Перекрестки сумерек - Джордан Роберт - Страница 57

Глаза Берелейн на мгновение испуганно расширились – интересно, почему? – но затем она вздохнула, продолжая улыбаться, так что улыбка стала уже казаться наклеенной, и ниточка раздражения вплелась в ее запах.

– Прикажи разбить тебе палатку. Я знаю, что в одной из повозок есть хорошая медная ванна. Вряд ли ты выбросил ее. Люди ожидают от благородного, что он и будет выглядеть соответственно, Перрин. А это подразумевает презентабельный вид, даже если для этого потребуются дополнительные усилия. Таковы правила игры. Ты должен давать людям то, чего они от тебя ждут, а не только то, в чем они нуждаются или чего хотят, иначе они потеряют уважение к тебе, да вдобавок еще и оскорбятся, что ты им это позволил. Откровенно говоря, мы все заинтересованы в том, чтобы этого не случилось. Все мы находимся далеко от дома и окружены врагами, и я всей душой верю, что ты, лорд Перрин Златоокий, и есть наш единственный шанс выжить и вернуться домой. Без тебя все рассыплется на кусочки. Так улыбайся же, поскольку если мы флиртуем, то это значит, что мы говорим о чем-то приятном.

Перрин оскалил зубы. Майенцы и Хранительницы Мудрости наблюдали за ними, но в пятидесяти шагах и в таком полумраке его гримаса вполне могла сойти за улыбку. Потерять уважение? Кто, как не Берелейн, помог ему лишиться всякого уважения, которым он когда-либо пользовался среди двуреченского народа, не говоря уж о слугах Фэйли! Что еще хуже, Фэйли неоднократно читала ему подобные же лекции о том, что благородные должны давать людям то, что от них ожидают. И егооскорбляло, что именно эта женщина эхом повторяет мысли его жены.

– Я так понимаю, что ты хочешь что-то сообщить мне по секрету? Лицо женщины оставалось спокойным и улыбающимся, однако ручеек страха в ее запахе усилился. Это отнюдь не было паникой, но Берелейн явно считала, что подвергается опасности. Ее руки в перчатках сжали поводья гнедого.

– По моему приказу несколько ловцов воров шныряют сейчас в лагере Масимы и заводят «друзей». Это, разумеется, не так эффективно, как иметь там «глаза-и-уши», но они прихватили с собой вино, якобы украденное у меня, и уже кое-что разузнали. – Мгновение она насмешливо рассматривала его, склонив набок голову. О свет! Она знала, что Фэйли использует Селанду и остальных этих идиотов в качестве шпионов! Ведь как раз Берелейн первой рассказала ему о них. По всей видимости, Гендар и Сантес, ее ловцы воров, видели Хавиара и Нериона в лагере Масимы. Необходимо предупредить Балвера прежде, чем тот попытается натравить Медоре на Берелейн и Анноуру. А то как бы он сам себя не загнал в ловушку.

Он не отвечал, и Первая Майена продолжала:

– Я положила в эту корзинку еще кое-что кроме хлеба и куропатки. Это… некий документ, который Сантес обнаружил вчера утром. Он был заперт у Масимы в ящике стола. Этот глупец не может пройти мимо замка, чтобы не попытаться узнать, что там лежит. И если уж он влез куда не надо, то должен был выучить то, что Масима держит под замком, а не брать с собой, но что сделано, то сделано. Только не позволяй никому увидеть, как ты читаешь бумагу, я приложила столько усилий, чтобы ее спрятать! – резко добавила она, когда Перрин поднял крышку корзинки, обнаружив под ней завернутый в ткань пакет, а также открыв доступ наружу ароматам жареной птицы и свежевыпеченного хлеба. – Я уже несколько раз видела людей Масимы, следящих за тобой. Они могут наблюдать и сейчас.

– Я еще не полный идиот! – прорычал Перрин. Он знал о соглядатаях Масимы. Большинство его последователей были горожанами и вели себя в лесу настолько неуклюже, что устыдился бы и десятилетний мальчишка. Что совсем не означало, что какой-нибудь парочке все же не удалось спрятаться где-нибудь среди деревьев, достаточно близко, чтобы шпионить за ним под прикрытием теней. Они всегда держались на расстоянии, поскольку Перин обладал таким зрением, что его считали чем-то вроде наполовину прирученного Исчадия Тьмы. Поэтому он редко слышал их запахи, а сегодня утром у него и без того хватало забот.

