Перекрестки сумерек - Джордан Роберт - Страница 39

Туон была миниатюрной, не то чтобы низенькой, но худощавой, как мальчишка, и слишком широкое для нее коричневое шерстяное платье, купленное у одного из артистов, делало ее похожей на маленькую девочку, нацепившую платье старшей сестры. Не совсем тот тип женщины, который ему нравился, особенно учитывая то, что ее череп был покрыт короткой черной щетиной, едва успевшей вырасти за последние несколько дней. Однако, если не обращать на это внимание, она и правда былахороша собой: этакое создание, с лицом в форме сердечка, пухлыми губами и глазами, словно два больших темных озера, исполненных безмятежности. Это совершенное спокойствие смущало его. Даже Айз Седай вряд ли сохранила бы безмятежность в подобных обстоятельствах! Проклятые кости в голове мешали ему сосредоточиться.

– Сеталль держит меня в курсе событий, – произнесла Туон холодно и нараспев, едва Мэт закрыл за собой дверь. Он дошел уже до того, что мог различать разницу в акценте Шончан: по сравнению с произношением Туон акцент Эгинин звучал так, словно она набрала полный рот каши; однако и речь Туон все же была медленной и неразборчивой, как у всех Шончан. – Она рассказала мне, какую историю ты придумал относительно меня, Игрушка. – Туон упорно называла его так еще в Таразинском дворце. Тогда ему было все равно. Ну, почти все равно.

– Меня зовут Мэт, – поправил он. Юноша не успел увидеть, откуда в ее руке взялась глиняная чашка, но умудрился упасть на пол как раз вовремя, чтобы она разбилась о дверь, а не об его голову.

– Так я служанка,Игрушка? – Если до этого Туон говорила холодным тоном, то теперь в нем звучали вечные льды. Она не повысила голоса, но он был жестким, как все тот же лед. По сравнению с этим интонации судьи, читающего смертный приговор, показались бы жизнерадостными. – Служанка-воровка? – Книга соскользнула с ее коленей, когда она встала и наклонилась за белым ночным горшком, накрытым крышкой. – Служанка-предательница?

– Нам это еще понадобится, – почтительно напомнила Селу-сия, забирая ночной горшок из рук Туон. Аккуратно отставив его в сторону, она снова села у ног Туон с таким видом, словно готова была сама наброситься на Мэта, как ни смешно это выглядело. Впрочем, вряд ли что-либо могло показаться смешным в этот момент.

Госпожа Анан протянула руку к одной из огороженных бортиками полок над своей головой и подала Туон другую чашку.

– Этого добра у нас достаточно, – пробормотала она.

Мэт метнул на нее негодующий взгляд, но ее ореховые глаза лишь сверкнули весельем. Весельем! О Свет, предполагалось, что она сторожитэту парочку!

Послышался стук в дверь.

– Эй, вам там помощь не нужна? – нерешительно позвал Гарнан. Интересно,подумал Мэт, у кого из нас он спрашивает?

– У нас все хорошо, – отозвалась Сеталль, спокойно прокалывая иголкой ткань на своих пяльцах. По ее виду можно было решить, что вышивание есть самое важное из всего, что здесь происходило. – Делайте свое дело. Не лодырничайте. – Она не была коренной эбударкой, но, очевидно, переняла эбударские манеры обращения со слугами. Спустя мгновение сапоги протопали вниз по лестнице. Судя по всему, Гарнан тоже слишком много времени провел в Эбу Дар.

Туон повертела в руках новую чашку, словно рассматривая нарисованные на ней цветы, и ее губы изогнулись в едва заметной улыбке – Мэт почти решил, что это игра его воображения. Когда она улыбалась, то становилась более чем хорошенькой; однако эта улыбка ясно свидетельствовала, что ей известны вещи, о которых он не имеет представления. Если она будет продолжать так улыбаться, у него по телу пойдут мурашки.

– Я никогда не позволю, чтобы меня считали служанкой, Игрушка.

– Меня зовут Мэт, а не… так, как ты сказала, – ответил он, поднимаясь на ноги и осторожно щупая бедро. К его удивлению, оно довольно сносно пережило удар о доски пола. Туон выгнула дугой бровь, взвешивая чашку на ладони. – И вряд ли я мог сказать людям в лагере, что похитил Дочь Девяти Лун, – добавил он в раздражении.

