Впереди суд, – бархатистый тон был теплым и полным уверенности. – Но теперь речь пойдет о превышении мер самообороны. Это совсем другая история.