Отодвинув ткань в сторону и достав из-под нее куропатку, по размерам не уступавшую хорошему цыпленку, с поджаристой хрустящей корочкой, он оторвал одну ножку, одновременно нащупывая на дне корзинки и вытаскивая лист плотной белой бумаги, сложенный вчетверо. Не обращая внимания на жирные пятна, Перрин развернул листок поверх птицы, действуя неловко из-за того, что был в перчатках, и начал читать, отрывая зубами куски мяса. Любой, наблюдающий за ним со стороны, решил бы, что он раздумывает, на какую часть куропатки ему наброситься, когда он покончит с ножкой. На толстой зеленой печати, взломанной с одной стороны, было выдавлено какое-то изображение. Перрин решил, что это три руки, у каждой из которых указательный палец и мизинец были подняты, а остальные прижаты к ладони. Письмо было написано явно в спешке, почерк был странный, и некоторые буквы трудно распознать. Однако, приложив некоторое усилие, он смог разобрать, что было написано на листке.

– Именем Императрицы, – мягко проговорил он. Так мягко сталь скользит по шелку. Подтверждение сношений Масимы с Шончан, хотя лично для него никаких подтверждений не требовалось. В подобных вещах Берелейн не стала бы лгать. Эта Сюрот Сабелле Мел-дарат должна быть высокопоставленной особой, раз выдает подобные документы. – Теперь и ему придет конец, как только Сантес подтвердит, где он нашел эту бумагу. – Служба Империи? Масима знал, что Ранд сражается с Шончан! Опять в голове Перрина вспыхнула радуга и тотчас исчезла. Этот человек – предатель!

Берелейн засмеялась, словно он отпустил какую-то остроту, но ее улыбка теперь уже определенно была натянутой.

– Сантес сказал мне, что его никто не заметил в суматохе, когда разбивали лагерь, так что я позволила ему и Гендару сходить туда еще раз с последним бочонком моего доброго тунайганского. Они должны были вернуться через час после заката, но оба пропали. Возможно, конечно, что они просто проспали, но они никогда…

Берелейн замолчала, издав легкое восклицание и уставившись на него во все глаза, и Перрин понял, что машинально перекусил пополам кость. О Свет, он обглодал подчистую целую ножку, даже не заметив этого!

– Я проголодался сильнее, чем мне казалось, – пробормотал он. Выплюнув осколки кости в рукавицу, он бросил их на землю. – Нет большой опасности в том, что Масима знает, что этот документ у тебя. Полагаю, ты держишь рядом с собой телохранителей постоянно, а не только тогда, когда выезжаешь.

– Пятьдесят человек Галленне спали вокруг моей палатки прошлой ночью, – ответила Берелейн, все еще глядя на него, и он вздохнул. Можно подумать, что она никогда прежде не видела, как перекусывают кость пополам!

– Что сказала тебе Анноура?

– Она хотела, чтобы я отдала бумагу ей, а она бы уничтожила ее. Так что, если бы меня спросили, я могла бы сказать, что у меня документа нет и я не знаю, где он находится, а Анноура могла бы подтвердить мои слова. Впрочем, сомневаюсь, что Масима этим удовлетворился бы.

– Вот и я сомневаюсь. – И Анноура тоже должна бы знать это. Айз Седай могут заблуждаться, временами могут даже вести себя по-дурацки, но они никогда не были глупыми. – Как именно она сказала тебе – что уничтожит бумагу или что, если ты дашь ей документ, она сможет его уничтожить?

Брови Берелейн сошлись к переносице, она задумалась на минуту, прежде чем ответить:

– Она сказала, что уничтожит. – Гнедой протанцевал несколько нетерпеливых шагов, но всадница легко совладала с ним, даже не обратив на лошадь внимания. – Не могу представить себе, зачем еще бумага могла ей понадобиться, – проговорила Берелейн, подумав еще немного. – Масима вряд ли похож на человека, который может поддаться… давлению. – Она имела в виду шантаж. Перрин тоже не считал, что Масима стерпит такое обращение. Особенно шантаж со стороны Айз Седай.