– Верховную Леди Туон, деревенщина! – жестко поправила Селусия. – Которая носит вуаль!

Вуаль? Во дворце на Туон действительно была вуаль, но с тех пор она ее не носила.

Девушка сделала рукой милостивый жест, как королева, дарующая прощение.

– Это не так уж важно, Селусия. Он еще довольно невежественный. Мы должны позаботиться о его образовании. Но ты изменишь легенду, Игрушка? Я не могу быть служанкой!

– Уже слишком поздно что-то менять, – сказал Мэт, одним глазом следя за чашкой. Ее руки выглядели такими хрупкими после того, как ей обрезали длинные ногти, но он помнил, насколько проворными они могут быть. – Никто не просит тебя действительно бытьслужанкой. – Люка и его жена знали правду, но для остальных необходимо было придумать какую-то причину, по которой Туон и Селусия содержатся в этом фургоне под стражей. Самой подходящей была история о двух служанках, которых собирались уволить за воровство и которые решили искупить вину, рассказав своему хозяину о готовящемся побеге его жены с любовником. По крайней мере Мэту эта история казалась достоверной. Для членов труппы она лишь добавляла романтики в общую картину. Он думал, что Эгинин проглотит собственный язык, когда он объяснял это Люка. Возможно, она предвидела, как примет это Туон. О Свет, он уже почти хотел, чтобы эти кости остановились. Разве может человек думать, когда у него в голове творится такое?

– Я не мог оставить вас во дворце, чтобы вы подняли тревогу, – терпеливо продолжал Мэт. Это было правдой в той или иной степени. – Уверен, что госпожа Анан объяснила тебе все это. – Он подумал, не сказать ли ей, что болтал пустяки и назвал ее своей женой из-за того, что просто перенервничал, – она, должно быть, считает его совсем полоумным! – но решил, что лучше не поднимать снова этот вопрос. Если она собиралась оставить это как есть, тем лучше. – Я клянусь, что никто не собирается причинять тебе вред. Мы не потребуем выкупа, мы хотим просто убраться отсюда, сохранив свои головы на плечах. Как только я придумаю способ отослать тебя домой в целости и сохранности, то сделаю это. Обещаю. До тех пор я постараюсь, чтобы ты не испытывала неудобств, насколько это будет в моей власти. Тебе нужно только смириться со всем остальным.

Большие темные глаза Туон вспыхнули, как молния в ночном небе, но она произнесла:

– Думаю, скоро я узнаю, чего стоят твои обещания, Игрушка. Селусия у ее ног зашипела как кошка, которую окунули в воду,

и повернула голову, словно собираясь возразить, но Туон слегка двинула левой рукой, и голубоглазая женщина покраснела и промолчала. Высокородные использовали что-то вроде языка жестов, когда имели дело со своими слугами. Мэт пожалел, что не понимает этих знаков.

– Ответь мне на один вопрос, Туон, – сказал он.

Ему послышалось, что Сеталль пробормотала: «Вот глупец». На скулах Селусии заиграли желваки, а в глазах Туон зажегся опасный огонек, но если она намерена продолжать называть его Игрушкой, то пусть его сожгут, если он будет награждать ее какими-то титулами.

– Сколько тебе лет? – Мэт слышал, что Туон была всего несколькими годами младше его, но при взгляде на нее в это трудно было поверить.

К его изумлению, опасная искорка в ее глазах разгорелась пламенем. На этот раз это было не просто молнией. Таким взглядом можно испепелить на месте. Туон выпрямила плечи и вытянулась в полный рост – не слишком большой; Мэт сомневался, что она будет выше пяти футов, не вставая на цыпочки, как бы ни тянулась.

– Через пять месяцев наступит мой четырнадцатый День Наречения Истинного Имени, – проговорила она, и ее голос никак нельзя было назвать холодным. По правде говоря, от него исходило больше жару, чем от печки. Мэт на секунду почувствовал, как в нем просыпается надежда, но она еще не закончила. – Ах да, вы же здесь сохраняете имена, данные при рождении, не так ли? Значит, это будет мой двадцатый день рождения. Ты доволен, Игрушка? Ты опасался, что выкрал… ребенка? – последнее слово она чуть ли не прошипела.