Рабыня Рива, или Жена генерала (СИ) - Устинова Мария - Страница 51

Он пытался что-то выдавить из последних сил.

И вдруг откинулся на спину. Глаза уставились в небо.

Жизнь Лиама оборвалась.

Не допуская вновь ошибки, Шад пинком перевернул тело командора, чтобы убедиться, что все кончено. Белоснежный мундир покрылся кровью и пылью. Лица я не видела, но поняла, что Лиама больше нет. Сунув кинжал в ножны, даже не очищая, Шад бросился к сестре. Она так и не поднялась, и я запоздало поняла, что Лиам успел ударить ее кинжалом.

– Шантара, – генерал приподнял ее тело, придерживая голову.

Пытался по инерции в лицо заглянуть, проверил пульс. По резким движениям я поняла, как он переживает за нее, хотя старается действовать хладнокровно.

– Она дышит? – я подбежала к ним, упав на колени с другой стороны.

Колотая рана на горле...

Может, у Лиама рука дернулась в агонии или от судороги, может, бил прицельно – в отместку. Я подняла голову, уставившись на Шада. Больно смотреть на него. По глазами видела: он думал, не виноват ли невольно в смерти сестры… Он ведь ее освободить хотел.

Вместо этого Шантара медленно умирала на Арене.

Как хорошо, что здесь нет их отца и матери. Думали, что потеряют сына, а потеряли дочь…

– Она беременна, нужно помочь ребенку! – вспомнила я, и Шад взял остывающее тело сестры на руки.

– Позовите медика! – он прошел через толпу, и его никто не посмел остановить.

Не знаю, в силе ли приговор или Шаду простили его проступок, но сейчас было не до того. Внимание толпы было приковано к телу Шантары у него на руках. Кто действительно невинная жертва…

Отдав сестру на попечении врачей, Шад стоял, опустив голову.

Несмотря на усилия, это ему придется носить траур…

Я подошла со спины, но не решилась прикоснуться. По сгорбленной фигуре видела, как это его ранило – словно не сестра, а он получил роковой удар.

– Все видели, кто он, – сказал Шад, и с вызовом оглянувшись, глядя на судью, который также пришел посмотреть на бой, как и остальные. – О Лиаме мне больше нечего сказать. Сейчас я назову тех, кто виновен в ее смерти вместе со мной!

Глава 38

Смерть сестры его пошатнула, но вместе с тем – заставила собраться. Просто отрезала все, что не имеет отношения к делу, делая ситуацию лаконичной и простой. Смерть всегда расставляет точки над «и». Это я хорошо поняла после восьми лет войны.

– Каждый, кто допустил разногласия из-за династии – все в ее смерти виновны! – голос Шада был полон сожалений и силы. – Из-за чего она погибла в мирное время? Потому что Лиаму позволили диктовать условия у нас дома! Зачем тогда победы такой ценой добивались?

Я видела, что он говорит искренне.

Боль за сестру, за суд над ним – он разочаровался после того, как с его семьей поступили. Жар его слов был похож на ветер, полный зноя, который сдувал пыль с Арены.

Скоро родителям сообщат о смерти дочери – им еще больнее станет. Мне хотелось подойти, но смысла в этом не было – словами такие потери не утешишь.

– Вы можете осудить меня, – продолжил Шад, обращаясь к присутствующим. – Но не я уронил честь страны после войны. За свои ошибки заплатил сполна! Я призываю вас к мудрости! После войны не время предаваться междоусобицам. Они нас перед врагом ослабили!

Он внушал им то, что мне говорил когда-то.

– Я верой и правдой вам служил. Прошел всю войну. Не для того, чтобы отречься от того, чего удалось добиться. Я намерен присоединиться к династии. И вы можете верить мне, потому что ради победы я не пожалел ничего и всем об этом известно!

Его слушали молча, но сейчас возник тихий ропот.

Герой героем, но он много традиций нарушил, чтобы теперь на престол претендовать. Правила ведь всего три было: не быть опозоренным в бою, жениться на григорианке, не быть осужденным. Минимум два из трех он соблюсти не сумел.

– А остальные претенденты – не запятнаны ничем? Жена-иномирянка – не такое зло, как предатель собственного народа! Она стала моей женой, потому что вы так захотели! И осужден я был из-за того, что допустили суд надо мной – чужаку позволили обвинить меня! Мне больше нечего сказать!

Запахнув плащ, он наклонился к безжизненному телу Лиама и вытащил нож. Обтер об мундир убитого, и направился ко мне.

Мне было все равно, достигла ли его речь цели и дадут ли ему присоединиться к династии. Я была рада, что все закончилось, и обняла мужа.

– О, Шад, ты жив!

День мы провели в госпитале.

Шантара не погибла сразу, молодая и сильная, но металась между жизнью и смертью – пять часов на грани. Ребенка – племянника Шада – извлекли при помощи кесарева сечения. Врачи сказали, надо ждать, и мы ждали. Вскоре приехали их родители, Лиана была встревожена и хотела забрать малыша, но врачи не позволили. Еще две недели мальчик будет дозревать, слишком рано рожденный. Отец отозвал Шада, и они о чем-то говорили – разговор шел серьезный. После раскаленного полуденного воздуха в госпитале было тихо и прохладно. В углу журчал фонтан.

Через полчаса к нам вышла пожилая григорианка и сообщила, что Шантара скончалась…

Ее погребли на следующий день.

Утром я выкрасила пряди волос в черный. Я знала, что так будет, только не знала, что траур буду держать по Шантаре. Проститься с ней пришли многие: некоторых я знала, как соседей и знакомых. Пришли сослуживцы: ее и ее умершего мужа. Высшие чины и министры, которых я видела когда-то во время приветствия монарха… Просто григорианцы, услышавшие о ее гибели. Тогда я еще не знала, сколько шума наделала ее смерть в обществе. Она была сестрой героя, женой ветерана, служила сама. Была молода и беременна. Равнодушных не осталось. Пришли родители: мрачный отец, поникшая мать. В ее волосах тоже было много черного, она закуталась в плащ, но капюшон не надела. Ясные глаза хищной птицы смотрели на тело дочери со страшным выражением потери.

– Мои соболезнования, Лиана, – я наклонила голову, сегодня ей многие выразят сочувствие.

Среди пришедших проститься была и Эдетт, бывшая названная Шада и подруга Шантары. Они с Шадом встретились глазами – у бывшей невесты был взгляд с вызовом, полный скорби и боли за подругу. Она сожалела, что не была на Арене и не смогла отомстить.

– Шад, – выдохнула она.

– Эдетт, – ответил он.

– Самое печальное то, что ребенок сиротой останется, – продолжила она. – Отец и мать погибли. Как назовешь племянника, решил?

– Миро Эл-Шад, – мой муж говорил без запинки, он все обдумал, хотя мы это не обсуждали, как не обсуждали и то, что воспитываться племянник будет им.

Эл-Шад – означало сын сестры или брата. Имя малышу он образовал от своего, значит, присоединит к нашей семье.

– Благополучия вам, – сказала Эдетт, каким бы странным не казалось желать счастья на похоронах. Но Шантару погребут, а жизнь пойдет дальше, кому, как не боевому пилоту это понимать. – Завтра я отбываю на спутник. В следующий раз не скоро увидимся.

В словах звучал подтекст «никогда».

Похороны повлияли на меня в худшую сторону. А может просто осознание, что все закончилось – выживание, борьба. Больше от нас ничего не зависело, но мы остались живы и самые сильные волнения позади. В наш старый дом я вернулась полностью опустошенной. Мы могли только ждать решения совета: имеет ли право Шад присоединиться к династии или нет.

Суд окончился ничем.

Лиам подтвердить свои претензии не сумел и был убит. С Шада обвинения сняли. Но все равно нужно было заново привыкать к новой реальности и к смерти Шантары. Разбирательства шли долго. Внешне все затихло и на Григе пошла спокойная жизнь, но общество изменилось, и я это видела. На меня уже реагировали мягче, в лавках приветствовали как свою, даже родители Шада смягчились. Регулярно вечера мы проводили у них, молчаливые посиделки за ужином были долгими и печальными, но мой муж стремился поддержать родителей, и я понимала его.

Через несколько дней Шад вошел в нашу спальню поздно вечером. Он был мрачным – как всегда в последние дни, и я не сразу поняла, что у нас хорошие новости.